О’Коннор, Фланнери

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фланнери О’Коннор»)
Перейти к: навигация, поиск
Фланнери О’Коннор
Mary Flannery O'Connor

Фланнери О’Коннор
Дата рождения:

25 марта 1925(1925-03-25)

Место рождения:

Саванна, Джорджия, США

Дата смерти:

3 августа 1964(1964-08-03) (39 лет)

Место смерти:

Милледжвилл, Джорджия, США

Род деятельности:

прозаик

Фланнери О’Коннор (англ. Mary Flannery O'Connor; 25 марта 1925, Саванна, Джорджия — 3 августа 1964, Милледжвилл, Джорджия) — писательница Юга США, представительница жанра южной готики.





Биография

Единственный ребёнок в семье ирландского происхождения. Отец умер от волчанки, когда дочери было 16 лет. Она воспитывалась матерью. В 1945 году закончила женский колледж штата Джорджия (ныне — колледж и университет штата), специализировалась по английскому языку и социологии. Получила признание своими карикатурами.

В 1946 опубликовала первый рассказ «Герань» (его позднейшая переработка, новелла «Судный день», стала последним написанным рассказом автора). О’Коннор была принята в члены «Программы поддержки литературного творчества штата Айова» (англ. «Iowa Writers' Workshop»), которую прошли многие крупные американские писатели середины и второй половины XX в. (Р. П. Уоррен, Р. Лоуэлл, Ф. Рот, М. Каннингем и др.). В 1949 году познакомилась и подружилась с выдающимся переводчиком латинских и древнегреческих текстов Робертом Фицджеральдом и его женой Салли, по их приглашению жила в их доме в 19491951 годах (позже Фицджеральд станет её душеприказчиком, а его жена публикатором эссеистики и писем О’Коннор, полного собрания её сочинений).

Убеждённая католичка в окружении протестантов Юга, О’Коннор нередко выступала с чтениями и лекциями о католической вере.

В 1951 году у О’Коннор диагностировали наследственную волчанку. Она вернулась в Милледжвиль, на ферму, где родилась и выросла её мать, стала разводить птиц. Она разводила павлинов, а также уток, кур, гусей и других птиц на своей ферме в родовом поместье в городе Андалусия. Предметом её особой любви были павлины, которые нередко появляются и в её прозе. Умерла в возрасте 39 лет, мать пережила её на треть века.

Творчество

Написала два романа и тридцать рассказов, войдя в американскую литературу как один из наиболее ярких и глубоких мастеров «южной готики» (Фолкнер, Колдуэлл, К. Маккалерс, Трумен Капоте, Харпер Ли и др.). Отсюда её склонность к гротеску, отмеченная критикой (впрочем, она говорила, что северяне, как правило, видят нечто гротескное в каждом южанине). О’Коннор унаследовала американскую романтическую традицию (Эдгар По, Германа Мелвилл, Н. Готорн), высоко ценила прозу Гоголя. Религиозно озабоченные герои О’Коннор проходят короткий жизненный путь как испытание, ища искупления или хотя бы просветления, но нередко находя его только в смерти либо не находя даже там. «Милосердие меняет человека, — писала О’Коннор, — и это изменение мучительно».

Свои взгляды на человека, веру, творчество О’Коннор, как человек не просто религиозный, но теологически развитый, изложила в переписке с близкой подругой Элизабет (Бетти) Хестер, частично и без указания имени адресата опубликованной в 1979 году. В 1998 году Хестер в приступе депрессии покончила с собой, передав переписку одному из друзей; тогда и выяснилось, кому были адресованы письма О’Коннор (полный эпистолярий хранится в архиве Университета Эмори в Атланте и открыт для исследователей с мая 2007 года[1].

Признание

Посмертное издание «Полного собрания рассказов» О’Коннор (1971) было отмечено Национальной книжной премией. В 1983 году в США учреждена премия Фланнери О’Коннор за короткий рассказ.

По новеллам О’Коннор в России поставлены фильмы «Катафалк» (1990) Валерия Тодоровского с Вией Артмане в главной роли и «Хромые внидут первыми» (1993) Михаила Каца с Виктором Сухоруковым.

Сочинения

Сводные издания

  • Collected works. New York: Library of America, 1988

Публикации на русском языке

  • Хорошего человека найти нелегко: Рассказы. М.: Прогресс, 1974 (переизд. СПб: Азбука, 2005 ISBN 5-352-01462-2)
  • Мудрая кровь. Тверь: Kolonna Publications, 2002 ISBN 5-94128-007-6, ISBN 5-94128-003-3
  • Храм духа святого. М.: Текст, 2003 ISBN 5-7516-0021-5
  • Мудрая кровь. СПб: Азбука, 2005
  • На вершине все тропы сходятся. СПб: Азбука, 2005 ISBN 5-352-01380-4
  • Царство небесное силою берется. СПб: Азбука, 2005 ISBN 5-352-01445-2
  • Мудрая кровь. СПб: Азбука-Классика, 2005 (проза в одном томе) ISBN 5-352-01332-4

Напишите отзыв о статье "О’Коннор, Фланнери"

Примечания

  1. [www.npr.org/templates/story/story.php?storyId=10154699 All Things Considered], May 12, 2007.

Литература

  • Asals F. Flannery O’Connor, the imagination of extremity. Athens: University of Georgia Press, 1982
  • Critical essays on Flannery O’Connor/ Ed. by Melvin J. Friedman. Boston: G.K. Hall, 1985
  • Bloom H. Flannery O’Connor. New York: Chelsea House Publishers, 1986.
  • Knechel Johansen R. The narrative secret of Flannery O’Connor: the trickster as interpreter. Tuscaloosa: University of Alabama Press, 1994
  • Flannery O’Connor: new perspectives/ Sura Prasad Rath, Mary Neff Shaw, eds. Athens: University of Georgia Press, 1996.
  • Halleran McMullen J. Writing against God: language as message in the literature of Flannery O’Connor. Macon: Mercer University Press, 1996
  • Cash J.W. Flannery O’Connor: A life. Knoxville: University of Tennessee Press, 2002.
  • Nordby Gretlund J., Westarp K.-H. Flannery O’Connor’s radical reality. Columbia: University of South Carolina Press, 2006

Ссылки

  • [www.eiu.edu/~eng1002/authors/o'connor3 Eastern Illinois University (англ.)]
  • [www.kirjasto.sci.fi/flannery.htm Pegasos — A literature related site in Finland (англ.)]
  • [www.andalusiafarm.org Сайт] Фонда О’Коннор
  • [web.archive.org/web/20070322002801/www.geocities.com/Athens/Troy/2188 Путеводитель по творчеству (англ.)](недоступная ссылка) [www.webcitation.org/5konwavxx Архивировано из первоисточника 26 октября 2009.]
  • [www2.gcsu.edu/library/sc/foc.html Опись архива в университете штата Джорджия]
  • [www.imdb.com/name/nm0640320 Страница] на сайте IMDB
  • [www.mitin.com/kolonna/wiseblood/letter.shtml Из письма О’Коннор 1964 г. (рус.)]

Отрывок, характеризующий О’Коннор, Фланнери

Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.
«Ах, да, ведь это я во сне, – качнувшись наперед, сказал себе Петя. – Это у меня в ушах. А может быть, это моя музыка. Ну, опять. Валяй моя музыка! Ну!..»
Он закрыл глаза. И с разных сторон, как будто издалека, затрепетали звуки, стали слаживаться, разбегаться, сливаться, и опять все соединилось в тот же сладкий и торжественный гимн. «Ах, это прелесть что такое! Сколько хочу и как хочу», – сказал себе Петя. Он попробовал руководить этим огромным хором инструментов.