Фламандское восстание (1302)
| Борьба Фландрии за независимость | |||
 Битва при Куртре | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
Провозглашение независимости Фландрии | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Фламандское восстание — общенациональное восстание фламандцев против господства Франции в 1302 году.
Предпосылки
В XIV веке происходила ожесточенная борьба Англии и Франции. Для этого использовались различные методы, как военные и политические, так и экономические. Франция побуждала ирландцев к борьбе за независимость, тем самым планируя ослабить влияние Англии в Западной Европе. Однако Англия нашла достойный ответ и вынудила фламандцев, подчинённых французам, подняться на освободительную войну экономической хитростью. Дело в том, что многочисленные фламандские суконщики получали сырьё из Англии, которая славилась овечьей шерстью. Поставки шерсти были прекращены, что поспособствовало безработице. Тогда же англичане провели антифранцузскую агитацию и ряд подкупов среди фламандцев. Таким образом буржуазия Фландрии была патриотически настроена, поэтому восстание против французских феодалов возглавил союз фламандских городов, далеко в своём развитии опередивших французские.
Брюггская заутреня
В 1302 году в городе Брюгге накануне Пасхи был запланирован бунт. Каждый, кто не мог чисто произнести по-фламандски «schild en vriend», что означает «щит и друг», должен был умереть. Во главе мятежников встал ткач П. Конинк. В ночь с 17 на 18 мая в городе началась резня, были убиты 4000 человек, не только французы, но и иностранцы, которых отличали по произношению. Эти события получили название «Брюггская заутреня». Во Фландрии началась охота на французов. Были сформированы отряды из горожан-добровольцев, возглавляемые фламандскими рыцарями.
Битва при Куртре
Мятежники осадили французскую крепость Куртре (нидерл. Kortrijk, фр. Courtrai), решив победить или умереть. Они заняли позицию за небольшим, но глубоким ручьём Гренинген, окружённом болотами. По местности было разбросано множество ловушек и волчьих ям, установленных тут французами. 11 июля фламандские силы были разделены на два отряда. Больший отряд, вооружённый алебардами и пиками, выстроился тремя батальонами в восемь рядов вдоль северного берега ручья и создавал заслон для Куртрэ, меньший отряд скрылся в тылу как резервный. Его возглавил Иоганн фон Ренессе, опытный рыцарь фламандского происхождения. Тем временем к осаждённой крепости подоспели силы французов, возглавляемые графом Робертом II д’Артуа. Первоначально он побоялся атаковать противника, но желание помочь осаждённым было велико, и это заставило его пойти в атаку. Сперва превосходящие по качеству и количеству французские лучники и арбалетчики обстреляли врага. Это нанесло большие потери фламандцам, и Иоганн фон Ренессе приказал покинуть берег реки и отступить в тыл. Однако, как только рыцари французов, одетые в броню, на конях, переправились через ручей и застряли в болотах, фламандские войска их атаковали. Это был один из ранних примеров победы городского ополчения в битве против феодальной конницы. Войска Иоганна фон Ренессе перешли в контратаку. Лишь небольшой отряд рыцарей, в том числе и Роберт II д’Артуа, добрался до небольшого участка суши в тылу фламандцев и приготовился к обороне. Подоспевший резерв фламандцев быстро перебил их. Погиб и Роберт II д'Артуа. Битва завершилась победой Фландрии. Крепость Куртрэ пала.
Фламандцы гордились своей победой. Они были рады тому, что сняли с убитых рыцарей 700 золотых шпор. В народе это сражение долго называлось «битвой золотых шпор».
Последствия
После поражения при Куртре французские силы были ослаблены. Хроника свидетельствует:
Со времени этого поражения честь, значение и слава древнего дворянства и древней французской храбрости значительно упали, так как цвет тогдашнего рыцарства был разбит и унижен своими слугами, самым низким народом в мире: суконщиками, валяльщиками и другими ремесленниками, которые ничего не понимали в военном деле, и которых все нации презирали за их невежество, называя не иначе, как грязными зайцами.
Фландрия вновь стала независимым государством. Французские оккупанты были изгнаны из страны. Позже на основе Фландрии началось объединение бельгийских земель в новое государство.
Напишите отзыв о статье "Фламандское восстание (1302)"
Ссылки
- [bibliotekar.ru/encW/100/37.htm Французско-фламандские войны]
Отрывок, характеризующий Фламандское восстание (1302)
– То то умирать будем!– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.
Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.
Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
