Флам, Людмила Сергеевна

Людмила Сергеевна Флам

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Людмила Сергеевна Флам, Оболенская-Флам (урождённая Чернова; род. 1931, Рига) — русский публицист, живет в США. Внучка литератора и правоведа Петра Якоби, праправнучка академика Бориса Якоби.

В 1944 году вместе с семьёй оказалась в Германии. После Второй мировой войны окончила гимназию в Мюнхене, вступила в Народно-трудовой союз. Жила в Касабланке, Лондоне, Париже, в 1954 году снова поселилась в Мюнхене, где вышла замуж за журналиста радио «Свобода» Валериана Оболенского (1925—1977) и поступила на работу в европейскую редакцию радиостанции «Голос Америки», затем с 1975 года работала в центральном офисе радиостанции в Нью-Йорке. Проработала на радио около 40 лет, пройдя путь от диктора до начальника отдела.

В 1980 году, спустя три года после смерти первого мужа, вышла замуж за американского дипломата Илая Флама, назначенного культурным атташе в Мадрид, где в то время проходила длительная конференция по Сотрудничеству и Безопасности в Европе (СБСЕ), заседания которой, с упором на права человека, Людмила освещала для «Голоса Америки» на протяжении всего пребывания в Испании.

Людмиле Флам принадлежит биографическая книга о деятельнице французского Сопротивления Вере Оболенской (жене дяди её мужа) «Вики; княгиня Вера Оболенская» (1996, переиздание 2005), сборник очерков «Судьбы поколения 1920—1930-х годов в эмиграции», многочисленные статьи в газетах «Русская мысль» (Париж) и «Русская жизнь» (Сан-Франциско), «Новом журнале» (Нью-Йорк) и других изданиях.

С 1997 года возглавляет в США общественный комитет «Книги для России», занимающийся снабжением российских библиотек русскими книгами, выпущенными в других странах. Тесно сотрудничает с Домом русского зарубежья имени Александра Солженицына в Москве.

В 2014 году выпустила книгу воспоминаний о своей семье, посвятив её дедушке: «Правовед П. Н. Якоби и его семья: воспоминания».

Ссылки

• [www.rp-net.ru/book/OurAutors/Drugie%20avtory/flam.php Биографическая справка на сайте издательства «Русский путь»]
• [ru.rodovid.org/wk/Запись:373149 Флам, Людмила Сергеевна] на «Родоводе». Дерево предков и потомков
• [www.chayka.org/node/1639 Ирина Чайковская. «Русский путь» Людмилы Оболенской-Флам]: Интервью // «Чайка» (Бостон), № 21(104), 1 ноября 2007.
• [magazines.russ.ru/authors/f/lflam/ Публикации в «Новом журнале»]
• [www.russkije.lv/ru/lib/read/lyudmila-flam-%28obolenskaya%29.html Страница о Людмиле Оболенской-Флам на портале «Русские Латвии»]

Отрывок, характеризующий Флам, Людмила Сергеевна

– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.