Флеминг, Эвелин

Эвелин Флеминг
англ. Evelyn Fleming
Имя при рождении:	Эвелин Беатрис Сен-Круа Роуз
Дата рождения:	1885(1885)
Место рождения:	Кенсингтон, Лондон, Англия, Соединённое королевство Великобритании и Ирландии
Дата смерти:	27 июля 1964(1964-07-27)
Отец:	Джордж Альфред Сен-Круа Роуз
Мать:	Беатрис Квейн
Супруг:	Валентайн Флеминг
Дети:	Питер, Ян, Ричард, Майкл, Амариллис

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Э́велин Беатри́с Сен-Круа́ Ро́уз (в браке была известна как Эва Фле́минг; 1885 — 27 июля 1964) — английская светская львица, мать писателей Питера и Яна Флемингов и виолончелистки Амариллис Флеминг.

Эвелин происходила из весьма уважаемого семейства и была замужем за Валентайном Флемингом — сыном шотландского финансиста Роберта Флеминга, в браке с которым стала матерью четверых сыновей. Валентайн погиб во время Первой мировой войны, оставив семье большое наследство, из которого Эвелин причитался дом в Лондоне и солидная пенсия. Больше она замуж не выходила, однако через шесть лет после смерти мужа, Эвелин родила дочь Амариллис от художника Огастеса Джона.

Эвелин была основной движущей силой в жизни сыновей. Она же пыталась выбить для них наследство деда, поскольку именно её дети, как потомки старшего сына Роберта, являлись первоочередными наследниками; несмотря на её старания, Роберт завещал своё огромное состояние жене, которая затем разделила его между своими оставшимися детьми.

Эвелин умерла в 1964 году за две недели до смерти сына Яна.

Семейная жизнь

Эвелин Сен-Круа Роуз родилась в 1885 году в Кенсингтоне в семье мирового судьи Джорджа Альфреда Сен-Круа Роуза и Беатрис Квейн. По отцу она была внучкой сэра Филипа Роуза, консультанта по юридическим вопросам премьер-министра Дизраэли; по матери — сэра Ричарда Квейна, ведущего лондонского хирурга и редактора известного «Медицинского словаря». Помимо Эвелин, в семье была дочь Кейтлин и двое сыновей — Айвор и Харткорт. Айвор обучался в Итоне, а Харткорт — в Итоне и Оксфорде, где познакомился с Валентайном Флемингом, будущим мужем Эвелин.

15 февраля 1906 года Эвелин вышла замуж за Валентайна Флеминга, сына шотландского финансиста Роберта Флеминга, основавшего шотландско-американский инвестиционный траст и торговый банк Robert Fleming & Co, и Кейт Хиндмарш, дочери офицера налогового управления. Согласно семейной легенде, Валентайн и Эвелин встретились на балу в Оксфорде; кроме того, отец девушки увлекался регатой, в которой также принимал участие Валентайн, а сама Эвелин часто присутствовала на соревнованиях, чтобы поддержать отца. Эвелин была полной противоположностью будущего супруга: она играла на скрипке и неплохо рисовала акварелью, в то время как ни один представитель семейства Флемингов не имел способностей ни в музыке, ни в искусстве. Кроме того, Эвелин была женщиной в высшей степени легкомысленной и расточительной, отличавшейся снобизмом и тщеславием.

Несмотря на первоначальное несогласие с выбором невесты, отец Валентайна перевёл на счёт сына четверть миллиона фунтов вскоре после свадьбы; на эти деньги семейство приобрело несколько домов, два из которых располагались по соседству с владениями родителей Валентайна. В доме в Мейфэре, находившемся за углом дома Флемингов-старших, появились на свет старшие сыновья Эвелин — Питер и Ян. Первые годы после рождения старших сыновей семья проводила в Брезьерс-парке, который был поистине детским раем с многочисленными игровыми комнатами и обширными игровыми площадками на свежем воздухе, и в Питт-хаусе, эдвардианском особняке на Хампстед-Хит. В семье Эвелин получила сразу несколько прозвищ: Миви (англ. Miewy), Ми (англ. Mie) и Эм (англ. M).

В 1914 году с началом Первой мировой войны Валентайн, до этого бывший членом парламента от Хенли, присоединился к эскадрону С Королевского оксфордширского гусарского полка, где получил звание майора. Незадолго до отправки на фронт Валентайн подписал завещание, в котором его вдове доставался дом недалеко от Хампстед-Хит, а также солидная пенсия, которая могла быть урезана в случае повторного брака Эвелин; большая часть имущества была передана в траст для обеспечения благополучия четверых сыновей Валентайна и их будущих семей. До 1917 года служба Валентайна проходила в тылу; по выходным он играл в поло, а осенью 1914 года он несколько дней провёл с Эвелин, навестившей его. Валентайн был убит во время немецкого обстрела на западном фронте 20 мая 1917 года; Уинстон Черчилль, который был близким другом Флеминга-старшего и брат которого служил вместе с Валентайном в начале войны, написал некролог, напечатанный в The Times. Валентайн был посмертно награждён орденом «За выдающиеся заслуги». Поскольку семье принадлежало поместье в Арнисдейле, имя Валентайна значится на военном мемориале в Гленелге.

После смерти мужа Эвелин на некоторое время отдалилась от детей: её сыновья несколько месяцев провели в доме родителей Валентайна, лишь по выходным покидая его, чтобы навестить мать, не покидавшую свой лондонский дом. Позднее Валентайн фактически был возведён в ранг святого в семье: Эвелин часто ставила мужа детям в пример, а его лоулендское происхождение больше не было чем-то плохим; по наставлению матери Питер и Ян заканчивали вечернюю молитву словами «… и прошу, дорогой Господь, позволь мне вырасти похожим на Моки».

Как до, так и после смерти Валентайна, Эвелин была основной движущей силой в жизни сыновей, особенно Яна. В ноябре 1914 года, когда Валентайн ушёл на войну, Эвелин устроила Яна и Питера в подготовительную школу Дарнфорд в Дорсете; эта школа славилась тем, что готовила своих выпускников к поступлению в Итон, куда, в свою очередь, по стопам своего отца должны были направиться Питер и Ян. Эвелин поддерживала непосредственный контакт с директором школы Томом Пеллаттом. В 1927 году Эвелин отправила Яна, бросившего обучение в Итоне и военном колледже в Сандхёрсте, в Теннерхоф в австрийском Кицбюэле — небольшую частную школу, которой руководили последователь адлерианства и бывший британский шпион Эрнан Форбс Дэннис и его писательница-жена Филлис Боттом; здесь Ян должен был подготовиться к возможной работе в министерстве иностранных дел. Ян подал заявку на вступление в министерство иностранных дел, но провалил экзамены. Эвелин снова вмешалась в дела сына, договорившись в октябре 1931 года с сэром Родериком Джонсом, главой новостного агентства Рейтер, о должности помощника редактора и журналиста для Яна. В октябре 1933 года под давлением матери и других членов семьи Ян перешёл на работу в банковскую сферу, представителем которой был брат Эвелин — Харткорт.

Благодаря своему влиянию на сына, Эвелин, как предполагает биограф Яна Флеминга Джон Пирсон, могла быть одним из прототипов персонажа главы МИ-6 — М; на это указывает как характер персонажа — одновременно строгий и добрый, вселяющий чувство страха и любовь — так и то, что персонаж назван одним из семейных прозвищ Эвелин.

Вдовство

В 1920-х годах у Эвелин завязался страстный роман с художником Огастесом Джоном. Ей ещё не было сорока и она была богата, благодаря чему Джон видел в Эвелин не только прекрасную любовницу, но и покровительницу. Тем не менее, Огастес сохранил отношения и с другими любовницами. Эвелин рассчитывала выйти замуж за него, но когда стало ясно, что её надежды тщетны, решилась завести от него ребёнка. Через шесть лет после смерти мужа она родила дочь, названную Амариллис. Однако, это не смогло удержать Джона от любовных похождений. Когда одна из моделей и по совместительству, любовниц Огастеса, родила дочь Зои, Эвелин выразила желание удочерить её, а когда получила отказ от матери девочки, без её ведома увезла малышку на север Уэльса, откуда была возвращена Огастесом. Собственную дочь Эвелин долгое время скрывала от общества, а персоналу, ухаживавшему за девочкой, приказала говорить всем интересующимся, что она удочерила Амариллис. После расставания с Джоном Эвелин все свои внимание и заботу обратила на дочь, фактически отодвинув остальных своих детей на второй план.

В июле 1933 года умер отец Валентайна. Незадолго до его смерти Эвелин навестила свёкра в надежде выбить наследство для своих сыновей: она напомнила Роберту, что именно её четверо сыновей являются детьми его старшего сына, а следовательно имеют больше прав на наследство деда. Однако, вопреки стараниям Эвелин, Роберт завещал всё своё имущество, стоимость которого была равна трём миллионам фунтов, трасту своей вдовы, которая затем разделила наследство между своими тремя оставшимися детьми.

В начале 1950-х годов Эвелин приобрела дом на Багамах и с тех пор проводила здесь большую часть года.

Эвелин умерла 27 июля 1964 года за две недели до смерти сына Яна. Личное состояние Эвелин на момент смерти составляло примерно 101 тысячу фунтов, большую часть его унаследовала Амариллис.

Потомство

В браке с Валентайном Эвелин родила четверых сыновей:

• Роберт Питер (1907—1971) — автор путевых очерков. Во время Второй мировой войны Питер служил в гренадерской гвардии, позднее был переведён под командование Колина Габбинса, где помогал создавать вспомогательные подразделения и занимался операциями в Норвегии и Греции. Был женат на актрисе Селии Джонсон, от которой имел сына и двух дочерей.
• Ян Ланкастер (1908—1964) — автор романов о Джеймсе Бонде, служил в управлении военно-морской разведки Великобритании и участвовал в создании и последующем надзоре над двумя разведывательными подразделениями — 30 штурмовым подразделением и эксплуатационным подразделением T-Force. Был женат на Энн О’Нил, от которой имел сына и дочь.
• Ричард Эвелин (1911—1977) — председатель семейного банка Robert Fleming & Co в 1960-х и 1970-х годах. Скончался от сердечного приступа. Был женат на достопочтенной Дороти Хермон-Ходж, от которой имел восемь детей.
• Майкл Валентайн Пол (1913—1940) — биржевой маклер. Когда он начал свою карьеру, разразилась Вторая мировая война; Майкл вступил в Оксфордширскую и Бекингемширскую лёгкую пехоту, был взят в плен в Нормандии в 1940 году и умер от ран в том же году. Был женат на Летиции Бланш Босуик, от которой имел четверых детей.

От Огастеса Джона:

• Амариллис Мария Луиза (1925—1999) — профессиональная виолончелистка. Замужем не была, детей не имела.

В культуре

В британско-американском драматическом мини-сериале 2014 года Флеминг: человек, который хотел стать Бондом роль Эвелин исполнила Лесли Мэнвилл.

Генеалогия

Предки Эвелин Флеминг

16. Томас Роуз               8. Уильям Роуз                       17. Хонора Тетт               4. сэр Филип Роуз                             18. Уильям Бейли               9. Шарлотта Бейли                       2. Джордж Альфред Сен-Круа Роуз                                   10. Роберт Рэнкин                       5. Маргарет Рэнкин                             1. Эвелин Сен-Круа Роуз                                         6. сэр Ричард Квейн                             3. Беатрис Квейн

Литература

• Benstock, Bernard. [books.google.ru/books?id=UeJVRAAACAAJ British Mystery and Thriller Writers Since 1940]. — Gale Research, 1989. — Т. 1. — 419 p. — ISBN 081034565X, 9780810345652.
• General Register Office. England and Wales Civil Registration Indexes (1837–1915). — 1837–1915. — Т. 1a.
• Lee, Christopher. [books.google.ru/books?id=I7yiQAAACAAJ Lord of Misrule: The Autobiography of Christopher Lee]. — Orion Media, 2003. — P. 22—23. — 354 p. — ISBN 0752857703, 9780752857701.
• Longden, Sean. [books.google.ru/books?id=vsQ1QQAACAAJ T-Force: The Race for Nazi War Secrets, 1945]. — Constable, 2010. — 464 p. — ISBN 1849012970, 9781849012973.
• Lycett, Andrew. [www.oxforddnb.com/view/article/33168 Fleming, Ian Lancaster (1908–1964)] // Oxford Dictionary of National Biography. — Oxford University Press, 2004. (doi:10.1093/ref: odnb/33168)
• Lycett, Andrew. [books.google.ru/books?id=0fWDQgAACAAJ Ian Fleming]. — Phoenix, 1996. — 486 p. — ISBN 1857997832, 9781857997835.
• Pearson, John. [books.google.ru/books?hl=ru&id=MKhaAAAAMAAJ The life of Ian Fleming]. — Cape, 1966. — 352 p.
• Rankin, Nicholas. [books.google.ru/books?id=qpxWkaXoyO8C Ian Flemings Commandos: The Story of the Legendary 30 Assault Unit]. — Oxford University Press, 2011. — 416 p. — ISBN 0199912025, 9780199912025.

Отрывок, характеризующий Флеминг, Эвелин

– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.
– Чог'т меня дег'нул пойти к этой кг'ысе (прозвище офицера), – растирая себе обеими руками лоб и лицо, говорил он. – Можешь себе пг'едставить, ни одной каг'ты, ни одной, ни одной каг'ты не дал.
Денисов взял подаваемую ему закуренную трубку, сжал в кулак, и, рассыпая огонь, ударил ею по полу, продолжая кричать.
– Семпель даст, паг'оль бьет; семпель даст, паг'оль бьет.
Он рассыпал огонь, разбил трубку и бросил ее. Денисов помолчал и вдруг своими блестящими черными глазами весело взглянул на Ростова.
– Хоть бы женщины были. А то тут, кг'оме как пить, делать нечего. Хоть бы дг'аться ског'ей.
– Эй, кто там? – обратился он к двери, заслышав остановившиеся шаги толстых сапог с бряцанием шпор и почтительное покашливанье.
– Вахмистр! – сказал Лаврушка.
Денисов сморщился еще больше.
– Сквег'но, – проговорил он, бросая кошелек с несколькими золотыми. – Г`остов, сочти, голубчик, сколько там осталось, да сунь кошелек под подушку, – сказал он и вышел к вахмистру.
Ростов взял деньги и, машинально, откладывая и ровняя кучками старые и новые золотые, стал считать их.
– А! Телянин! Здог'ово! Вздули меня вчег'а! – послышался голос Денисова из другой комнаты.
– У кого? У Быкова, у крысы?… Я знал, – сказал другой тоненький голос, и вслед за тем в комнату вошел поручик Телянин, маленький офицер того же эскадрона.
Ростов кинул под подушку кошелек и пожал протянутую ему маленькую влажную руку. Телянин был перед походом за что то переведен из гвардии. Он держал себя очень хорошо в полку; но его не любили, и в особенности Ростов не мог ни преодолеть, ни скрывать своего беспричинного отвращения к этому офицеру.
– Ну, что, молодой кавалерист, как вам мой Грачик служит? – спросил он. (Грачик была верховая лошадь, подъездок, проданная Теляниным Ростову.)
Поручик никогда не смотрел в глаза человеку, с кем говорил; глаза его постоянно перебегали с одного предмета на другой.
– Я видел, вы нынче проехали…
– Да ничего, конь добрый, – отвечал Ростов, несмотря на то, что лошадь эта, купленная им за 700 рублей, не стоила и половины этой цены. – Припадать стала на левую переднюю… – прибавил он. – Треснуло копыто! Это ничего. Я вас научу, покажу, заклепку какую положить.
– Да, покажите пожалуйста, – сказал Ростов.
– Покажу, покажу, это не секрет. А за лошадь благодарить будете.
– Так я велю привести лошадь, – сказал Ростов, желая избавиться от Телянина, и вышел, чтобы велеть привести лошадь.
В сенях Денисов, с трубкой, скорчившись на пороге, сидел перед вахмистром, который что то докладывал. Увидав Ростова, Денисов сморщился и, указывая через плечо большим пальцем в комнату, в которой сидел Телянин, поморщился и с отвращением тряхнулся.
– Ох, не люблю молодца, – сказал он, не стесняясь присутствием вахмистра.
Ростов пожал плечами, как будто говоря: «И я тоже, да что же делать!» и, распорядившись, вернулся к Телянину.
Телянин сидел всё в той же ленивой позе, в которой его оставил Ростов, потирая маленькие белые руки.
«Бывают же такие противные лица», подумал Ростов, входя в комнату.
– Что же, велели привести лошадь? – сказал Телянин, вставая и небрежно оглядываясь.
– Велел.
– Да пойдемте сами. Я ведь зашел только спросить Денисова о вчерашнем приказе. Получили, Денисов?
– Нет еще. А вы куда?
– Вот хочу молодого человека научить, как ковать лошадь, – сказал Телянин.
Они вышли на крыльцо и в конюшню. Поручик показал, как делать заклепку, и ушел к себе.
Когда Ростов вернулся, на столе стояла бутылка с водкой и лежала колбаса. Денисов сидел перед столом и трещал пером по бумаге. Он мрачно посмотрел в лицо Ростову.
– Ей пишу, – сказал он.
Он облокотился на стол с пером в руке, и, очевидно обрадованный случаю быстрее сказать словом всё, что он хотел написать, высказывал свое письмо Ростову.
– Ты видишь ли, дг'уг, – сказал он. – Мы спим, пока не любим. Мы дети пг`axa… а полюбил – и ты Бог, ты чист, как в пег'вый день создания… Это еще кто? Гони его к чог'ту. Некогда! – крикнул он на Лаврушку, который, нисколько не робея, подошел к нему.
– Да кому ж быть? Сами велели. Вахмистр за деньгами пришел.
Денисов сморщился, хотел что то крикнуть и замолчал.
– Сквег'но дело, – проговорил он про себя. – Сколько там денег в кошельке осталось? – спросил он у Ростова.
– Семь новых и три старых.
– Ах,сквег'но! Ну, что стоишь, чучела, пошли вахмистг'а, – крикнул Денисов на Лаврушку.
– Пожалуйста, Денисов, возьми у меня денег, ведь у меня есть, – сказал Ростов краснея.
– Не люблю у своих занимать, не люблю, – проворчал Денисов.
– А ежели ты у меня не возьмешь деньги по товарищески, ты меня обидишь. Право, у меня есть, – повторял Ростов.
– Да нет же.
И Денисов подошел к кровати, чтобы достать из под подушки кошелек.
– Ты куда положил, Ростов?
– Под нижнюю подушку.
– Да нету.
Денисов скинул обе подушки на пол. Кошелька не было.
– Вот чудо то!
– Постой, ты не уронил ли? – сказал Ростов, по одной поднимая подушки и вытрясая их.
Он скинул и отряхнул одеяло. Кошелька не было.
– Уж не забыл ли я? Нет, я еще подумал, что ты точно клад под голову кладешь, – сказал Ростов. – Я тут положил кошелек. Где он? – обратился он к Лаврушке.
– Я не входил. Где положили, там и должен быть.
– Да нет…
– Вы всё так, бросите куда, да и забудете. В карманах то посмотрите.
– Нет, коли бы я не подумал про клад, – сказал Ростов, – а то я помню, что положил.
Лаврушка перерыл всю постель, заглянул под нее, под стол, перерыл всю комнату и остановился посреди комнаты. Денисов молча следил за движениями Лаврушки и, когда Лаврушка удивленно развел руками, говоря, что нигде нет, он оглянулся на Ростова.
– Г'остов, ты не школьнич…
Ростов почувствовал на себе взгляд Денисова, поднял глаза и в то же мгновение опустил их. Вся кровь его, бывшая запертою где то ниже горла, хлынула ему в лицо и глаза. Он не мог перевести дыхание.
– И в комнате то никого не было, окромя поручика да вас самих. Тут где нибудь, – сказал Лаврушка.
– Ну, ты, чог'това кукла, повог`ачивайся, ищи, – вдруг закричал Денисов, побагровев и с угрожающим жестом бросаясь на лакея. – Чтоб был кошелек, а то запог'ю. Всех запог'ю!
Ростов, обходя взглядом Денисова, стал застегивать куртку, подстегнул саблю и надел фуражку.
– Я тебе говог'ю, чтоб был кошелек, – кричал Денисов, тряся за плечи денщика и толкая его об стену.
– Денисов, оставь его; я знаю кто взял, – сказал Ростов, подходя к двери и не поднимая глаз.
Денисов остановился, подумал и, видимо поняв то, на что намекал Ростов, схватил его за руку.
– Вздог'! – закричал он так, что жилы, как веревки, надулись у него на шее и лбу. – Я тебе говог'ю, ты с ума сошел, я этого не позволю. Кошелек здесь; спущу шкуг`у с этого мег`завца, и будет здесь.
– Я знаю, кто взял, – повторил Ростов дрожащим голосом и пошел к двери.
– А я тебе говог'ю, не смей этого делать, – закричал Денисов, бросаясь к юнкеру, чтоб удержать его.
Но Ростов вырвал свою руку и с такою злобой, как будто Денисов был величайший враг его, прямо и твердо устремил на него глаза.
– Ты понимаешь ли, что говоришь? – сказал он дрожащим голосом, – кроме меня никого не было в комнате. Стало быть, ежели не то, так…
Он не мог договорить и выбежал из комнаты.
– Ах, чог'т с тобой и со всеми, – были последние слова, которые слышал Ростов.
Ростов пришел на квартиру Телянина.
– Барина дома нет, в штаб уехали, – сказал ему денщик Телянина. – Или что случилось? – прибавил денщик, удивляясь на расстроенное лицо юнкера.
– Нет, ничего.
– Немного не застали, – сказал денщик.
Штаб находился в трех верстах от Зальценека. Ростов, не заходя домой, взял лошадь и поехал в штаб. В деревне, занимаемой штабом, был трактир, посещаемый офицерами. Ростов приехал в трактир; у крыльца он увидал лошадь Телянина.
Во второй комнате трактира сидел поручик за блюдом сосисок и бутылкою вина.
– А, и вы заехали, юноша, – сказал он, улыбаясь и высоко поднимая брови.
– Да, – сказал Ростов, как будто выговорить это слово стоило большого труда, и сел за соседний стол.
Оба молчали; в комнате сидели два немца и один русский офицер. Все молчали, и слышались звуки ножей о тарелки и чавканье поручика. Когда Телянин кончил завтрак, он вынул из кармана двойной кошелек, изогнутыми кверху маленькими белыми пальцами раздвинул кольца, достал золотой и, приподняв брови, отдал деньги слуге.
– Пожалуйста, поскорее, – сказал он.
Золотой был новый. Ростов встал и подошел к Телянину.
– Позвольте посмотреть мне кошелек, – сказал он тихим, чуть слышным голосом.
С бегающими глазами, но всё поднятыми бровями Телянин подал кошелек.
– Да, хорошенький кошелек… Да… да… – сказал он и вдруг побледнел. – Посмотрите, юноша, – прибавил он.
Ростов взял в руки кошелек и посмотрел и на него, и на деньги, которые были в нем, и на Телянина. Поручик оглядывался кругом, по своей привычке и, казалось, вдруг стал очень весел.
– Коли будем в Вене, всё там оставлю, а теперь и девать некуда в этих дрянных городишках, – сказал он. – Ну, давайте, юноша, я пойду.
Ростов молчал.
– А вы что ж? тоже позавтракать? Порядочно кормят, – продолжал Телянин. – Давайте же.