Флаг Чехии

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Флаг Чешской Республики
Чехия

Утверждён

30 марта 1920

Повторно
учреждён

1 января 1993

Использование

Пропорция

2:3

Флаг Чехии — официальный государственный символ Чешской Республики. Представляет собой прямоугольное полотнище, состоящее из двух равновеликих горизонтальных полос: верхней — белой и нижней — красной, с добавлением у древкового края синего равнобедренного треугольника.



История

В качестве официального государственного флага Чехия переняла флаг бывшей Чехословакии, введённый в 1920 году.

После возникновения Чехословакии шла долгая дискуссия о том, как должен выглядеть государственный флаг. С XII века гербовыми цветами Королевства Чехии были белый и красный, происходящие от её герба (серебряный лев в червлёном щите). В 1918 году бело-красный флаг стал неофициальным флагом Чехословакии, в 1920 году у древкового края был добавлен синий треугольник, олицетворяющий Словакию, и в таком виде флаг был официально утверждён.

В период существования в 1939—1945 гг. Протектората Богемии и Моравии его флагом было полотнище, состоявшее из трёх равновеликих горизонтальных полос — белой, красной и синей, в котором белая и красная полосы символизировали Богемию (Чехию), а белый, красный и синий — Моравию.

После разделения Чехословакии в 1993 году, чехи приняли флаг, идентичный флагу Чехословацкой Республики, нарушая тем самым конституционный акт, запрещающий использования символов федеративного государства Чехией и Словакией[1].

Названия государств, в которые входила Чешская Республика:

Напишите отзыв о статье "Флаг Чехии"

Примечания

  1. [www.zakonypreludi.sk/zz/1992-542 Ústavný zákon č. 542/1992 Zb. o zániku Českej a Slovenskej Federatívnej Republiky], Čl. 3 ods. 2
    (Constitutional act. No. 542/1992 Col. on the dissolution of the Czech and Slovak Federative Republic, art. 3 sect. 2)

См. также

Отрывок, характеризующий Флаг Чехии

Красивая Вера, производившая на всех такое раздражающее, неприятное действие, улыбнулась и видимо не затронутая тем, что ей было сказано, подошла к зеркалу и оправила шарф и прическу. Глядя на свое красивое лицо, она стала, повидимому, еще холоднее и спокойнее.

В гостиной продолжался разговор.
– Ah! chere, – говорила графиня, – и в моей жизни tout n'est pas rose. Разве я не вижу, что du train, que nous allons, [не всё розы. – при нашем образе жизни,] нашего состояния нам не надолго! И всё это клуб, и его доброта. В деревне мы живем, разве мы отдыхаем? Театры, охоты и Бог знает что. Да что обо мне говорить! Ну, как же ты это всё устроила? Я часто на тебя удивляюсь, Annette, как это ты, в свои годы, скачешь в повозке одна, в Москву, в Петербург, ко всем министрам, ко всей знати, со всеми умеешь обойтись, удивляюсь! Ну, как же это устроилось? Вот я ничего этого не умею.
– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.