Флемстид, Джон

Джон Флемстид
John Flamsteed
Дата рождения:	16 августа 1646(1646-08-16)
Место рождения:	Денби, Дербишир, Англия
Дата смерти:	31 декабря 1719(1719-12-31) (73 года)
Место смерти:	Бёстоу (англ. Burstow), Суррей, Англия
Страна:	Великобритания
Научная сфера:	Астрономия
Место работы:	Гринвичская обсерватория
Альма-матер:	Кембриджский университет, Jesus College
Известен как:	основатель и первый директор Гринвичской обсерватории исследователь Луны составитель звёздного атласа создатель обозначения звёзд

Джон Фле́мстид (устаревшее: Фламстид, англ. John Flamsteed; 19 августа 1646 — 31 декабря 1719), первый Королевский астроном, первый директор Гринвичской обсерватории (с 1675). Основные труды — таблицы движения Луны (1673), каталог положений около 3 тысяч звёзд (1712—1725) и звёздный атлас (опубликован в 1729). Выполнил большое число наблюдений Луны, которые были использованы И. Ньютоном, при обосновании закона всемирного тяготения. Через десять лет после его смерти был опубликован составленный им атлас звёздного неба Atlas Coelestis.

Биография

Джон Флемстид родился 16 августа 1646 года в деревне Денби (англ. Denby) (графство Дербишир, Англия). Он был единственным сыном Стефана Флемстида (Stephen Flamsteed) и его первой жены Мери Спадман (Mary Spadman). Учился в бесплатной школе в городе Дерби, затем в «Дерби Скул» (англ. Derby School) при церкви Св. Петра в том же городе, где его отец занимался бизнесом по продаже солода. В руководстве школы в то время были, в основном, пуритане. Джон Флемстид успешно овладел латинским языком, необходимым для чтения литературы в те времена, а также любил историю. Окончил школу в мае 1662 года.

Поступление в «Джизус-Колледж» (англ. Jesus College) (Кембриджского университета), рекомендованное директором «Дерби Скул», пришлось отложить на несколько лет из-за хронических заболеваний. В эти годы Флемстид помогал своему отцу в бизнесе, у отца же научился арифметике и дробям. Проявлял большой интерес к математике и астрономии. В июле 1662 г. с восхищением прочитал «Трактат о сфере» (лат. De sphaera mundi) — труды астронома XIII в. Иоанна Сакробоско, а 12 сентября того же года сам наблюдал частичное солнечное затмение. В начале 1663 года Фламстид прочитал «Искусство создания солнечных часов» (англ. The Art of Dialling) Томаса Фале (англ. Thomas Fale), что пробудило в нём интерес к солнечным часам. Летом 1663 года прочёл «Канон» (англ. Canon) Эдмунда Уингейта (англ. Edmund Wingate), «Канон» Уильяма Отреда и «Искусство создания солнечных часов» Томаса Стиррупа (англ. Thomas Stirrup). Примерно в то же время Джон Флемстид приобрёл книгу Томаса Стрита (англ. Thomas Street) «Астрономия Каролина, или новая теория небесного движения» (англ. Astronomia Carolina, or A New Theory of the Celestial Motions (Caroline Tables)). Фламстид объединился с местными джентльменами, которые также интересовались астрономией. Среди них был Уильям Личфорд (William Litchford), у которого в библиотеке была работа астролога Джона Гэдбери (англ. John Gadbury) с астрономическими таблицами Джереми Хоррокса (умершего в 1641 г. в возрасте двадцати трёх лет). Джон Флемстид, как и Исаак Ньютон, был очень впечатлён работами Хоррокса.

В августе 1665 г. девятнадцатилетний Флемстид написал свою первую научную работу по астрономии, названную «Математические очерки» (англ. Mathematical Essays), посвящённую проектированию, изготовлению и использованию квадранта, и включавшую таблицы астрономических данных, рассчитанных для широты города Дерби.

И только в сентябре 1670 г. Джон Флемстид приезжает в Кембридж и становится студентом «Джизус-Колледжа». Насколько известно, он не жил там постоянно; так, в 1674 году Флемстид провёл в Кембридже около двух месяцев, но зато имел возможность посещать «Лукасовские лекции» (англ. Lucasian Lectures) самого Исаака Ньютона.

Посвящённый в сан диакона, Флемстид готовился жить в Дербишире, когда вдруг получил приглашение в Лондон. 4 марта 1675 года, согласно королевскому приказу «The King’s Astronomical Observator», он был назначен первым Королевским астрономом, с денежным содержанием в размере 100 фунтов стерлингов в год. В июне того же года другими приказом короля Англии была учреждена Гринвичская королевская обсерватория, а в августе Джон Флемстид заложил первый камень в её фундамент. В феврале 1676 г. он был принят в Лондонское королевское общество, а в июле — поселился в обсерватории, где и жил до 1684 года, когда был окончательно назначен приходским священником деревни Бёстоу (англ. Burstow) графства Суррей (Юго-Восточная Англия), — но при этом сохранил за собой должность Королевского астронома. Так, на двух должностях сразу, Джон Флемстид и оставался вплоть до своей кончины в 1719 году. Похоронен в Бёрстоу.

Рукописи и научные инструменты Флемстида после его смерти были забраны его вдовой. Рукописи были возвращены много лет спустя, но инструменты исчезли.

Научная работа

Флемстид смог точно рассчитать время солнечных затмений 1666 и 1668 года. Среди его научных достижений — записи наблюдений планеты Уран (правда, он ошибочно принял её за звезду из созвездия Тельца и внёс в каталог под именем «34 Tauri»). Первое наблюдение Урана было им сделано в декабре 1690 года, и оно до сих пор остаётся самым ранним из известных астрономических наблюдений этой планеты.

16 августа 1680 года Флемстид каталогизировал «звезду 3» созвездия Кассиопеи (3 Cassiopeiae), которую другие астрономы потом не обнаружили. Три века спустя американский историк астрономии Уильям Эшворт (англ. William Ashworth) предположил, что наблюдавшийся Флемстидом объект был последней до настоящего времени сверхновой, вспыхнувшей в нашей Галлактике. Сейчас на её месте остался сильнейший источник радиоизлучения за пределами Солнечной системы, известный как 3C 461 (Третий Кембриджский каталог радиоисточников) или как Кассиопея A. Однако, положение флемстидовоской «3 Cassiopeiae» не точно совпадает с Кассиопеей А, и по расчётам, взрыв этой сверхновой должен был произойти в 1667-м, а не в 1680 году. Поэтому другие историки считают, что это была ошибка Флемстида: например, неправильно записанные координаты уже известной звезды.

В 1681 году Флемстид предположил, что две кометы, наблюдавшиеся в ноябре и декабре 1680 года — на самом деле были двумя появлениями одной и той же кометы (Великой кометы 1680 года), которая в первый раз приближалась к Солнцу, а во второй — удалялась от него. Исаак Ньютон сначала спорил об этом с Флемстидом, но потом согласился с ним и предложил теорию о том, что кометы, так же как и планеты, обращаются вокруг Солнца по определённым орбитам — но только сильно вытянутым эллиптическим. Вскоре рассерженный Флемстид узнал, что Ньютон с помощью Эдмунда Галлея получил доступ к записям его наблюдений.

Работая Королевским астрономом, Джон Флемстид около сорока лет наблюдал звёзды и тщательно записывал их в свой звёздный каталог, который в итоге стал содержать в три раза больше звёзд, чем звёздный атлас Тихо Браге. Не желая рисковать своей репутацией, публикуя непроверенные данные, Флемстид держал незавершённые записи под печатью в Гринвиче. В 1712 г. Исаак Ньютон, который тогда был президентом «Лондонского королевского общества», а также Эдмунд Галлей — каким-то образом заполучили эти записи и опубликовали их в «пиратском» звёздном каталоге. Узнав об этом, Джон Флемстид сумел собрать триста из четырёхсот напечатанных экземпляров того каталога и сжёг их, после чего написал своему ассистенту Абрахаму Шарпу: «Если сэр И. Н. был бы восприимчив к этому, я бы сделал ему и др. Галлею большое одолжение» (англ. If Sir I.N. would be sensible of it, I have done both him and Dr. Halley a great kindness).

Авторский вариант звёздного каталога Флемстида (отредактированный его женой Маргарет) был опубликован лишь посмертно, в 1725 году. Он содержал записи астрономических наблюдений Флемстида, а также каталог 2395 звёзд, положения которых на небесной сфере были указаны более точно, чем в любой предшествующей работе по астрономии. Этот каталог считается первым значимым вкладом Гринвичской обсерватории в развитии астрономической науки. Другой известный научный труд этого астронома — «Обозначения Флемстида» — цифровые обозначения звёзд, которые вскоре были опубликованы во французском издании каталога, и продолжают использоваться до сих пор. В 1729 г. вдова Флемстида опубликовала (при технической поддержке Джозефа Кроствэйта (Joseph Crosthwait) и Абрахама Шарпа) «Atlas Coelestis».

Признание и память

• Член «Лондонского королевского общества» с 1676 года.
• Именем Флемстида назван кратер на Луне, а также астероид 4987.
• Многие школы и колледжи в Дербишире носят имя Дж. Флемстида. В его честь назван научный отдел академии «Джон Порт Скул» (англ. John Port School), а также «Школа им. Дж. Флемстида» на родине астронома — в деревне Денби. А в школе «Ecclesbourne School» в деревне Даффилд есть «Дом Флемстида» (Flamsteed House)
• Восточное окно храма в деревне Бёрстоу, в котором Флемстид в конце своей жизни служил священником, оформлено как мемориал в память о нём.
• В начале 2013 года городской совет и городское общество города Дерби объявили об установке в честь Флемстида голубой мемориальной доски (англ. Blue Plaque) на улице Кинг Стрит.

См. также

• Объекты Флемстида

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.
• The correspondence of John Flamsteed, the first Astronomer Royal compiled and edited by Eric G. Forbes, … Lesley Murdin and Frances Willmoth. Bristol: Institute of Physics Publishing, 1995—2002 ISBN 0-7503-0147-3 (v. 1); ISBN 0-7503-0391-3 (v. 2) ; ISBN 0-7503-0763-3 (v.3)
• The Gresham lectures of John Flamsteed, edited and introduced by Eric G. Forbes. London: Mansell, 1975 ISBN 0-7201-0518-8
• Newton’s Tyranny: The Suppressed Scientific Discoveries of Stephen Gray and John Flamsteed, David H. Clark & Stephen H.P. Clark. W. H. Freeman, 2001 ISBN 0-7167-4701-4

Ссылки

• [janus.lib.cam.ac.uk/db/node.xsp?id=EAD%2FGBR%2F0180%2FRGO%201 Online catalogue of Flamsteed’s working and personal papers (part of the Royal Greenwich Observatory Archives held at Cambridge University Library)]
• [www.seds.org/messier/xtra/Bios/flamsteed.html John Flamsteed Biography (SEDS)]
• [www.univie.ac.at/hwastro Rare book collection at the Vienna Institute of Astronomy]
• [www.1911encyclopedia.org/John_Flamsteed Flamsteed in the 1911 Encyclopaedia Britannica]
• [www-history.mcs.st-andrews.ac.uk/Biographies/Flamsteed.html Flamsteed biography]
• [lhldigital.lindahall.org/cdm4/document.php?CISOROOT=/astro_atlas&CISOPTR=1200&REC=14 Flamsteed’s 1729 Atlas Coelestis] scanned book, Linda Hall Library.
• [www.atlascoelestis.com/9.htm Atlas coelestis, Londra Edizione del 1753 da www.atlascoelestis.com]
• [www.atlascoelestis.com/10.htm Atlas coelestis, Londra Edizione del 1753 colorata a mano da www.atlascoelestis.com]

Отрывок, характеризующий Флемстид, Джон

Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.