Флавий Боноз

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Флавий Бонос»)
Перейти к: навигация, поиск
Фла́вий Боно́з
лат. Flavius Bonosus
консул Римской империи 344 года
 

Флавий Боноз (или Бонос, лат. Flavius Bonosus) — государственный деятель Римской империи первой половины IV века, консул 344 года.

Возможно, до своего консулата был военным магистром на Западе. В 344 году был назначен консулом вместе с Домицием Леонтием. Боноз был признан, однако, только на Западе и только до апреля-мая. В фастах, всех источниках с востока империи и в западных, начиная с июня 344 года в качестве ординарного консула вместе с Леонтием упоминается Юлий Саллюстий. Почему Боноз не был признан на Востоке и смещен с должности на Западе абсолютно не ясно.

Разночтения в исторических источниках породили три мнения насчет личности консула 344 года:

  1. Боноз и Саллюстий — одно и то же лицо — Флавий Саллюстий Боноз[1].
  2. Боноз и Саллюстий — два магистра армии, получившие консульский титул один за другим[2].
  3. Саллюстий — магистр пехоты, Боноз — не поддающийся идентификации тезка магистра конницы Боноза[3].

Возможно, в 347 году он был военным магистром при императоре Констанции (известен его магистр с именем Боноз), однако смещение с должности ординарного консула обычно означало конец всякой карьеры и damnatio memoriae, так что, вероятно, магистра Констанция не стоит отождествлять с консулом 344 года.

Напишите отзыв о статье "Флавий Боноз"



Примечания

  1. Demandt A. Magister militum // RE. 1970. Splbd.XII.Sp. 560—590.
  2. PLRE. I. 164; 798.
  3. Bagnall R.S., Cameron A., Schwarts S.R., Worp K.A. Consuls of the Later Roman Empire. Atlanta, Georgia, 1987. P. 222

Литература

Отрывок, характеризующий Флавий Боноз

Представим себе двух людей, вышедших на поединок с шпагами по всем правилам фехтовального искусства: фехтование продолжалось довольно долгое время; вдруг один из противников, почувствовав себя раненым – поняв, что дело это не шутка, а касается его жизни, бросил свою шпагу и, взяв первую попавшуюся дубину, начал ворочать ею. Но представим себе, что противник, так разумно употребивший лучшее и простейшее средство для достижения цели, вместе с тем воодушевленный преданиями рыцарства, захотел бы скрыть сущность дела и настаивал бы на том, что он по всем правилам искусства победил на шпагах. Можно себе представить, какая путаница и неясность произошла бы от такого описания происшедшего поединка.
Фехтовальщик, требовавший борьбы по правилам искусства, были французы; его противник, бросивший шпагу и поднявший дубину, были русские; люди, старающиеся объяснить все по правилам фехтования, – историки, которые писали об этом событии.
Со времени пожара Смоленска началась война, не подходящая ни под какие прежние предания войн. Сожжение городов и деревень, отступление после сражений, удар Бородина и опять отступление, оставление и пожар Москвы, ловля мародеров, переимка транспортов, партизанская война – все это были отступления от правил.
Наполеон чувствовал это, и с самого того времени, когда он в правильной позе фехтовальщика остановился в Москве и вместо шпаги противника увидал поднятую над собой дубину, он не переставал жаловаться Кутузову и императору Александру на то, что война велась противно всем правилам (как будто существовали какие то правила для того, чтобы убивать людей). Несмотря на жалобы французов о неисполнении правил, несмотря на то, что русским, высшим по положению людям казалось почему то стыдным драться дубиной, а хотелось по всем правилам стать в позицию en quarte или en tierce [четвертую, третью], сделать искусное выпадение в prime [первую] и т. д., – дубина народной войны поднялась со всей своей грозной и величественной силой и, не спрашивая ничьих вкусов и правил, с глупой простотой, но с целесообразностью, не разбирая ничего, поднималась, опускалась и гвоздила французов до тех пор, пока не погибло все нашествие.