Флавий Боноз
Фла́вий Боно́з лат. Flavius Bonosus | ||
| ||
---|---|---|
Флавий Боноз (или Бонос, лат. Flavius Bonosus) — государственный деятель Римской империи первой половины IV века, консул 344 года.
Возможно, до своего консулата был военным магистром на Западе. В 344 году был назначен консулом вместе с Домицием Леонтием. Боноз был признан, однако, только на Западе и только до апреля-мая. В фастах, всех источниках с востока империи и в западных, начиная с июня 344 года в качестве ординарного консула вместе с Леонтием упоминается Юлий Саллюстий. Почему Боноз не был признан на Востоке и смещен с должности на Западе абсолютно не ясно.
Разночтения в исторических источниках породили три мнения насчет личности консула 344 года:
- Боноз и Саллюстий — одно и то же лицо — Флавий Саллюстий Боноз[1].
- Боноз и Саллюстий — два магистра армии, получившие консульский титул один за другим[2].
- Саллюстий — магистр пехоты, Боноз — не поддающийся идентификации тезка магистра конницы Боноза[3].
Возможно, в 347 году он был военным магистром при императоре Констанции (известен его магистр с именем Боноз), однако смещение с должности ординарного консула обычно означало конец всякой карьеры и damnatio memoriae, так что, вероятно, магистра Констанция не стоит отождествлять с консулом 344 года.
Напишите отзыв о статье "Флавий Боноз"
Примечания
- ↑ Demandt A. Magister militum // RE. 1970. Splbd.XII.Sp. 560—590.
- ↑ PLRE. I. 164; 798.
- ↑ Bagnall R.S., Cameron A., Schwarts S.R., Worp K.A. Consuls of the Later Roman Empire. Atlanta, Georgia, 1987. P. 222
Литература
- Jones, A. H. M. Flavius Bonosus 4 // Prosopography of the Later Roman Empire / A. H. M. Jones, J. R. Martindale, J. Morris. — Cambridge University Press, 1971. — Vol. I : A.D. 260–395. — P. 164. — ISBN 0-521-07233-6 [2001 reprint].
- Bagnall R.S., Cameron A., Schwarts S.R., Worp K.A. Consuls of the Later Roman Empire. Atlanta, Georgia, 1987. P. 222 ISBN 155540099X ISBN 9781555400996
- Глушанин Е.П. Военная знать ранней Византии. Барнаул, 1991. С. 59.
Отрывок, характеризующий Флавий Боноз
Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.