Флора Фарерских островов

Ива арктическая (Salix arctica), цветущее растение

Естественная флора Фарерских островов включает более 400 видов сосудистых растений, более 400 видов мохообразных и около 250 видов лишайников. Большую часть низменной местности занимают луга, а также заросли вереска (Calluna vulgaris). Природа Фарерских островов характеризуется отсутствием деревьев и напоминает природу района Канемара в графстве Голуэй, полуострова Дингл в Ирландии и Шетландских островов.

На Фарерских островах нет лесных массивов, но можно встретить несколько видов деревьев. Находки стволов и ветвей берёзы пушистой (Betula pubescens) в почве, датируемые примерно 2300 годом до н. э., а также изобилие пыльцы лещины (Corylus) в глубоких слоях свидетельствуют о локальных произрастаниях берёзы и лещины до заселения Фарерских островов людьми.

На Фарерских островах по-прежнему встречаются четыре вида ивы (Salix). В горных районах островов распространена Ива травянистая (Salix herbacea); другие три вида — Ива филиколистная (Salix phylicifolia), Ива мохнатая (Salix lanata) и Ива арктическая (Salix arctica) — стали достаточно редкими, что связано с активным выпасом животных.

Единственное неинтродуцированное вечнозелёное растение во флоре Фарерских островов — Можжевельник обыкновенный (Juniperus communis) — встречается в небольшом количестве на всех островах, однако на острове Свиной по неизвестным причинам имеются обширные заросли этого растения.

Встречаются также некоторые интродуцированные растения — хвойные, а также клён и ясень.

На скалах распространены мхи и лишайники.

См. также

• География Фарерских островов

Ссылки

• [the-faroe-islands.com/flora-of-the-faroe-islands/ Флора Фарерских островов на сайте The Faroe Islands.com]

Отрывок, характеризующий Флора Фарерских островов

Не обращая на Балашева внимания, унтер офицер стал говорить с товарищами о своем полковом деле и не глядел на русского генерала.
Необычайно странно было Балашеву, после близости к высшей власти и могуществу, после разговора три часа тому назад с государем и вообще привыкшему по своей службе к почестям, видеть тут, на русской земле, это враждебное и главное – непочтительное отношение к себе грубой силы.
Солнце только начинало подниматься из за туч; в воздухе было свежо и росисто. По дороге из деревни выгоняли стадо. В полях один за одним, как пузырьки в воде, вспырскивали с чувыканьем жаворонки.
Балашев оглядывался вокруг себя, ожидая приезда офицера из деревни. Русские казаки, и трубач, и французские гусары молча изредка глядели друг на друга.
Французский гусарский полковник, видимо, только что с постели, выехал из деревни на красивой сытой серой лошади, сопутствуемый двумя гусарами. На офицере, на солдатах и на их лошадях был вид довольства и щегольства.
Это было то первое время кампании, когда войска еще находились в исправности, почти равной смотровой, мирной деятельности, только с оттенком нарядной воинственности в одежде и с нравственным оттенком того веселья и предприимчивости, которые всегда сопутствуют началам кампаний.
Французский полковник с трудом удерживал зевоту, но был учтив и, видимо, понимал все значение Балашева. Он провел его мимо своих солдат за цепь и сообщил, что желание его быть представленну императору будет, вероятно, тотчас же исполнено, так как императорская квартира, сколько он знает, находится недалеко.
Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.