Флаг Республики Беларусь

Флаг Республики Беларусь

Республика Беларусь
Утверждён	7 июня 1995 10 февраля 2012 (доработан)
Использование
Пропорция	1:2
Предыдущие флаги
Бело-красно-белый флаг 25 августа 1991 — 7 июня 1995 Также флаг Белорусской Народной Республики 18 марта 1918 — 3 февраля 1919
Флаг, принятый в 1995 году. В 2012 году конфигурация орнамента была изменена.
Пропорция	1:2

Государственный флаг Республики Беларусь (белор. Дзяржаўны сцяг Рэспублiкi Беларусь) — официальный государственный символ Республики Беларусь. Был принят 14 мая 1995 года по результатам референдума, заменив бело-красно-белый флаг, использовавшийся с 1991 года.

Республика Беларусь — единственная из стран бывшего СССР, не считая непризнанного Приднестровья, восстановившая советский флаг (с небольшими изменениями). Современный флаг следует образцу флага Белорусской ССР, принятого в 1951 году, из которого были удалены советские символы — серп, молот и звезда, а орнамент изображён красным на белом фоне (на флаге Белорусской ССР орнамент был белым на красном фоне).

Второе воскресенье мая является Государственным праздником — Днём Государственного герба Республики Беларусь и Государственного флага Республики Беларусь.

Эталон флага находится в Национальном архиве Республики Беларусь.

История

Флаг Белорусской ССР

Подробнее по этой теме см. Флаг Белорусской ССР.

Современный флаг Республики Беларусь во многом схож с флагом Белорусской ССР, нарисованным Николаем Ивановичем Гусевым и утверждённым 25 декабря 1951 года.

В 1945 году Белоруссия стала страной-учредителем ООН. Так как её флаг почти ничем не отличался от флагов РСФСР и Украинской ССР, то было принято решение спроектировать новый флаг, показывающий национальные особенности белорусов. 25 декабря 1951 года Указом Президиума Верховного Совета Белорусской ССР «О государственном флаге Белорусской ССР» был утверждён новый флаг БССР. 8 мая 1956 года вышло «Положение о государственном флаге Белорусской ССР», согласно которому:

Государственный флаг Белорусской Советской Социалистической Республики является символом государственного суверенитета Белорусской ССР, добровольного объединения Белорусской ССР с другими равноправными республиками в братский Союз Советских Социалистических Республик и нерушимого союза рабочих и крестьян в борьбе за построение коммунистического общества. Государственный флаг Белорусской ССР представляет собой полотнище, состоящее из двух горизонтально расположенных цветных полос: верхней красного цвета, составляющей две трети ширины, и нижней зелёного цвета, составляющей одну треть ширины флага, с изображением на верхнем левом углу красной полосы золотых серпа и молота и над ними красной пятиконечной звезды, обрамлённой золотой каймой. У древка вертикально расположен белорусский национальный орнамент белого цвета на красном поле, составляющем 1/9 длины флага. Отношение ширины к длине 1:2.

Бело-красно-белый флаг

Подробнее по этой теме см. Бело-красно-белый флаг.

В 1918 году у провозглашённой Белорусской Народной Республики появился бело-красно-белый флаг. После принятия Декларации о государственном суверенитете Белорусской ССР и переименования в Республику Беларусь 19 сентября 1991 года Верховный Совет Республики принял Закон «О Государственном флаге Республики Беларусь», утвердивший (фактически — восстановивший) бело-красно-белый флаг. Согласно описанию:

Государственный флаг Республики Беларусь представляет собой прямоугольное полотнище, которое состоит из трёх горизонтально расположенных цветных полос равной ширины: верхней и нижней белого, а средней красного цвета. Отношения ширины флага к его длине — 1:2.

Существует несколько версий происхождения бело-красно-белого флага. Белый и красный цвета характерны для белорусской культуры, например, красные элементы на белой основе считаются самым распространённым сочетанием цветов в белорусском орнаменте. Другая версия связана с гербом «Погоня»: белый цвет гербовой фигуры — всадника — стал главным цветом флага, а цвет щита (красный) — дополнительным. Цвета флага расшифровываются аналогично цветам герба.

Референдум о символике

Подробнее по этой теме см. Референдум в Белоруссии (1995).

Бело-красно-белый флаг был негативно воспринят частью белорусского общества, в том числе ветеранскими организациями, из-за его использования белорусскими коллаборационистами во время оккупации БССР войсками вермахта в годы Второй мировой войны. Так, например, Республиканский совет Организации ветеранов дважды, 19 мая и 20 августа 1993 года, ходатайствовал перед Верховным Советом Республики Беларусь об отмене законов о государственных символах Республики Беларусь. В начале мая 1995 года 74 депутата Верховного совета обратились к Александру Лукашенко с просьбой инициировать референдум. По итогам состоявшегося 14 мая 1995 года плебисцита флаг был заменён. Многие организации, в том числе и международные, посчитали, что проведение референдума не соответствовало международным нормам свободного и справедливого голосования. В частности, известный белорусский журналист и политик Сергей Наумчик на радио «Свобода» указывал, ссылаясь также на Михаила Пастухова, бывшего члена Конституционного Суда Республики Беларусь, на то, что во время проведения референдума 1995 года было грубо нарушено действовавшее тогда белорусское законодательство, включая Конституцию Республики Беларусь.

В следующем месяце, 7 июня 1995 года, вышел Указ Президента № 214 «Об утверждении Положения о Государственном флаге Республики Беларусь» (отменён 4 октября 2004 года).

Александр Лукашенко предлагал провести референдум о символике ещё в 1993 году, но Верховный Совет тогда его не поддержал. 21 марта 1995 года президент предложил вариант флага из трёх полос: зелёной, красной (широкой) и зелёной. Выдвинутый на референдум проект флага появился 23 марта 1995 года.

Сам Александр Лукашенко утверждал, что принятие бело-красно-белого флага в качестве государственного было поспешным решением и что использование флага Белорусской ССР от 1951 года — сохранение результатов конкурса на лучший вариант флага, который состоялся в 1951 году и в работе которого принимали участие такие известные деятели белорусской культуры, как Якуб Колас и Михась Лыньков.

Датой окончательного закрепления новых государственных символов считается 25 ноября 1996 года, когда Александр Лукашенко выступил перед победителями конкурса на лучший пояснительный текст для новых флага и герба Республики Беларусь.

Отношение оппозиции

Бело-красно-белый флаг больше не является государственным и на сегодняшний день используется белорусской оппозицией, а также некоторыми белорусами за рубежом. Министерство культуры Республики Беларусь отказывается признать его, в отличие от герба «Погоня», историко-культурной ценностью.

Большое возмущение оппозиции вызвало поведение Ивана Титенкова, бывшего управделами президента, и других высокопоставленных чиновников, которые, не дожидаясь официальной смены символики, разорвали бело-красно-белый флаг, висевший на крыше здания Дома правительства, и на оставшихся кусках оставили свои автографы. Лидеры белорусской оппозиции пытались добиться для них наказания. Белорусская прокуратура пришла к выводу, что чиновники таким образом убирали повреждённое непогодой полотнище.

Существует мнение, что в 1991 году в Дом правительства бело-красно-белый флаг внёс лично Александр Лукашенко. Сергей Наумчик, как бывший депутат Верховного Совета Республики Беларусь, называет это мифом. Он утверждает, что флаг в Дом правительства внесла Галина Семдянова, а сам Александр Лукашенко отказался от новых депутатских бело-красно-белых значков и продолжал носить красно-зелёный.

Описание

Современное описание флага регулируется различными нормативными правовыми актами. К основным относятся Закон Республики Беларусь от 5 июля 2004 года № 301-З «О государственных символах Республики Беларусь», ставший преемником Указа Президента Республики Беларусь от 7 июня 1995 года; стандарт СТБ 911—2008, сменивший стандарт РСТ 911-91. Описание флага в стандарте следующее:

Государственный флаг представляет собой прямоугольное полотнище, состоящее из двух горизонтально расположенных цветных полос: верхней – красного цвета и нижней – зелёного цвета. Отношение ширины полос красного и зелёного цвета – 2:1. Отношение ширины государственного флага к его длине – 1:2. У древка вертикально расположен белорусский национальный орнамент красного цвета на белом поле, составляющем 1/9 длины флага без учёта припуска на карман или штакорину для крепления на древко (флагшток). Длина флага ограничивается от кармана древка вертикальной красной полосой шириной, равной 1/21 орнамента по горизонтали.

О флагштоке в Законе Республики Беларусь от 5 июля 2004 года продолжается:

…на древке (флагштоке), которое окрашивается в золотистый (охра) цвет. Отношение ширины Государственного флага Республики Беларусь к длине древка – 1:3

Первоначально ширина орнамента составляла 1/12 длины флага, и сам орнамент располагался по центру белого поля. В 2009 году Комитет по стандартизации Республики Беларусь принял в описание флага некоторые изменения, в которых пропорции орнамента были убраны.

Постановлением Госстандарта Республики Беларусь № 12 от 10 февраля 2012 года были приняты изменения в орнаменте флага, а изображение флага было приведено в соответствие с его описанием. Изменение было введено в действие с 1 мая 2012 года.

Цвета

Цвета флага регулируются стандартом СТБ 911—2008. Согласно ему, требования к цветовым характеристикам материала флага следующие:

Требования к цветовым характеристикам материалов

Цвет	Координаты цветности в единицах цветности		Y10
	x10	y10
Красный	0,553 ± 0,010	0,318 ± 0,010	14,8 ± 1,0
Зелёный	0,297 ± 0,010	0,481 ± 0,010	29,6 ± 1,0

Координаты цветности приведены в колометрической системе МКО (CIE) 1964 года при освещении стандартным источником света D65 и для углового поля зрения 10°. Раньше в качестве цветовой модели как для бело-красно-белого, так и для красно-зелёного флага использовался Атлас цветов ВИА легпрома 1986 года.

Навершие

На флагштоке флага может располагаться наконечник (навершие), «ромбовидной формы с изображением пятиконечной звезды, аналогичной её изображению на Государственном гербе Республики Беларусь. Наконечники изготавливаются из металла желтого цвета».

До 2004 года наконечники использовались только при проведении церемоний и других торжественных мероприятий; после 2004 года также стали устанавливаться в служебных кабинетах крупных белорусских государственных служащих (президента, председателей Палат Национального собрания Республики Беларусь, премьер-министра, председателей Конституционного, Верховного и Высшего Хозяйственного Судов и др.).

Для бело-красно-белого флага также использовалось навершие, аналогичное навершию, которое стало использоваться с 1995 года, за исключением того, что вместо звезды использовался крест, аналогичный кресту белорусского варианта герба «Погоня» (патриарший крест с двумя перекладинами).

Значения

В целях создания более развёрнутого описания государственных символов, нежели то, что было помещено в Указы № 213 и № 214 («Об утверждении эталона Государственного герба Республики Беларусь и Положения о Государственном гербе Республики Беларусь» и «Об утверждении Положения о Государственном флаге Республики Беларусь»), решением главы Администрации Президента Республики Беларусь Михаила Владимировича Мясниковича от 21 декабря 1995 года был объявлен конкурс на лучший пояснительный текст к новым государственным символам, который завершился в мае 1996 года. В нём приняло участие 22 автора, представивших 27 текстов.

На основании текстов победителей конкурса жюри приняло решение создать объединённый текст. В работе над этим текстом приняли участие Александр Николаевич Михальченко, Эдуард Мартинович Скобелев, Вячеслав Леонидович Носевич, Сергей Евгеньевич Рассадин (они же были частью жюри). Лучшими были признаны работы Александра Ануфриевича Савицкого и Владимира Владимировича Понсуева. Второе место заняли Леонид Давыдович Поболь, Бронислав Петрович Спринчан и Валерий Семёнович Космылёв.

В своём выступлении на встрече с победителями конкурса 25 сентября 1996 года Александр Лукашенко так пояснил значения цветов флага и его орнамента:.

Красный цвет на нашем флаге – это цвет победоносных штандартов грюнвальдской победы белорусских полков над крестоносцами. Это цвет знамён дивизий Красной Армии и белорусских партизанских бригад, освобождавших нашу землю от фашистских оккупантов и их прислужников. Зелёный цвет воплощает надежду, весну и возрождение; это цвет наших лесов и полей. Белый цвет – воплощение духовной чистоты. В орнаменте флага использованы символы земледелия – ромбы, древнейшие графические вариации которых известны археологам по находкам на территории Республики Беларусь.

В итоговом тексте, который называется «О Государственном гербе и Государственном флаге Республики Беларусь», дано более широкое толкование флага.

Красный цвет

Красный цвет в современном белорусском флаге символизирует:

• особое значение, которое придавали славяне красному цвету;
• пролитую кровь участников революционного движения в Российской империи, которое началось примерно со второй половины XIX века;
• господствующее положение красного цвета в СССР.

Зелёный цвет

Зелёный цвет символизирует:

• племя дреговичей, проживавшее на юге современной Республики Беларусь и, как утверждают некоторые историки, получившее своё название от особенностей местности, в которой они обитали;
• леса и болота страны;
• весеннее пробуждение природы после зимы.

Белый цвет

Белый цвет, использующийся в качестве основы для орнамента, символизирует:

• свет полуденного солнца;
• гостеприимство белорусов;
• свободу, чистоту и непорочность страны;
• название страны («Белая Русь»).

Орнамент

В основе орнамента на флаге лежит узор «Восходящее солнце», вытканный в 1917 году Матрёной Маркевич, крестьянкой деревни Костелище современного Сенненского района Витебской области. Он был найден в архивах Белпромсовета и изначально предназначался для женской одежды.

Основной элемент — расположенный в центре орнамента ромб. Он является древним символом восходящего солнца. Фигуры справа и слева от ромба — символ благосостояния и богатства. Две крестообразно пересечённые линии с четырьмя точками между ними внутри ромба означают засеянное поле. Советский историк Борис Рыбаков ссылается на древний иероглиф 田, обозначающий поле, и приводит также записи этнографа В. Богданова об обычае в Белоруссии в XIX веке, согласно которому глава семьи должен был освятить участок земли будущего жилища. Для этого он чертил на земле большой квадрат, разбивал его на четыре равных квадрата и отправлялся на «все четыре стороны». Затем брал с четырёх полей по большому камню и укладывал в центре каждого квадрата. После этого земля считалась освящённой. Также центральный ромб, обозначающий пожелание благоприятного развития событий, называют «ключом к счастью».

Попарно соединённые ромбы вверху и внизу орнамента — символ продолжения жизни, возобновляющихся хлебов. Между ними и центральной фигурой проходят линии из четырёх прямоугольников с чёрточками, отходящими со всех сторон. Они называются «вотивными знаками», которые обозначают пожелание о том, чтобы всё, что просит человек, сбылось.

Также ромбы с точками внутри (а также центральный ромб, у которого точки в каждой из его четырёх частей) называются «шашечными ромбами» или «ромбо-точечным орнаментом». Такие ромбические композиции присущи трипольской археологической культуре эпохи энеолита.

Сергей Рассадин полагает, что ромбы восходят к верхнепалеотической эпохе и в их основе лежит естественный, образованный дентином ромбовидный узор, который можно увидеть на срезе бивня мамонта.

Изначально на флаге 1951 года орнамент был белым на красном фоне. На нынешнем флаге орнамент красного цвета на белом фоне. Полагается, что такое сочетание больше соответствует белорусскому орнаментальному искусству, в котором на белую основу наносятся цветные узоры.

Считается, что Беларусь была одной из первых стран, использовавшей национальный орнамент в качестве элемента государственного флага. Позднее национальные орнаменты появились на флагах Казахстана и Туркменистана после обретения этими странами независимости.

Использование

Правила использования флага гражданами Республики Беларусь

Согласно статье 5 Закона Республики Беларусь № 301-З государственный флаг может использоваться гражданами «во время народных, трудовых, семейных праздников, в том числе и без использования флагштока при обеспечении необходимого уважения к флагу». Также настольный вариант флага «может быть установлен в помещениях, используемых организациями и гражданами Республики Беларусь».

Правила использования флага на морских и речных судах

Согласно статье 5 Закона Республики Беларусь № 301-З флаг может устанавливаться на зарегистрированных в Беларуси морских и речных судах.

Более конкретно данный вопрос рассматривается в Кодексе торгового мореплавания Республики Беларусь, Кодексе внутреннего водного транспорта Республики Беларусь и др. Согласно статье 16 Кодекса торгового мореплавания, а также статье 37 Кодекса внутреннего водного транспорта право плавания под государственным флагом Республики Беларусь предоставляется судам:

• находящимся в государственной собственности;
• находящимся в собственности юридических либо физических лиц, в том числе иностранных, а также лиц без гражданства, постоянно проживающих в Республике Беларусь;
• эксплуатируемым физическими или юридическими лицами Республики Беларусь на основании договора аренды судна без экипажа (бербоут-чартера) или договора лизинга.

Судно приобретает данное право только после регистрации его в Государственном реестре морских судов Республики Беларусь или судовой книге (статья 17). Если судно имеет право плавать под Государственным флагом Республики Беларусь, то оно имеет национальность Республики Беларусь и обязано нести на себе её флаг (статья 19).

Правило использования флага государственными учреждениями

Флаг постоянно устанавливается на зданиях следующих госучреждений:

• на здании резиденции Президента Республики Беларусь (за исключением случаев, когда поднимается штандарт Президента);
• на здании палат Национального собрания Республики Беларусь;
• на здании Совета Министров Республики Беларусь;
• на зданиях госорганов, подчинённых Президенту и Правительству (Совету Министров) Республики Беларусь;
• на зданиях судов Республики Беларусь;
• на зданиях органов прокуратуры Республики Беларусь;
• на зданиях учреждений Национального банка Республики Беларусь;
• на зданиях местных Советом депутатов и исполкомов (на зданиях, где проводятся их заседания — на время проведения заседаний).

Правила использования флага войсками

Согласно статье 5 Закона № 301-З флаг может устанавливаться «в объединениях, соединениях и воинских частях Вооружённых Сил Республики Беларусь, других войск и воинских формирований, создаваемых в соответствии с законодательством Республики Беларусь, — в соответствии с общевоинскими уставами Вооружённых Сил Республики Беларусь».

Примеры

• Драбо Владимир Никандрович — поднял флаг Республики Беларусь на Северном и Южном полюсах

Уголовная ответственность за надругательство над флагом

Уголовной ответственности за надругательство над государственными символами Республики Беларусь (в частности, над флагом) посвящена статья 370 Уголовного Кодекса Республики Беларусь. В ней говорится, что надругательство над флагом влечёт за собой общественные работы, или штрафы, или исправительные работы на срок до двух лет, или арест на срок до трёх месяцев, или ограничение свободы на срок до одного года.

Штандарт Президента Республики Беларусь

Президент Республики Беларусь имеет свой флаг (штандарт). Он появился в 1997 году и, как и штандарты некоторых других глав государств (например, России), представляет собой государственный флаг, на который наложен государственный герб. Полное описание штандарта следующее:

Штандарт (флаг) Президента Республики Беларусь представляет собой прямоугольное полотнище из трёх цветных полос (цвета Государственного флага Республики Беларусь): двух горизонтально расположенных (верхней – красного цвета шириной в 2/3, нижней – зелёного цвета шириной в 1/3 ширины полотнища) и вертикальной полосы (около древка) белого цвета шириной в 2/9 ширины полотнища, где вертикально размещён белорусский национальный орнамент красного цвета, рисунок которого повторяет рисунок орнамента на Государственном флаге Республики Беларусь. Отношение ширины штандарта (флага) к его длине – 1:1,2. В центре части полотнища из горизонтальных полос (красного и зелёного цвета) – золотое изображение Государственного герба Республики Беларусь. Полотнище штандарта (флага) окаймлено золотистой бахромой. На древке штандарта (флага) крепится серебряная скоба с выгравированными фамилией, именем и отчеством Президента Республики Беларусь. Древко штандарта (флага) увенчано металлическим навершием ромбовидной формы с изображением пятиконечной звезды, аналогичной её изображению на Государственном гербе Республики Беларусь.

Штандарт президента Республики Беларусь устанавливается:

• над резиденцией Президента Республики Беларусь в Минске;
• над резиденциями во время пребывания в них Президента Республики Беларусь;
• на транспортных средствах Президента Республики Беларусь.

Согласно статье 6 Закона № 301-З при одновременном поднятии или установлении Государственного флага Республики Беларусь и штандарта Президента Республики Беларусь Государственный флаг должен быть поднят или установлен с левой стороны, а штандарт президента — с правой, если стать лицом к ним.

См. также

• Герб Республики Беларусь
• Гимн Белоруссии
• Флаг Белорусской ССР
• Бело-красно-белый флаг

Литература

На русском

• Герб и флаг Белорусской державы/Сост. Э. М. Скобелев. — Минск: Полымя, 1997. — 94 с. — ISBN 985-07-0163-3.
• Государственный герб и Государственный флаг Республики Беларусь. — Минск: Полымя. — 15 с. — ISBN 985-07-0162-5.
• Рассадин С. Е. Государственные символы Беларуси: исторические истоки и судьбы герба и флага. — Минск: Беларусь, 2009. — 112 с. — ISBN 978-985-01-0767-1.
• Флаги Европы // Флаги. Всемирная энциклопедия / Знамиеровский А.; [пер. И. Комаровской]. — Москва: Эксмо, 2009. — 256 с. — ISBN 978-5-699-32161-2.

На белорусском

• Басаў А. Н., Куркоў І. М. Флагі Беларусі ўчора і сёння / Пер. А. Н. Найдовіч. — Мінск: Полымя, 1994. — 36 с. — ISBN 5-345-00730-6.

На французском и английском

• Service Hydrographique et Oceanographique de la Marine. Bielorussie — Belarus // [4.bp.blogspot.com/-5597QaN-nqQ/TgCvPO6ChKI/AAAAAAAAALs/fN8XlTgpiMk/s1600/Album_corr5_exemple.jpg Альбом национальных флагов] = Album des pavillons : pavillons et marques distinctives. — Edition 2000 - Correction n°5 - 2010. — Marselle, France: Librairie Maritime Outremer, 2010.

Ссылки

• [www.president.gov.by/press10664.html Государственные символы на официальном сайте Президента Республики Беларусь]
• [narb.by/rus/services/etalon/ Эталоны государственных символов на официальном сайте Национального архива Республики Беларусь]
• [web.archive.org/web/20101112175624/flag.by/ru/gosudarstvenij_flag/ Государственный флаг Республики Беларусь]
• [www.sb.by/post/149646/ В Минске открылась площадь Государственного флага]
• Милинкевич А. В. [by.milinkevich.org/answers/data/ic_116/3867/rowselect-130-10/ Ответ на вопрос № 3867] (белор.). by.milinkevich.org. Проверено 22 ноября 2010. [www.webcitation.org/61DT41vwQ Архивировано из первоисточника 26 августа 2011].

Отрывок, характеризующий Флаг Республики Беларусь

– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.
– Как однако странно, – сказала Вера, выбрав общую минуту молчания, – что Соня с Николенькой теперь встретились на вы и как чужие. – Замечание Веры было справедливо, как и все ее замечания; но как и от большей части ее замечаний всем сделалось неловко, и не только Соня, Николай и Наташа, но и старая графиня, которая боялась этой любви сына к Соне, могущей лишить его блестящей партии, тоже покраснела, как девочка. Денисов, к удивлению Ростова, в новом мундире, напомаженный и надушенный, явился в гостиную таким же щеголем, каким он был в сражениях, и таким любезным с дамами и кавалерами, каким Ростов никак не ожидал его видеть.


Вернувшись в Москву из армии, Николай Ростов был принят домашними как лучший сын, герой и ненаглядный Николушка; родными – как милый, приятный и почтительный молодой человек; знакомыми – как красивый гусарский поручик, ловкий танцор и один из лучших женихов Москвы.
Знакомство у Ростовых была вся Москва; денег в нынешний год у старого графа было достаточно, потому что были перезаложены все имения, и потому Николушка, заведя своего собственного рысака и самые модные рейтузы, особенные, каких ни у кого еще в Москве не было, и сапоги, самые модные, с самыми острыми носками и маленькими серебряными шпорами, проводил время очень весело. Ростов, вернувшись домой, испытал приятное чувство после некоторого промежутка времени примеривания себя к старым условиям жизни. Ему казалось, что он очень возмужал и вырос. Отчаяние за невыдержанный из закона Божьего экзамен, занимание денег у Гаврилы на извозчика, тайные поцелуи с Соней, он про всё это вспоминал, как про ребячество, от которого он неизмеримо был далек теперь. Теперь он – гусарский поручик в серебряном ментике, с солдатским Георгием, готовит своего рысака на бег, вместе с известными охотниками, пожилыми, почтенными. У него знакомая дама на бульваре, к которой он ездит вечером. Он дирижировал мазурку на бале у Архаровых, разговаривал о войне с фельдмаршалом Каменским, бывал в английском клубе, и был на ты с одним сорокалетним полковником, с которым познакомил его Денисов.
Страсть его к государю несколько ослабела в Москве, так как он за это время не видал его. Но он часто рассказывал о государе, о своей любви к нему, давая чувствовать, что он еще не всё рассказывает, что что то еще есть в его чувстве к государю, что не может быть всем понятно; и от всей души разделял общее в то время в Москве чувство обожания к императору Александру Павловичу, которому в Москве в то время было дано наименование ангела во плоти.
В это короткое пребывание Ростова в Москве, до отъезда в армию, он не сблизился, а напротив разошелся с Соней. Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться – дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое. Когда он думал о Соне в это новое пребывание в Москве, он говорил себе: Э! еще много, много таких будет и есть там, где то, мне еще неизвестных. Еще успею, когда захочу, заняться и любовью, а теперь некогда. Кроме того, ему казалось что то унизительное для своего мужества в женском обществе. Он ездил на балы и в женское общество, притворяясь, что делал это против воли. Бега, английский клуб, кутеж с Денисовым, поездка туда – это было другое дело: это было прилично молодцу гусару.
В начале марта, старый граф Илья Андреич Ростов был озабочен устройством обеда в английском клубе для приема князя Багратиона.
Граф в халате ходил по зале, отдавая приказания клубному эконому и знаменитому Феоктисту, старшему повару английского клуба, о спарже, свежих огурцах, землянике, теленке и рыбе для обеда князя Багратиона. Граф, со дня основания клуба, был его членом и старшиною. Ему было поручено от клуба устройство торжества для Багратиона, потому что редко кто умел так на широкую руку, хлебосольно устроить пир, особенно потому, что редко кто умел и хотел приложить свои деньги, если они понадобятся на устройство пира. Повар и эконом клуба с веселыми лицами слушали приказания графа, потому что они знали, что ни при ком, как при нем, нельзя было лучше поживиться на обеде, который стоил несколько тысяч.
– Так смотри же, гребешков, гребешков в тортю положи, знаешь! – Холодных стало быть три?… – спрашивал повар. Граф задумался. – Нельзя меньше, три… майонез раз, – сказал он, загибая палец…
– Так прикажете стерлядей больших взять? – спросил эконом. – Что ж делать, возьми, коли не уступают. Да, батюшка ты мой, я было и забыл. Ведь надо еще другую антре на стол. Ах, отцы мои! – Он схватился за голову. – Да кто же мне цветы привезет?
– Митинька! А Митинька! Скачи ты, Митинька, в подмосковную, – обратился он к вошедшему на его зов управляющему, – скачи ты в подмосковную и вели ты сейчас нарядить барщину Максимке садовнику. Скажи, чтобы все оранжереи сюда волок, укутывал бы войлоками. Да чтобы мне двести горшков тут к пятнице были.
Отдав еще и еще разные приказания, он вышел было отдохнуть к графинюшке, но вспомнил еще нужное, вернулся сам, вернул повара и эконома и опять стал приказывать. В дверях послышалась легкая, мужская походка, бряцанье шпор, и красивый, румяный, с чернеющимися усиками, видимо отдохнувший и выхолившийся на спокойном житье в Москве, вошел молодой граф.
– Ах, братец мой! Голова кругом идет, – сказал старик, как бы стыдясь, улыбаясь перед сыном. – Хоть вот ты бы помог! Надо ведь еще песенников. Музыка у меня есть, да цыган что ли позвать? Ваша братия военные это любят.
– Право, папенька, я думаю, князь Багратион, когда готовился к Шенграбенскому сражению, меньше хлопотал, чем вы теперь, – сказал сын, улыбаясь.
Старый граф притворился рассерженным. – Да, ты толкуй, ты попробуй!
И граф обратился к повару, который с умным и почтенным лицом, наблюдательно и ласково поглядывал на отца и сына.
– Какова молодежь то, а, Феоктист? – сказал он, – смеется над нашим братом стариками.
– Что ж, ваше сиятельство, им бы только покушать хорошо, а как всё собрать да сервировать , это не их дело.
– Так, так, – закричал граф, и весело схватив сына за обе руки, закричал: – Так вот же что, попался ты мне! Возьми ты сейчас сани парные и ступай ты к Безухову, и скажи, что граф, мол, Илья Андреич прислали просить у вас земляники и ананасов свежих. Больше ни у кого не достанешь. Самого то нет, так ты зайди, княжнам скажи, и оттуда, вот что, поезжай ты на Разгуляй – Ипатка кучер знает – найди ты там Ильюшку цыгана, вот что у графа Орлова тогда плясал, помнишь, в белом казакине, и притащи ты его сюда, ко мне.
– И с цыганками его сюда привести? – спросил Николай смеясь. – Ну, ну!…
В это время неслышными шагами, с деловым, озабоченным и вместе христиански кротким видом, никогда не покидавшим ее, вошла в комнату Анна Михайловна. Несмотря на то, что каждый день Анна Михайловна заставала графа в халате, всякий раз он конфузился при ней и просил извинения за свой костюм.
– Ничего, граф, голубчик, – сказала она, кротко закрывая глаза. – А к Безухому я съезжу, – сказала она. – Пьер приехал, и теперь мы всё достанем, граф, из его оранжерей. Мне и нужно было видеть его. Он мне прислал письмо от Бориса. Слава Богу, Боря теперь при штабе.
Граф обрадовался, что Анна Михайловна брала одну часть его поручений, и велел ей заложить маленькую карету.
– Вы Безухову скажите, чтоб он приезжал. Я его запишу. Что он с женой? – спросил он.
Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.
– Ежели бы не было Багратиона, il faudrait l'inventer, [надо бы изобрести его.] – сказал шутник Шиншин, пародируя слова Вольтера. Про Кутузова никто не говорил, и некоторые шопотом бранили его, называя придворною вертушкой и старым сатиром. По всей Москве повторялись слова князя Долгорукова: «лепя, лепя и облепишься», утешавшегося в нашем поражении воспоминанием прежних побед, и повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с Немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем итти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише! Со всex сторон слышны были новые и новые рассказы об отдельных примерах мужества, оказанных нашими солдатами и офицерами при Аустерлице. Тот спас знамя, тот убил 5 ть французов, тот один заряжал 5 ть пушек. Говорили и про Берга, кто его не знал, что он, раненый в правую руку, взял шпагу в левую и пошел вперед. Про Болконского ничего не говорили, и только близко знавшие его жалели, что он рано умер, оставив беременную жену и чудака отца.


3 го марта во всех комнатах Английского клуба стоял стон разговаривающих голосов и, как пчелы на весеннем пролете, сновали взад и вперед, сидели, стояли, сходились и расходились, в мундирах, фраках и еще кое кто в пудре и кафтанах, члены и гости клуба. Пудренные, в чулках и башмаках ливрейные лакеи стояли у каждой двери и напряженно старались уловить каждое движение гостей и членов клуба, чтобы предложить свои услуги. Большинство присутствовавших были старые, почтенные люди с широкими, самоуверенными лицами, толстыми пальцами, твердыми движениями и голосами. Этого рода гости и члены сидели по известным, привычным местам и сходились в известных, привычных кружках. Малая часть присутствовавших состояла из случайных гостей – преимущественно молодежи, в числе которой были Денисов, Ростов и Долохов, который был опять семеновским офицером. На лицах молодежи, особенно военной, было выражение того чувства презрительной почтительности к старикам, которое как будто говорит старому поколению: уважать и почитать вас мы готовы, но помните, что всё таки за нами будущность.
Несвицкий был тут же, как старый член клуба. Пьер, по приказанию жены отпустивший волоса, снявший очки и одетый по модному, но с грустным и унылым видом, ходил по залам. Его, как и везде, окружала атмосфера людей, преклонявшихся перед его богатством, и он с привычкой царствования и рассеянной презрительностью обращался с ними.
По годам он бы должен был быть с молодыми, по богатству и связям он был членом кружков старых, почтенных гостей, и потому он переходил от одного кружка к другому.
Старики из самых значительных составляли центр кружков, к которым почтительно приближались даже незнакомые, чтобы послушать известных людей. Большие кружки составлялись около графа Ростопчина, Валуева и Нарышкина. Ростопчин рассказывал про то, как русские были смяты бежавшими австрийцами и должны были штыком прокладывать себе дорогу сквозь беглецов.
Валуев конфиденциально рассказывал, что Уваров был прислан из Петербурга, для того чтобы узнать мнение москвичей об Аустерлице.
В третьем кружке Нарышкин говорил о заседании австрийского военного совета, в котором Суворов закричал петухом в ответ на глупость австрийских генералов. Шиншин, стоявший тут же, хотел пошутить, сказав, что Кутузов, видно, и этому нетрудному искусству – кричать по петушиному – не мог выучиться у Суворова; но старички строго посмотрели на шутника, давая ему тем чувствовать, что здесь и в нынешний день так неприлично было говорить про Кутузова.
Граф Илья Андреич Ростов, озабоченно, торопливо похаживал в своих мягких сапогах из столовой в гостиную, поспешно и совершенно одинаково здороваясь с важными и неважными лицами, которых он всех знал, и изредка отыскивая глазами своего стройного молодца сына, радостно останавливал на нем свой взгляд и подмигивал ему. Молодой Ростов стоял у окна с Долоховым, с которым он недавно познакомился, и знакомством которого он дорожил. Старый граф подошел к ним и пожал руку Долохову.
– Ко мне милости прошу, вот ты с моим молодцом знаком… вместе там, вместе геройствовали… A! Василий Игнатьич… здорово старый, – обратился он к проходившему старичку, но не успел еще договорить приветствия, как всё зашевелилось, и прибежавший лакей, с испуганным лицом, доложил: пожаловали!
Раздались звонки; старшины бросились вперед; разбросанные в разных комнатах гости, как встряхнутая рожь на лопате, столпились в одну кучу и остановились в большой гостиной у дверей залы.
В дверях передней показался Багратион, без шляпы и шпаги, которые он, по клубному обычаю, оставил у швейцара. Он был не в смушковом картузе с нагайкой через плечо, как видел его Ростов в ночь накануне Аустерлицкого сражения, а в новом узком мундире с русскими и иностранными орденами и с георгиевской звездой на левой стороне груди. Он видимо сейчас, перед обедом, подстриг волосы и бакенбарды, что невыгодно изменяло его физиономию. На лице его было что то наивно праздничное, дававшее, в соединении с его твердыми, мужественными чертами, даже несколько комическое выражение его лицу. Беклешов и Федор Петрович Уваров, приехавшие с ним вместе, остановились в дверях, желая, чтобы он, как главный гость, прошел вперед их. Багратион смешался, не желая воспользоваться их учтивостью; произошла остановка в дверях, и наконец Багратион всё таки прошел вперед. Он шел, не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене. Старшины встретили его у первой двери, сказав ему несколько слов о радости видеть столь дорогого гостя, и недождавшись его ответа, как бы завладев им, окружили его и повели в гостиную. В дверях гостиной не было возможности пройти от столпившихся членов и гостей, давивших друг друга и через плечи друг друга старавшихся, как редкого зверя, рассмотреть Багратиона. Граф Илья Андреич, энергичнее всех, смеясь и приговаривая: – пусти, mon cher, пусти, пусти, – протолкал толпу, провел гостей в гостиную и посадил на средний диван. Тузы, почетнейшие члены клуба, обступили вновь прибывших. Граф Илья Андреич, проталкиваясь опять через толпу, вышел из гостиной и с другим старшиной через минуту явился, неся большое серебряное блюдо, которое он поднес князю Багратиону. На блюде лежали сочиненные и напечатанные в честь героя стихи. Багратион, увидав блюдо, испуганно оглянулся, как бы отыскивая помощи. Но во всех глазах было требование того, чтобы он покорился. Чувствуя себя в их власти, Багратион решительно, обеими руками, взял блюдо и сердито, укоризненно посмотрел на графа, подносившего его. Кто то услужливо вынул из рук Багратиона блюдо (а то бы он, казалось, намерен был держать его так до вечера и так итти к столу) и обратил его внимание на стихи. «Ну и прочту», как будто сказал Багратион и устремив усталые глаза на бумагу, стал читать с сосредоточенным и серьезным видом. Сам сочинитель взял стихи и стал читать. Князь Багратион склонил голову и слушал.
«Славь Александра век
И охраняй нам Тита на престоле,
Будь купно страшный вождь и добрый человек,
Рифей в отечестве а Цесарь в бранном поле.
Да счастливый Наполеон,
Познав чрез опыты, каков Багратион,
Не смеет утруждать Алкидов русских боле…»
Но еще он не кончил стихов, как громогласный дворецкий провозгласил: «Кушанье готово!» Дверь отворилась, загремел из столовой польский: «Гром победы раздавайся, веселися храбрый росс», и граф Илья Андреич, сердито посмотрев на автора, продолжавшего читать стихи, раскланялся перед Багратионом. Все встали, чувствуя, что обед был важнее стихов, и опять Багратион впереди всех пошел к столу. На первом месте, между двух Александров – Беклешова и Нарышкина, что тоже имело значение по отношению к имени государя, посадили Багратиона: 300 человек разместились в столовой по чинам и важности, кто поважнее, поближе к чествуемому гостю: так же естественно, как вода разливается туда глубже, где местность ниже.
Перед самым обедом граф Илья Андреич представил князю своего сына. Багратион, узнав его, сказал несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день. Граф Илья Андреич радостно и гордо оглядывал всех в то время, как Багратион говорил с его сыном.
Николай Ростов с Денисовым и новым знакомцем Долоховым сели вместе почти на середине стола. Напротив них сел Пьер рядом с князем Несвицким. Граф Илья Андреич сидел напротив Багратиона с другими старшинами и угащивал князя, олицетворяя в себе московское радушие.
Труды его не пропали даром. Обеды его, постный и скоромный, были великолепны, но совершенно спокоен он всё таки не мог быть до конца обеда. Он подмигивал буфетчику, шопотом приказывал лакеям, и не без волнения ожидал каждого, знакомого ему блюда. Всё было прекрасно. На втором блюде, вместе с исполинской стерлядью (увидав которую, Илья Андреич покраснел от радости и застенчивости), уже лакеи стали хлопать пробками и наливать шампанское. После рыбы, которая произвела некоторое впечатление, граф Илья Андреич переглянулся с другими старшинами. – «Много тостов будет, пора начинать!» – шепнул он и взяв бокал в руки – встал. Все замолкли и ожидали, что он скажет.
– Здоровье государя императора! – крикнул он, и в ту же минуту добрые глаза его увлажились слезами радости и восторга. В ту же минуту заиграли: «Гром победы раздавайся».Все встали с своих мест и закричали ура! и Багратион закричал ура! тем же голосом, каким он кричал на Шенграбенском поле. Восторженный голос молодого Ростова был слышен из за всех 300 голосов. Он чуть не плакал. – Здоровье государя императора, – кричал он, – ура! – Выпив залпом свой бокал, он бросил его на пол. Многие последовали его примеру. И долго продолжались громкие крики. Когда замолкли голоса, лакеи подобрали разбитую посуду, и все стали усаживаться, и улыбаясь своему крику переговариваться. Граф Илья Андреич поднялся опять, взглянул на записочку, лежавшую подле его тарелки и провозгласил тост за здоровье героя нашей последней кампании, князя Петра Ивановича Багратиона и опять голубые глаза графа увлажились слезами. Ура! опять закричали голоса 300 гостей, и вместо музыки послышались певчие, певшие кантату сочинения Павла Ивановича Кутузова.
«Тщетны россам все препоны,
Храбрость есть побед залог,
Есть у нас Багратионы,
Будут все враги у ног» и т.д.
Только что кончили певчие, как последовали новые и новые тосты, при которых всё больше и больше расчувствовался граф Илья Андреич, и еще больше билось посуды, и еще больше кричалось. Пили за здоровье Беклешова, Нарышкина, Уварова, Долгорукова, Апраксина, Валуева, за здоровье старшин, за здоровье распорядителя, за здоровье всех членов клуба, за здоровье всех гостей клуба и наконец отдельно за здоровье учредителя обеда графа Ильи Андреича. При этом тосте граф вынул платок и, закрыв им лицо, совершенно расплакался.


Пьер сидел против Долохова и Николая Ростова. Он много и жадно ел и много пил, как и всегда. Но те, которые его знали коротко, видели, что в нем произошла в нынешний день какая то большая перемена. Он молчал всё время обеда и, щурясь и морщась, глядел кругом себя или остановив глаза, с видом совершенной рассеянности, потирал пальцем переносицу. Лицо его было уныло и мрачно. Он, казалось, не видел и не слышал ничего, происходящего вокруг него, и думал о чем то одном, тяжелом и неразрешенном.
Этот неразрешенный, мучивший его вопрос, были намеки княжны в Москве на близость Долохова к его жене и в нынешнее утро полученное им анонимное письмо, в котором было сказано с той подлой шутливостью, которая свойственна всем анонимным письмам, что он плохо видит сквозь свои очки, и что связь его жены с Долоховым есть тайна только для одного него. Пьер решительно не поверил ни намекам княжны, ни письму, но ему страшно было теперь смотреть на Долохова, сидевшего перед ним. Всякий раз, как нечаянно взгляд его встречался с прекрасными, наглыми глазами Долохова, Пьер чувствовал, как что то ужасное, безобразное поднималось в его душе, и он скорее отворачивался. Невольно вспоминая всё прошедшее своей жены и ее отношения с Долоховым, Пьер видел ясно, что то, что сказано было в письме, могло быть правда, могло по крайней мере казаться правдой, ежели бы это касалось не его жены. Пьер вспоминал невольно, как Долохов, которому было возвращено всё после кампании, вернулся в Петербург и приехал к нему. Пользуясь своими кутежными отношениями дружбы с Пьером, Долохов прямо приехал к нему в дом, и Пьер поместил его и дал ему взаймы денег. Пьер вспоминал, как Элен улыбаясь выражала свое неудовольствие за то, что Долохов живет в их доме, и как Долохов цинически хвалил ему красоту его жены, и как он с того времени до приезда в Москву ни на минуту не разлучался с ними.
«Да, он очень красив, думал Пьер, я знаю его. Для него была бы особенная прелесть в том, чтобы осрамить мое имя и посмеяться надо мной, именно потому, что я хлопотал за него и призрел его, помог ему. Я знаю, я понимаю, какую соль это в его глазах должно бы придавать его обману, ежели бы это была правда. Да, ежели бы это была правда; но я не верю, не имею права и не могу верить». Он вспоминал то выражение, которое принимало лицо Долохова, когда на него находили минуты жестокости, как те, в которые он связывал квартального с медведем и пускал его на воду, или когда он вызывал без всякой причины на дуэль человека, или убивал из пистолета лошадь ямщика. Это выражение часто было на лице Долохова, когда он смотрел на него. «Да, он бретёр, думал Пьер, ему ничего не значит убить человека, ему должно казаться, что все боятся его, ему должно быть приятно это. Он должен думать, что и я боюсь его. И действительно я боюсь его», думал Пьер, и опять при этих мыслях он чувствовал, как что то страшное и безобразное поднималось в его душе. Долохов, Денисов и Ростов сидели теперь против Пьера и казались очень веселы. Ростов весело переговаривался с своими двумя приятелями, из которых один был лихой гусар, другой известный бретёр и повеса, и изредка насмешливо поглядывал на Пьера, который на этом обеде поражал своей сосредоточенной, рассеянной, массивной фигурой. Ростов недоброжелательно смотрел на Пьера, во первых, потому, что Пьер в его гусарских глазах был штатский богач, муж красавицы, вообще баба; во вторых, потому, что Пьер в сосредоточенности и рассеянности своего настроения не узнал Ростова и не ответил на его поклон. Когда стали пить здоровье государя, Пьер задумавшись не встал и не взял бокала.