Флао, Шарль Жозеф де

Шарль Жозеф де Флао

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Огю́ст Шарль Жозе́ф Флао́ де ля Бийярдери́ (фр. Auguste Charles Joseph Flahaut de La Billarderie; 21 апреля 1785, Париж — 2 сентября 1870) — французский генерал и дипломат.

Биография

Официально считался сыном Александра Себастьяна де Флао, однако современники были уверены, что супруга Флао, Аделаида Филье де Соуза-Ботельо родила сына от Шарля Мориса Талейрана, своего многолетнего любовника. Шарля де Флао и Талейрана долгие годы связывали особые дружеские отношения. Александр де Флао был казнён в Аррасе в 1793 году. Аделаида де Флао вместе с сыном эмигрировала ещё в 1792 году. Они вернулись на родину в 1798 году.

В возрасте 15 лет вступил в добровольческий батальон, сопровождавший Наполеона в Итальянской кампании 1800 года. С 1801 года — адъютант Луи Бонапарта, с 1803 — Мюрата, с 1808 — Бертье. Воевал в Португалии, Германии, Испании и России.

Флао имел репутацию «одного из величайших соблазнителей во французской армии». Современники описывали его как высокого блондина с голубыми глазами. По словам Гортензии Богарне, он хорошо пел. Его любовницами были Каролина Мюрат, Полина Бонапарт, а также Анна Потоцкая. Тем не менее, его самый знаменитый роман — связь с Гортензией Богарне, которая родила в 1811 году от Флао сына Шарля, будущего герцога де Морни (также существует версия, что Флао был отцом и самого Наполеона III). В свидетельстве о рождении ребёнка отцом был указан «Огюст Жан Гиацинт Деморни, из Санто-Доминго, проживающий в Вильтанез, Сена», а матерью — его жена «Корали Эмили Луиза Флери».

В 1813 году получил звание бригадного генерала, в этом же году стал адъютантом Наполеона. Наполеон, поначалу прохладно относившийся к Флао, считая, что у него нет никаких достоинств, кроме внешности, позднее переменил своё мнение, назвав человеком, «способным на всё».

После сражения при Дрездене Флао получил звание генерал-майора (24 октября 1813 года). Титул графа Империи и звание командора ордена Почётного легиона были присвоены ему в 1814 году. 22 февраля 1814 года Флао встречался с полномочными представителями России, Австрии и Пруссии для решения вопроса о перемирии, но его предложения были отвергнуты.

После первого отречения Наполеона, во время Реставрации Бурбонов, перешел на их сторону. Во время «Ста дней» вновь присоединился к императору. В 1815 году, после второго отречения императора, имел намерение сопровождать Наполеона на остров Святой Елены, но, под влиянием матери, отказался от него. Позже безуспешно пытался передать престол сыну Наполеона. Заступничество Талейрана спасло Флао от тюрьмы, но Францию он покинул.

Поселился в Англии, где женился на Маргарет Меркер Эльфинстон, баронессе Кейт. У супругов было пять дочерей. Во Францию Флао вернулся в 1827 году. Во время Июльской монархии начал дипломатическую карьеру. У Флао были очень хорошие отношения с Луи-Филиппом, который в годы эмиграции был любовником его матери. В 1830 году Флао становится генерал-лейтенантом и пэром Франции. Был французским послом в Берлине и в Вене. Ушёл в отставку в сентябре 1848 года, после падения Июльской монархии, и уехал в Англию.

Участвовал вместе со своим сыном от Гортензии Богарне, будущим герцогом де Морни, в подготовке к государственному перевороту 2 декабря 1851 года, который долженствовал возвести на престол законнорожденного сына Гортензии — Людовика Наполеона. После прихода последнего к власти — сенатор (с 31 декабря 1852 года), великий канцлер ордена Почётного легиона. Быстро разочаровавшись в Наполеоне III, вскоре отошёл от политики. Тем не менее остался верен режиму Второй империи, а в 1860 году получил должность посла в Лондоне. Оставил этот пост в 1862 году из-за разногласий с Наполеоном III, в том числе и в связи с отставкой министра иностранных дел Эдуара Тувнеля.

Флао скончался в день битвы при Седане, положившей конец Второй империи. Похоронен на кладбище Монмартр в Париже. Его потомком был государственный деятель Пятой республики Мишель Понятовский (1922—2001).

Литература

• Frédéric Masson (1847—1923), Le Général Cte de Flahaut. Une rectification (Paris, impr. de Dubuisson, 1881);
• The Secret of the Coup d'État : an unpublished correspondence of prince Louis Napoleon, MM. de Morny, de Flahault, and others, 1848 to 1852, edited with an introduction by the earl of Kerry and a study by Philip Guedalla. London : Constable. IX-263, 1924); Le Secret du coup d'État, correspondance inédite du Prince Louis-Napoléon, de MM. Morny, de Flahault et autres, traduction française de l’ouvrage ci-dessus, par le baron Jacques de Maricourt (Paris, éditions Emile-Paul frères, 1928, 315 p.);
• Françoise de Bernardy, Charles de Flahaut, 1785—1870, que deux reines aimèrent (Paris, Hachette, 1954, 279 p.);
• Françoise de Bernardy, Flahaut : 1785—1870, fils de Talleyrand, père de Morny (Paris, Perrin, coll. " Présence de l’histoire ", 1974, 383 + 16 p.).

Отрывок, характеризующий Флао, Шарль Жозеф де

Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.