Флаг СССР

Флаг Союза Советских Социалистических Республик

СССР
Утверждён	18 апреля 1924
Отменён	на территории России 25 декабря 1991
Использование	Государственный флаг СССР (1924-1991)
Пропорция	1:2

Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик — официальный символ СССР (наряду с Государственным гербом и Государственным гимном), являлся «символом государственного суверенитета СССР и нерушимого союза рабочих и крестьян в борьбе за построение коммунистического общества». Красный цвет флага — символ героической борьбы советского народа, руководимого КПСС, за построение социализма и коммунизма, серп и молот означают незыблемый союз рабочего класса и колхозного крестьянства. Красная пятиконечная звезда на флаге СССР — символ конечного торжества идей коммунизма на пяти континентах земного шара.

Представлял собой красное прямоугольное полотнище с изображением в верхнем углу, у древка, золотых серпа и молота и над ними красной пятиконечной звезды, обрамлённой золотой каймой. Отношение ширины флага к его длине 1:2.

История

29 декабря 1922 года РСФСР, Украинская ССР, Белорусская ССР и ЗСФСР подписали Договор об образовании СССР, статьёй 22 которого было установлено:

Союз Советских Социалистических Республик имеет свой флаг, герб и государственную печать.

Описание флага СССР было установлено в статье 71 Конституции (Основного Закона) СССР, принятой на второй сессии Центрального исполнительного комитета СССР (ЦИК СССР) 6 июля 1923 года:

Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик состоит из красного или алого полотнища, с государственным гербом.

Не сохранилось свидетельств об утверждении рисунка флага такого вида и начале его выпуска. С учётом возникших трудностей при изготовлении флага СССР, третья сессия ЦИК СССР 12 ноября 1923 года постановила:

Во изменение ст. 71 Конституции Союза ССР 3-я сессия Центрального Исполнительного Комитета постановляет: Государственный флаг Союза ССР состоит из красного или алого полотнища, с изображением на его верхнем углу у древка золотых серпа и молота и над ними красной пятиконечной звезды, обрамленной золотой каймой.

31 января 1924 года II Всесоюзный съезд Советов своей резолюцией утвердил Конституцию (Основной Закон) Союза ССР, но изображения флага утверждено ещё не было. 8 апреля 1924 года Президиум ЦИК СССР постановлением «О подробном описании государственного флага Союза ССР» установил:

Объявить следующее подробное описание государственного флага Союза Советских Социалистических Республик.

Флаг красный (или алый) прямоугольный, с отношением длины к ширине, как 2:1. В левом верхнем углу крыж того же цвета, что и флаг, длиной, равной 2/6 длины флага, и шириной вполовину ширины флага. В крыже золотые серп и молот радиусом в 1/8 ширины крыжа, над серпом и молотом — красная пятиконечная звезда, окружённая золотой каймой, диаметр которой равен 1/5 ширины крыжа. Крыж окаймлён золотой полоской, равной 1/15 ширины крыжа. Диаметр звезды равен 1/10 ширины флага.

Президиум ЦИК СССР после исключения из рисунка флага золотой полоски, окаймлявшей крыж, 18 апреля 1924 года утвердил рисунок флага.

29 августа 1924 года Постановлением Президиума ЦИК СССР и Совета Народных Комиссаров СССР «О флагах и вымпелах Союза Советских Социалистических Республик» было установлено, что Государственный флаг Союза ССР постоянно поднят только над зданиями Центрального Исполнительного Комитета Союза ССР и Совета Народных Комиссаров СССР. Кроме того, Государственный флаг СССР должен был быть поднят над зданием, где происходит Съезд Советов Союза ССР или сессия Центрального Исполнительного Комитета СССР. Над зданиями центральных и местных учреждений народных комиссариатов и иных органов Союза ССР Государственный флаг СССР должен был быть поднят только в дни пролетарских праздников, а над зданиями полномочных представительств, торговых представительств и консульств Союза ССР — согласно особой инструкции, издаваемой Народным комиссариатом по иностранным делам.

В качестве стеньгового флага на кораблях и судах военного и торгового флота Союза ССР и на других средствах передвижения Государственный флаг СССР предписывалось поднимать, если на них находились председатель ЦИК СССР, председатель СНК СССР и иные лица, официально представляющие ЦИК СССР и СНК СССР, а равно — полномочные представители Союза ССР, — по их распоряжению.

В качестве кормового флага Государственный флаг Союза ССР должны были нести все торговые суда, приписанные к портам Союза ССР, а равно — все суда, плавающие на внутренних водных путях Союза ССР.

Принятая 5 декабря 1936 года Конституция (Основной Закон) СССР содержала следующее описание флага:

Статья 144. Государственный флаг Союза Советских Социалистических Республик состоит из красного прямоугольного полотнища с изображением на его верхнем углу у древка золотых серпа и молота и над ними красной пятиконечной звезды, обрамленной золотой каймой. Отношение ширины к длине 1:2.

19 августа 1955 года Указом Президиума Верховного Совета СССР было утверждено «Положение о Государственном флаге СССР», статья 2 которого гласила:

Государственный флаг СССР состоит из красного прямоугольного полотнища с изображением на его верхнем углу у древка золотых серпа и молота и над ними красной пятиконечной звезды, обрамленной золотой каймой. Отношение ширины к длине 1:2. Серп и молот вписываются в квадрат, сторона которого равна 1/4 ширины флага. Острый конец серпа приходится посередине верхней стороны квадрата, рукоятки серпа и молота упираются в нижние углы квадрата. Длина молота с рукояткой составляет 3/4 диагонали квадрата. Пятиконечная звезда вписывается в окружность диаметром в 1/8 ширины флага, касающуюся верхней стороны квадрата. Расстояние вертикальной оси звезды, серпа и молота от древка равняется 1/3 ширины флага. Расстояние от верхней кромки флага до центра звезды — 1/8 ширины флага.

Положением предусматривался постоянный подъём Государственного флага СССР только на зданиях Президиума Верховного Совета СССР и Совета Министров СССР. Кроме того, предусматривался подъём флага на здании, где проходит сессия Верховного Совета СССР — на весь период сессии, а на зданиях Президиумов Верховных Советов и Советов Министров союзных и автономных ССР, союзных и республиканских министерств и ведомств, исполнительных комитетов местных Советов депутатов трудящихся и других государственных учреждений, общественных организаций и учреждений, а также на жилых домах только 8 марта, 22 апреля, 1 и 2 мая, 9 мая, 7 и 8 ноября и 5 декабря. Кроме того, Положением предусматривалось использование Государственного флага СССР «в качестве кормового флага на судах, зарегистрированных в порядке, устанавливаемом Кодексом торгового мореплавания Союза ССР и Уставом внутреннего водного транспорта Союза ССР. Изображение Государственного флага СССР помещается на совершающих международные полёты воздушных судах, занесённых в Государственный реестр гражданских воздушных судов Союза ССР; на военных кораблях и судах — согласно воинским Уставам; а также — по распоряжению Совета Министров СССР. Государственный флаг СССР может быть поднят также при церемониях и других торжественных мероприятиях, проводимых государственными и общественными органами, предприятиями, учреждениями и организациями».

30 ноября 1955 года постановлением Совета Министров СССР была утверждена «Инструкция по применению „Положения о Государственном флаге СССР“» пункт 12 которой предусматривал, что «на кораблях Военно-Морского Флота Государственный флаг СССР поднимается также во время боя и в виду неприятеля».

Конституция (Основной Закон) СССР, принятая 7 октября 1977 года, не внесла принципиальных изменений в описание флага СССР. 15 августа 1980 года Указом Президиума Верховного Совета СССР была принята новая редакция «Положения о Государственном флаге СССР», которая принципиальных изменений в описание флага также не внесла, но на рисунке флага в приложении на оборотной стороне Государственного флага Союза ССР отсутствовали изображения серпа, молота и звезды.

8 декабря 1991 года в посёлке Вискули лидеры РСФСР, Украинской ССР и Белорусской ССР в Соглашении о создании Содружества Независимых Государств констатировали, что «Союз ССР, как субъект международного права и геополитическая реальность, прекращает своё существование» и заявили об образовании Содружества Независимых Государств (СНГ).

25 декабря 1991 года Российская Федерация, как государство-продолжатель Союза ССР и его правопреемник, заняла место СССР в ООН (без нового вступления), перед зданием ООН в Нью-Йорке вместо Государственного флага СССР был поднят Государственный флаг Российской Федерации и в этот же день над резиденцией Президента СССР в московском Кремле был спущен Государственный флаг СССР. Самый высокий флаг СССР, закреплённый на станции «Мир», спущен не был и ещё год продолжал курсировать на орбите, «пока не растворился в вечности».

В наши дни флаг СССР используется оппозицией, главным образом левого толка, на митингах и демонстрациях на всем постсоветском пространстве. При этом часто используются флаги республик СССР (в частности той, где проходит демонстрация).

В Белоруссии флаг СССР на парадах в День Победы и День республики выносится вместе с флагом республики и Знамен Победы как "Флаг СССР - государства, внесшего основной вклад в победу над фашизмом".

24 октября 2013 года флаг СССР был поднят над символизирующим побежденный рейхстаг куполом музея Великой Отечественной войны в Минске, что стало первым с декабря 1991 года официальным подъемом государственного флага СССР.

См. также

• Красный флаг
• Флаг России
• Флаги советских республик
• Серп и молот
• Красная звезда (геральдический знак)

Ссылки

• [www.greatflags.su/simvolyi-sssr/znamya-pobedyi.html Знамя Победы]
• [www.greatflags.su/simvolyi-sssr/krasnoe-znamya-kak-simvol-revolyutsionno-osvoboditelnoy-borbyi.html Красное знамя как символ революционно-освободительной борьбы]

Отрывок, характеризующий Флаг СССР

– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.


В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.

Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
– Ах, это вы, mon cousin?
Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.