Флаг Северной Каролины
Северная Каролина | |
США | |
Утверждён | |
---|---|
Пропорция |
2:3 |
Предыдущие флаги | |
| |
Пропорция |
3:4 |
Флаг Се́верной Кароли́ны (англ. Flag of North Carolina) — один из государственных символов американского штата Северная Каролина.
Флаг представляет собой прямоугольное полотнище состоящее из двух горизонтальных полос — красной и белой — и широкой вертикальной синей полосы у древка, в середине которой находится белая пятиконечная звезда, слева и справа от которой находятся жёлтые буквы N и C соответственно. Сверху и снизу — жёлтые ленты. На верхней чёрным написано May 20th, 1775 (с англ. — «20 мая 1775»), на нижней — April 12th, 1776 (с англ. — «12 апреля 1776»). Современный флаг представляет собой флаг времён Гражданской войны с изменённым расположением цветов, добавленными буквами NC и изменённым текстом.[1]
История флага
Первый флаг штата был принят 20 мая 1861 года, в день выхода штата из Союза и в основном использовался вооружёнными формированиями штата, принимавших участие в боях Гражданской войны. Первые десять полков (позже получившие номера с одиннадцатого по двадцатый) получили шёлковые флаги, изготовленные частным подрядчиком из Норфолка. На следующий год для них были изготовлены шерстяные и хлопковые флаги.
Флаг представлял собой прямоугольное полотнище, разделённое на две равновеликие горизонтальные полосы — синего и белого цветов, с красной полосой у древка, в центре которой изображалась белая звезда и надписи сделанные полукругом — May 20th, 1775 (с англ. — «20 мая 1775») выше звезды и April 12th, 1776 (с англ. — «12 апреля 1776») ниже её. Длина флага больше его ширины на 1/3.
9 марта 1885 года был ратифицирован закон, утвердивший новый флаг штата. Он отличался от нынешнего флага пропорцией, составлявшей 3:4 (ныне 2:3), и шириной синей полосы, составлявшей 1:4 от длины флага (ныне 1:3). Нынешний флаг был утвержден в 1991 году.
Напишите отзыв о статье "Флаг Северной Каролины"
Примечания
- ↑ [flagspot.net/flags/us-nc.html «Flags of the World»: Flag of North Carolina] (англ.)
Отрывок, характеризующий Флаг Северной Каролины– Служу. – Он помолчал немного.– Так зачем же вы служите? – А вот зачем. Отец мой один из замечательнейших людей своего века. Но он становится стар, и он не то что жесток, но он слишком деятельного характера. Он страшен своей привычкой к неограниченной власти, и теперь этой властью, данной Государем главнокомандующим над ополчением. Ежели бы я два часа опоздал две недели тому назад, он бы повесил протоколиста в Юхнове, – сказал князь Андрей с улыбкой; – так я служу потому, что кроме меня никто не имеет влияния на отца, и я кое где спасу его от поступка, от которого бы он после мучился. – А, ну так вот видите! – Да, mais ce n'est pas comme vous l'entendez, [но это не так, как вы это понимаете,] – продолжал князь Андрей. – Я ни малейшего добра не желал и не желаю этому мерзавцу протоколисту, который украл какие то сапоги у ополченцев; я даже очень был бы доволен видеть его повешенным, но мне жалко отца, то есть опять себя же. Князь Андрей всё более и более оживлялся. Глаза его лихорадочно блестели в то время, как он старался доказать Пьеру, что никогда в его поступке не было желания добра ближнему. – Ну, вот ты хочешь освободить крестьян, – продолжал он. – Это очень хорошо; но не для тебя (ты, я думаю, никого не засекал и не посылал в Сибирь), и еще меньше для крестьян. Ежели их бьют, секут, посылают в Сибирь, то я думаю, что им от этого нисколько не хуже. В Сибири ведет он ту же свою скотскую жизнь, а рубцы на теле заживут, и он так же счастлив, как и был прежде. А нужно это для тех людей, которые гибнут нравственно, наживают себе раскаяние, подавляют это раскаяние и грубеют от того, что у них есть возможность казнить право и неправо. Вот кого мне жалко, и для кого бы я желал освободить крестьян. Ты, может быть, не видал, а я видел, как хорошие люди, воспитанные в этих преданиях неограниченной власти, с годами, когда они делаются раздражительнее, делаются жестоки, грубы, знают это, не могут удержаться и всё делаются несчастнее и несчастнее. – Князь Андрей говорил это с таким увлечением, что Пьер невольно подумал о том, что мысли эти наведены были Андрею его отцом. Он ничего не отвечал ему. – Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами. |