Флейшман, Лазарь Соломонович

Лазарь Флейшман
Дата рождения:	15 мая 1944(1944-05-15) (79 лет)
Место рождения:	Овруч
Страна:	СССР СССР→→США США
Научная сфера:	литературоведение
Место работы:	Стэнфордский университет
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Рижский университет
Научный руководитель:	Л. С. Сидяков
Сайт:	[dlcl.stanford.edu/people/lazar-fleishman anford.edu/people/lazar-fleishman]

Лазарь Соломонович Флейшман (англ. Lazar Fleishman, род. 15 мая 1944, Овруч) — советский, израильский, американский литературовед. Исследователь творчества Бориса Пастернака, профессор Стэндфордского университета.

Биография и научная деятельность

Родился в 1944 году в городе Овруч (УССР). Жил с родителями в Риге. Учился в музыкальной школа им. Эмиля Дарзиня (в одном классе с Соломоном Волковым), затем в рижском музыкальном училище. В 1966 окончил филологический факультет Латвийского университета. Участвовал в пушкинском кружке Л. С. Сидякова (вместе с Е. Тоддесом и Р. Тименчиком). Дружил с А. Д. Синявским.

В 1974 эмигрировал из СССР в Израиль. Работал на кафедре славистики Еврейского университета в Иерусалиме (в 1981—1985 — профессор). Редактор серии Slavica Hierosolymitana. Slavic Studies of the Hebrew University (совместно с Д. Сигалом, О. Роненом и др.)

С 1985 — профессор Стэнфордского университета (в 1991—1994 — руководитель кафедры славистики). Редактор серий Modern Russian Literature и Culture, Studies and Texts (совместно с Joan Delaney Grossman, Robert P. Hughes, Simon Karlinsky, John E. Malmstad, Olga Raevsky-Hughes); Stanford Slavic Studies (с Joseph Frank, Gregory Freidin, Richard Schupbach).

Преподавал также в Калифорнийском, Принстонском, Йельском, Пражском, Латвийском университетах, РГГУ и др.

Стипендия Гуггенхайма (1987). Премия Гумбольдта (1994-95).

Научные интересы

• Исследование творчества Бориса Пастернака. Выбрал эту тему еще в студенческие годы. Автор, редактор множества книг и статей о жизни и творчестве Пастернака.
• Исследование культуры русской эмиграции первой половины 20-го века.
• Пушкинистика.
• Научно-издательская деятельность. Редактор нескольких серий научных журналов по славистике.

Библиография

На русском

• Флейшман Л. С. Борис Пастернак в двадцатые годы. — München: Wilhelm Fink Verlag, 1980. — ISBN 3-7705-1949-3. (российское переиздание: Л. С. Флейшман. Борис Пастернак в двадцатые годы. — СПб.: Академический проект, 2003. — ISBN 5-7331-0144-X.)
• Флейшман Л. С. Борис Пастернак в тридцатые годы. — Jerusalem: The Magnes Press. The Hebrew University, 1984.
• [www.nlobooks.ru/node/99 От Пушкина к Пастернаку: Избранные работы по поэтике и истории русской литературы.] М. НЛО. 2006. — ISBN 5-86793-461-6
• [www.nlobooks.ru/node/261 В тисках провокации. Операция «Трест» и русская зарубежная печать.] — М.: НЛО, 2003. ISBN 5-86793-247-8
• Борис Пастернак и литературное движение 30-х годов. 2005 ISBN 5733102675
• Пастернак и Нобелевская премия. 2013. ISBN 978-5-91172-075-9
• [magazines.russ.ru/nlo/2010/102/no36.html Встреча русской эмиграции с «Доктором Живаго»: Борис Пастернак и холодная война. — Stanford, 2009. — 499 c. — (Stanford Slavic Studies. Vol. 38).]

• «Русский Берлин. 1920—1945». Сост. Мария Васильева, Лазарь Флейшман. Ред. Лазарь Флейшман 2006. ISBN 5-85887-242-5
• Лев Гомолицкий. Сочинения русского периода. В 3 т. / Сост., подгот. текста, предисл. и примеч. Л. Белошевской, П. Мицнера и Л. Флейшмана; под общей ред. Л. Флейшмана. — М.: Водолей, 2011. — 704 + 672 + 704 с. — (Серебряный век. Паралипоменон).

На английском

• Boris Pasternak: The Poet and His Politics, 1990, ISBN 9780674334090
• Poetry and Revolution in Russia 1905—1930
• The Life of Boris Pasternak’s Doctor Zhivago

Литература

• Themes and Variations: In Honor of Lazar Fleishman/ Темы и вариации: сборник статей и материалов к 50-летию Лазаря Флейшмана. 1994. ISBN 1-57201-009-6 Stanford Slavic Studies Vol. 8
• [vodoleybooks.ru/home/item/978-5-91763-003-8.html Vademecum: К 65-летию Лазаря Флейшмана]. — М.: Водолей, 2010. — ISBN 978–5–91763–003–8.

Ссылки

• Михаил Эдельштейн [www.lechaim.ru/ARHIV/239/edelshteyn.htm Лазарь Флейшман: «Меня поразила лавка зеленщика, откуда лилась музыка Шуберта»] // Лехаим. — 2012. — Март (№ 3).
• Михаил Эдельштейн [www.lechaim.ru/ARHIV/240/interview2.htm Лазарь Флейшман: «Для меня не оставалось другого пути, кроме отъезда»] // Лехаим. — 2012. — Апрель (№ 4).
• Михаил Соколов. [echo.msk.ru/programs/cenapobedy/1155386-echo/ Назревший неизбежности: Борис Пастернак, великая война и революция / Лазарь Флейшман]. Эхо Москвы (15 СЕНТЯБРЯ 2013). Проверено 4 апреля 2016.
• Дмитрий Быков. [www.novayagazeta.ru/arts/69375.html Лазарь Флейшман: «Культура способна развиваться независимо от общества»]. Новая Газета (29.07.2015). Проверено 4 апреля 2016.

Отрывок, характеризующий Флейшман, Лазарь Соломонович

Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
– Здравствуйте, дядюшка, – сказал Николай, когда старик подъехал к нему.
– Чистое дело марш!… Так и знал, – заговорил дядюшка (это был дальний родственник, небогатый сосед Ростовых), – так и знал, что не вытерпишь, и хорошо, что едешь. Чистое дело марш! (Это была любимая поговорка дядюшки.) – Бери заказ сейчас, а то мой Гирчик донес, что Илагины с охотой в Корниках стоят; они у тебя – чистое дело марш! – под носом выводок возьмут.
– Туда и иду. Что же, свалить стаи? – спросил Николай, – свалить…
Гончих соединили в одну стаю, и дядюшка с Николаем поехали рядом. Наташа, закутанная платками, из под которых виднелось оживленное с блестящими глазами лицо, подскакала к ним, сопутствуемая не отстававшими от нее Петей и Михайлой охотником и берейтором, который был приставлен нянькой при ней. Петя чему то смеялся и бил, и дергал свою лошадь. Наташа ловко и уверенно сидела на своем вороном Арабчике и верной рукой, без усилия, осадила его.
Дядюшка неодобрительно оглянулся на Петю и Наташу. Он не любил соединять баловство с серьезным делом охоты.
– Здравствуйте, дядюшка, и мы едем! – прокричал Петя.
– Здравствуйте то здравствуйте, да собак не передавите, – строго сказал дядюшка.
– Николенька, какая прелестная собака, Трунила! он узнал меня, – сказала Наташа про свою любимую гончую собаку.
«Трунила, во первых, не собака, а выжлец», подумал Николай и строго взглянул на сестру, стараясь ей дать почувствовать то расстояние, которое должно было их разделять в эту минуту. Наташа поняла это.
– Вы, дядюшка, не думайте, чтобы мы помешали кому нибудь, – сказала Наташа. Мы станем на своем месте и не пошевелимся.
– И хорошее дело, графинечка, – сказал дядюшка. – Только с лошади то не упадите, – прибавил он: – а то – чистое дело марш! – не на чем держаться то.
Остров отрадненского заказа виднелся саженях во ста, и доезжачие подходили к нему. Ростов, решив окончательно с дядюшкой, откуда бросать гончих и указав Наташе место, где ей стоять и где никак ничего не могло побежать, направился в заезд над оврагом.
– Ну, племянничек, на матерого становишься, – сказал дядюшка: чур не гладить (протравить).
– Как придется, отвечал Ростов. – Карай, фюит! – крикнул он, отвечая этим призывом на слова дядюшки. Карай был старый и уродливый, бурдастый кобель, известный тем, что он в одиночку бирал матерого волка. Все стали по местам.
Старый граф, зная охотничью горячность сына, поторопился не опоздать, и еще не успели доезжачие подъехать к месту, как Илья Андреич, веселый, румяный, с трясущимися щеками, на своих вороненьких подкатил по зеленям к оставленному ему лазу и, расправив шубку и надев охотничьи снаряды, влез на свою гладкую, сытую, смирную и добрую, поседевшую как и он, Вифлянку. Лошадей с дрожками отослали. Граф Илья Андреич, хотя и не охотник по душе, но знавший твердо охотничьи законы, въехал в опушку кустов, от которых он стоял, разобрал поводья, оправился на седле и, чувствуя себя готовым, оглянулся улыбаясь.
Подле него стоял его камердинер, старинный, но отяжелевший ездок, Семен Чекмарь. Чекмарь держал на своре трех лихих, но также зажиревших, как хозяин и лошадь, – волкодавов. Две собаки, умные, старые, улеглись без свор. Шагов на сто подальше в опушке стоял другой стремянной графа, Митька, отчаянный ездок и страстный охотник. Граф по старинной привычке выпил перед охотой серебряную чарку охотничьей запеканочки, закусил и запил полубутылкой своего любимого бордо.
Илья Андреич был немножко красен от вина и езды; глаза его, подернутые влагой, особенно блестели, и он, укутанный в шубку, сидя на седле, имел вид ребенка, которого собрали гулять. Худой, со втянутыми щеками Чекмарь, устроившись с своими делами, поглядывал на барина, с которым он жил 30 лет душа в душу, и, понимая его приятное расположение духа, ждал приятного разговора. Еще третье лицо подъехало осторожно (видно, уже оно было учено) из за леса и остановилось позади графа. Лицо это был старик в седой бороде, в женском капоте и высоком колпаке. Это был шут Настасья Ивановна.
– Ну, Настасья Ивановна, – подмигивая ему, шопотом сказал граф, – ты только оттопай зверя, тебе Данило задаст.
– Я сам… с усам, – сказал Настасья Ивановна.
– Шшшш! – зашикал граф и обратился к Семену.
– Наталью Ильиничну видел? – спросил он у Семена. – Где она?
– Они с Петром Ильичем от Жаровых бурьяно встали, – отвечал Семен улыбаясь. – Тоже дамы, а охоту большую имеют.
– А ты удивляешься, Семен, как она ездит… а? – сказал граф, хоть бы мужчине в пору!
– Как не дивиться? Смело, ловко.
– А Николаша где? Над Лядовским верхом что ль? – всё шопотом спрашивал граф.
– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.