Юлий Непоциан

Ю́лий Непоциа́н лат. Iulius Nepotianus<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Римский император (узурпатор)
3 июня 350 — 30 июня 350
Предшественник:	Магненций
Преемник:	Магненций
Смерть:	30 июня 350(0350-06-30) Рим
Род:	Константина Великого
Отец:	Вирий Непоциан
Мать:	Евтропия

Ю́лий Непоциа́н (лат. Iulius Nepotianus, на монетах также называется Флавием Попилием Непоцианом лат. Flavius Popilius Nepotianus и Флавием Непоцианом Константином лат. Flavius Nepotianus Constantinus, ? — 30 июня 350) — римский император с 3 июня по 30 июня 350 года, обычно называется Непоциан (в некоторых источниках — Потенциан). Недолговечный узурпатор, член династии Константина Великого. Правил городом Римом в течение 28 дней, после чего был убит военачальником своего соперника, узурпатора Магненция, Марцеллином.

Происхождение

Был сыном Евтропии (сводной сестры Константина I) и (скорее всего) Вирия Непоциана, консула 336 года. По матери был внуком императора Констанция I Хлора и Флавии Максимианы Феодоры. Год рождения Непоциана неизвестен. Неизвестно так же, почему он не был убит вместе с остальными родственниками Константина Великого летом 337 года. Р. Бёрджесс предполагает, что летом 337 года Евтропия как раз была беременна Непоцианом. Однако, в этом случае, в 350 году ему должно было быть лишь 13 лет, в то время как на монетах изображен вполне взрослый мужчина с бородой. Бёрджесс объясняет такие изображения тем, что для печатания монет использовались изображения Констанция II, а не самого Непоциана. Возможно, что Непоциан родился до 337 года, и не был убит из-то того, что был родственником Константина не по мужской линии и к тому же находился далеко от основного места убийств — в Риме.

Правление

После восстания Магненция провозгласил себя императором и 3 июня 350 подступил к Риму, как сообщают античные источники, собрав в свои отряды гладиаторов:

«Между тем в Риме чернь была подкуплена и, вследствие всеобщей ненависти к Магненцию, родственник Флавия с материнской стороны Непоциан, вооружив отряд гладиаторов и убив префекта города, объявляет себя императором.»

Префект города Рима Фабий Титиан (по другим сведениям — Аниций, или Аникеций), поддерживавший Магненция, вооружил римских горожан и выступил против Непоциана. Однако городское ополчение было быстро рассеяно и бежало. Префект отступил в город и попытался запереть ворота, однако отряды Непоциана ворвались вслед за отступающим ополчением и устроили резню. Магненций незамедлительно послал против Непоциана войска под началом своего доверенного лица, магистра оффиций Марцеллина, который ранее убил императора Константа. Тот легко справился с задачей, и 30 июня Непоциан

«… нашел конец, достойный своим жестоким начинаниям. Ибо на двадцать восьмой день, схваченный полководцами Магненция, он понес кару. Голову его на копье носили по всему Городу…»

Через несколько дней была убита также его мать, сестра Константина Великого, Евтропия. Источники сообщают, что в это время случились тяжелейшие проскрипции и убийства знати:

«Его безрассудство причинило столько бед римскому народу и сенаторам, что повсюду дома, площади, улицы и храмы были залиты кровью и полны трупов, точно погребальные костры».

Не до конца, однако, понятно, относятся ли эти сообщения к правлению Непоциана или террор последовал после его казни.

Античная традиция единодушно признавала Непоциана человеком дурным и жестоким.

Литература

• [www.roman-emperors.org/nepot.htm DiMaio, Michael, «Nepotian (350 A.D.)», DIR]
• Jones, A. H. M. Iulius Nepotianus 5 // Prosopography of the Later Roman Empire / A. H. M. Jones, J. R. Martindale, J. Morris. — Cambridge University Press, 1971. — Vol. I : A.D. 260–395. — P. 624. — ISBN 0-521-07233-6 [2001 reprint].

Ссылки

• [www.wildwinds.com/coins/ric/nepotian/t.html Монеты Непоциана]

Отрывок, характеризующий Юлий Непоциан

В Лысых Горах, имении князя Николая Андреевича Болконского, ожидали с каждым днем приезда молодого князя Андрея с княгиней; но ожидание не нарушало стройного порядка, по которому шла жизнь в доме старого князя. Генерал аншеф князь Николай Андреевич, по прозванию в обществе le roi de Prusse, [король прусский,] с того времени, как при Павле был сослан в деревню, жил безвыездно в своих Лысых Горах с дочерью, княжною Марьей, и при ней компаньонкой, m lle Bourienne. [мадмуазель Бурьен.] И в новое царствование, хотя ему и был разрешен въезд в столицы, он также продолжал безвыездно жить в деревне, говоря, что ежели кому его нужно, то тот и от Москвы полтораста верст доедет до Лысых Гор, а что ему никого и ничего не нужно. Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум. Он сам занимался воспитанием своей дочери и, чтобы развивать в ней обе главные добродетели, до двадцати лет давал ей уроки алгебры и геометрии и распределял всю ее жизнь в беспрерывных занятиях. Сам он постоянно был занят то писанием своих мемуаров, то выкладками из высшей математики, то точением табакерок на станке, то работой в саду и наблюдением над постройками, которые не прекращались в его имении. Так как главное условие для деятельности есть порядок, то и порядок в его образе жизни был доведен до последней степени точности. Его выходы к столу совершались при одних и тех же неизменных условиях, и не только в один и тот же час, но и минуту. С людьми, окружавшими его, от дочери до слуг, князь был резок и неизменно требователен, и потому, не быв жестоким, он возбуждал к себе страх и почтительность, каких не легко мог бы добиться самый жестокий человек. Несмотря на то, что он был в отставке и не имел теперь никакого значения в государственных делах, каждый начальник той губернии, где было имение князя, считал своим долгом являться к нему и точно так же, как архитектор, садовник или княжна Марья, дожидался назначенного часа выхода князя в высокой официантской. И каждый в этой официантской испытывал то же чувство почтительности и даже страха, в то время как отворялась громадно высокая дверь кабинета и показывалась в напудренном парике невысокая фигурка старика, с маленькими сухими ручками и серыми висячими бровями, иногда, как он насупливался, застилавшими блеск умных и точно молодых блестящих глаз.
В день приезда молодых, утром, по обыкновению, княжна Марья в урочный час входила для утреннего приветствия в официантскую и со страхом крестилась и читала внутренно молитву. Каждый день она входила и каждый день молилась о том, чтобы это ежедневное свидание сошло благополучно.
Сидевший в официантской пудреный старик слуга тихим движением встал и шопотом доложил: «Пожалуйте».
Из за двери слышались равномерные звуки станка. Княжна робко потянула за легко и плавно отворяющуюся дверь и остановилась у входа. Князь работал за станком и, оглянувшись, продолжал свое дело.
Огромный кабинет был наполнен вещами, очевидно, беспрестанно употребляемыми. Большой стол, на котором лежали книги и планы, высокие стеклянные шкафы библиотеки с ключами в дверцах, высокий стол для писания в стоячем положении, на котором лежала открытая тетрадь, токарный станок, с разложенными инструментами и с рассыпанными кругом стружками, – всё выказывало постоянную, разнообразную и порядочную деятельность. По движениям небольшой ноги, обутой в татарский, шитый серебром, сапожок, по твердому налеганию жилистой, сухощавой руки видна была в князе еще упорная и много выдерживающая сила свежей старости. Сделав несколько кругов, он снял ногу с педали станка, обтер стамеску, кинул ее в кожаный карман, приделанный к станку, и, подойдя к столу, подозвал дочь. Он никогда не благословлял своих детей и только, подставив ей щетинистую, еще небритую нынче щеку, сказал, строго и вместе с тем внимательно нежно оглядев ее:
– Здорова?… ну, так садись!
Он взял тетрадь геометрии, писанную его рукой, и подвинул ногой свое кресло.
– На завтра! – сказал он, быстро отыскивая страницу и от параграфа до другого отмечая жестким ногтем.
Княжна пригнулась к столу над тетрадью.
– Постой, письмо тебе, – вдруг сказал старик, доставая из приделанного над столом кармана конверт, надписанный женскою рукой, и кидая его на стол.
Лицо княжны покрылось красными пятнами при виде письма. Она торопливо взяла его и пригнулась к нему.
– От Элоизы? – спросил князь, холодною улыбкой выказывая еще крепкие и желтоватые зубы.