Флавий Целер
Флавий Целер (лат. Flavius Celer, греч. Κέλερ) — византийский военачальник и magister officiorum в правление императора Анастасия I в начале VI века.
Биография
Целер по рождению был иллирийцем[1], но о ранних годах его жизни ничего не известно. В 503 году император Анастасий объявил его командующим войсками в шедшей тогда войне с Персией на востоке[2]. Весной 504 года он направил свои войска к Амиде, чтобы присоединиться к происходившей в тот момент осаде города, но вскоре после этого покинул Амиду и приступил к освобождению оккупированных персами территорий, взяв несколько городов, и вернулся с богатыми трофеями. В конце 504 года он был привлечён к участию в переговорах с персами, которые закончились временным перемирием[3]. В 505 году он вновь действовал на восточном фронте, но не сообщается, чтобы он принимал участие в крупных операциях; однако он продолжал контакты с персами, получив выкуп за Амиду в размере 1100 фунтов золота. Осенью 506 года он вёл византийские переговоры с персами в Даре, закончившиеся заключением мирного договора[3]. Возможно, в награду он был провозглашён консулом на 508 год; так же он получил пост magister officiorum (магистр оффиций) где-то в 503 или 504 году[4].
Целер всё ещё занимал эту должность, когда на престол в июле 518 года взошёл Юстин I, но вскоре после этого был отстранён. Позже он принимал участие в переговорах с папой римским по вопросу прекращения Акакианской схизмы[5]. В хрониках его описывают как мудрого, хорошо образованного, талантливого руководителя и мужественного человека. Записей о том, когда и как он умер не сохранилось, лишь упоминание о том, что его смерть была «несчастьем»[3].
Напишите отзыв о статье "Флавий Целер"
Примечания
Литература
- Bury John Bagnell. A History of the Later Roman Empire from Arcadius to Irene (395 A.D. to 800 A.D.), том 1. — 2000.
- Martindale John R. The Prosopography of the Later Roman Empire. — Cambridge University Press, 1992. — Vol. II. — P. 275–277. — ISBN 9780521201599.
Отрывок, характеризующий Флавий Целер
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
