Флетчер, Кен

Кен Флетчер
Гражданство	Австралия Австралия
Дата рождения	15 июня 1940(1940-06-15)
Дата смерти	11 февраля 2006(2006-02-11) (65 лет)
Место рождения	Брисбен, Австралия
Место смерти	Брисбен, Австралия
Начало карьеры	1959
Завершение карьеры	1973
Рабочая рука	правая
Одиночный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия	финал (1963)
Франция	1/4 финала (1963, 1966)
Уимблдон	1/4 финала (1962, 1966, 1967)
США	3-й круг (1963)
Парный разряд
Турниры серии Большого шлема
Австралия	финал (1963, 1964)
Франция	победа (1964)
Уимблдон	победа (1966)
Завершил выступления

Кеннет Норман Джозеф (Кен) Флетчер (англ. Kenneth Norman Joseph 'Ken' Fletcher; 15 июня 1940, Брисбен — 11 февраля 2006, Брисбен) — австралийский теннисист-любитель и теннисный тренер. Обладатель Большого шлема в смешанном парном разряде за 1963 год (с Маргарет Смит); победитель 10 турниров Большого шлема в миксте; победитель чемпионата Франции 1964 года и Уимблдонского турнира 1966 года в мужском парном разряде.

Личная жизнь

Кен Флетчер родился в 1940 году в семье Нормана и Этель Флетчер и был единственным ребёнком. Свою первую семью он завёл в Лондоне; от первой жены Кэрол у него было двое детей — Джульен и Дженнифер. Позже, уже в 90-е годы, его постоянной партнёршей стала Кэти Криг из Брисбена.

Кен Флетчер был открытым и импульсивным человеком, его привлекали женщины и азартные игры, и у него было множество друзей. Выступая в статусе любителя, на протяжении всей карьеры Флетчер постоянно нуждался в деньгах, которых не всегда хватало даже на продукты. Поэтому он постоянно искал способ заработать своей игрой, не потеряв при этом любительского статуса. Его друг Хью Ланн вспоминает, что Флетчер играл на турнире в Каире за бесплатные билеты на рейсы авиакомпании «Egypt Air», а в Уганде — рассчитывая на контракт на поставку одежды из Гонконга в Африку. Его партнёрами в турне и товарищеских матчах были бизнесмены и арабский шейх, щедро платившие за право играть с ним. От шаха Ирана Флетчер получил деньги на проведение всемирного турне иранской теннисной сборной.

Несмотря на хроническое безденежье, Флетчер постоянно искал возможности для благотворительности. Его богатые спонсоры время от времени поддавались на его уговоры и выделяли деньги на благотворительные проекты. Среди его друзей был богатый американский филантроп ирландского происхождения Чак Фини, пожертвовавший (в том числе благодаря Флетчеру) более 350 миллионов долларов на медицинские учреждения в Австралии и в особенности в Квинсленде.

Кен Флетчер скончался в Брисбене в возрасте 65 лет от рака.

Спортивная карьера

Кен Флетчер начал играть в теннис в пять лет. Как вспоминает Хью Ланн, его первую ракетку подарил ему один из победителей чемпионата Франции. К семи годам Кен занимался теннисом регулярно, а к десяти обыгрывал всех сверстников с сухим счётом и предпочитал играть с мальчиками постарше.

В 18 лет, в 1959 году, Флетчера включили в состав сборной Австралии перед финальным матчем с американцами в Кубке Дэвиса, но на корт ему выйти так и не пришлось. В дальнейшем, в 60-е годы, ситуация повторялась несколько раз: Флетчер включался в состав, но из-за длинной «скамейки» сборной на корт не выходил.

За свою любительскую игровую карьеру Флетчер выиграл 31 турнир и входил в число ведущих теннисистов-любителей (в том числе был посеян под третьим номером в одном из розыгрышей Уимблдонского турнира), но ни разу не сумел победить на турнирах Большого шлема. Ближе всего к победе он был в 1963 году на чемпионате Австралии, когда в финале уступил Рою Эмерсону в трёх сетах.

В парах Флетчер достиг более высоких успехов, в 1963 году завоевав с Маргарет Смит Большой шлем в миксте, а в общей сложности выиграв в паре с ней десять турниров Большого шлема с 1963 по 1968 год. Он также выиграл два турнира Большого шлема в мужских парах — чемпионат Франции 1964 года с Эмерсоном и Уимблдонский турнир 1966 года с Джоном Ньюкомбом — и ещё семь раз доходил до финала, в том числе трижды на Уимблдоне. Всего на Уимблдонском турнире он сыграл в 60-е годы десять финальных матчей: четыре в мужских парах и шесть в миксте.

Флетчер продолжал регулярно выступать до 1971 года и провёл несколько матчей в 1972 и 1973 годах. После окончания активной карьеры он работал тренером сначала во Всеанглийском теннисном клубе в Уимблдоне, а позже в Гонконге.

Стиль игры

Как партнёрша Флетчера по смешанному парному разряду, Маргарет Смит-Корт, так и тренер сборной Австралии Гарри Хопман, называли Флетчера мастером игры открытой ракеткой. Корт также упоминала в качестве сильных сторон его игры хорошую реакцию и способность предвидеть действия соперников. По её мнению, играя в паре, Флетчер был лучше любого из современных теннисистов.

Участие в финалах турниров Большого шлема за карьеру (22)

Мужской одиночный разряд (1)

Поражение (1)

Год	Турнир	Соперник в финале	Счёт в финале
1963	Чемпионат Австралии	Рой Эмерсон	3-6, 3-6, 1-6

Мужской парный разряд (9)

Победы (2)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1964	Чемпионат Франции	Рой Эмерсон	Джон Ньюкомб Тони Роч	7-5, 6-3, 3-6, 7-5
1966	Уимблдонский турнир	Джон Ньюкомб	Оуэн Дэвидсон Билл Боури	6-3, 6-4, 3-6, 6-3

Поражения (7)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1963	Чемпионат Австралии	Джон Ньюкомб	Фред Столл Боб Хьюитт	2-6, 6-3, 3-6, 6-3, 3-6
1964	Чемпионат Австралии (2)	Рой Эмерсон	Фред Столл Боб Хьюитт	4-6, 5-7, 6-3, 6-4, 12-14
1964	Уимблдонский турнир	Рой Эмерсон	Фред Столл Боб Хьюитт	5-7, 9-11, 4-6
1965	Чемпионат Франции	Боб Хьюитт	Фред Столл Рой Эмерсон	8-6, 3-6, 6-8, 2-6
1965	Уимблдонский турнир (2)	Боб Хьюитт	Джон Ньюкомб Тони Роч	5-7, 3-6, 4-6
1967	Чемпионат Франции (2)	Рой Эмерсон	Джон Ньюкомб Тони Роч	3-6, 7-9, 10-12
1967	Уимблдонский турнир (3)	Рой Эмерсон	Фрю Макмиллан Боб Хьюитт	2-6, 3-6, 4-6

Смешанный парный разряд (12)

Победы (10)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1963	Чемпионат Австралии	Маргарет Смит	Лесли Тёрнер Фред Столл	7-5, 5-7, 6-4
1963	Чемпионат Франции	Маргарет Смит	Лесли Тёрнер Фред Столл	6-1, 6-2
1963	Уимблдонский турнир	Маргарет Смит	Дарлин Хард Боб Хьюитт	11-9, 6-4
1963	Чемпионат США	Маргарет Смит	Джуди Тегарт Эд Рубинофф	3-6, 8-6, 6-2
1964	Чемпионат Австралии (2)	Маргарет Смит	Джен Лиэйн Майк Сэнгстер	6-3, 6-2
1964	Чемпионат Франции (2)	Маргарет Смит	Лесли Тёрнер Фред Столл	6-3, 4-6, 8-6
1965	Чемпионат Франции (3)	Маргарет Смит	Мария Буэно Джон Ньюкомб	6-4, 6-4
1965	Уимблдонский турнир (2)	Маргарет Смит	Джуди Тегарт Тони Роч	12-10, 6-3
1966	Уимблдонский турнир (3)	Маргарет Смит	Билли-Джин Кинг Деннис Ралстон	4-6, 6-3, 6-3
1968	Уимблдонский турнир (4)	Маргарет Смит-Корт	Ольга Морозова Александр Метревели	6-1, 14-12

Поражения (2)

Год	Турнир	Партнёр	Соперники в финале	Счёт в финале
1964	Уимблдонский турнир	Маргарет Смит	Лесли Тёрнер Фред Столл	4-6, 4-6
1966	Уимблдонский турнир (2)	Мария Буэно	Билли-Джин Кинг Оуэн Дэвидсон	5-7, 2-6

Ссылки

• [www.atpworldtour.com/en/players/wikidata//overview Профиль на сайте ATP]  (англ.)

• [www.itftennis.com/procircuit/players/player/profile.aspx?playerid= Профиль на сайте ITF]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Флетчер, Кен

Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.
– Ну что, мой милый, всё в адъютанты хотите? Я об вас подумал за это время.
– Да, я думал, – невольно отчего то краснея, сказал Борис, – просить главнокомандующего; к нему было письмо обо мне от князя Курагина; я хотел просить только потому, – прибавил он, как бы извиняясь, что, боюсь, гвардия не будет в деле.
– Хорошо! хорошо! мы обо всем переговорим, – сказал князь Андрей, – только дайте доложить про этого господина, и я принадлежу вам.
В то время как князь Андрей ходил докладывать про багрового генерала, генерал этот, видимо, не разделявший понятий Бориса о выгодах неписанной субординации, так уперся глазами в дерзкого прапорщика, помешавшего ему договорить с адъютантом, что Борису стало неловко. Он отвернулся и с нетерпением ожидал, когда возвратится князь Андрей из кабинета главнокомандующего.
– Вот что, мой милый, я думал о вас, – сказал князь Андрей, когда они прошли в большую залу с клавикордами. – К главнокомандующему вам ходить нечего, – говорил князь Андрей, – он наговорит вам кучу любезностей, скажет, чтобы приходили к нему обедать («это было бы еще не так плохо для службы по той субординации», подумал Борис), но из этого дальше ничего не выйдет; нас, адъютантов и ординарцев, скоро будет батальон. Но вот что мы сделаем: у меня есть хороший приятель, генерал адъютант и прекрасный человек, князь Долгоруков; и хотя вы этого можете не знать, но дело в том, что теперь Кутузов с его штабом и мы все ровно ничего не значим: всё теперь сосредоточивается у государя; так вот мы пойдемте ка к Долгорукову, мне и надо сходить к нему, я уж ему говорил про вас; так мы и посмотрим; не найдет ли он возможным пристроить вас при себе, или где нибудь там, поближе .к солнцу.
Князь Андрей всегда особенно оживлялся, когда ему приходилось руководить молодого человека и помогать ему в светском успехе. Под предлогом этой помощи другому, которую он по гордости никогда не принял бы для себя, он находился вблизи той среды, которая давала успех и которая притягивала его к себе. Он весьма охотно взялся за Бориса и пошел с ним к князю Долгорукову.