Флавий Флоренций (консул 361 года)
Фла́вий Флоре́нций (лат. Flavius Florentius) — военный и политик Римской империи.
Флоренций был префектом претория в Галлии (357—360), Иллирике (360—361); он был консулом в 361 году.
В год его консульства цезарь Юлиан, провозглашённый августом в 360 году в Галлии, двинулся со своей армией против Констанция II, который находился на Востоке. Когда в Рим пришла весть о том, что Юлиан уже находится в Альпах, консулы Флавий Флоренций и Флавий Тавр, сторонники Констанция, оставили город. Юлиан заставил их отказаться от консульства[1]. Затем Флоренций был осуждён в Халкидоне, во время процесса над многими приближенными Констанция II. В страхе перед приговором он бежал вместе с женой, долго скрывался и, будучи заочно приговорён к смертной казни, не мог вернуться вплоть до смерти Юлиана в 363 году[2].
См. также
Напишите отзыв о статье "Флавий Флоренций (консул 361 года)"
Примечания
- ↑ Зосима, III.10.4.
- ↑ Аммиан Марцеллин, XXII.3.6.
Отрывок, характеризующий Флавий Флоренций (консул 361 года)
В одну из минут, когда на сцене всё затихло, ожидая начала арии, скрипнула входная дверь партера, на той стороне где была ложа Ростовых, и зазвучали шаги запоздавшего мужчины. «Вот он Курагин!» прошептал Шиншин. Графиня Безухова улыбаясь обернулась к входящему. Наташа посмотрела по направлению глаз графини Безуховой и увидала необыкновенно красивого адъютанта, с самоуверенным и вместе учтивым видом подходящего к их ложе. Это был Анатоль Курагин, которого она давно видела и заметила на петербургском бале. Он был теперь в адъютантском мундире с одной эполетой и эксельбантом. Он шел сдержанной, молодецкой походкой, которая была бы смешна, ежели бы он не был так хорош собой и ежели бы на прекрасном лице не было бы такого выражения добродушного довольства и веселия. Несмотря на то, что действие шло, он, не торопясь, слегка побрякивая шпорами и саблей, плавно и высоко неся свою надушенную красивую голову, шел по ковру коридора. Взглянув на Наташу, он подошел к сестре, положил руку в облитой перчатке на край ее ложи, тряхнул ей головой и наклонясь спросил что то, указывая на Наташу.– Mais charmante! [Очень мила!] – сказал он, очевидно про Наташу, как не столько слышала она, сколько поняла по движению его губ. Потом он прошел в первый ряд и сел подле Долохова, дружески и небрежно толкнув локтем того Долохова, с которым так заискивающе обращались другие. Он, весело подмигнув, улыбнулся ему и уперся ногой в рампу.
