Найтингейл, Флоренс

Флоренс Найтингейл
Florence Nightingale
Род деятельности:	сестра милосердия
Награды и премии:

Флоренс Найтингейл (англ. Florence Nightingale; 12 мая 1820, Флоренция, Великое герцогство Тосканское — 13 августа 1910, Лондон, Великобритания) — сестра милосердия и общественный деятель Великобритании.

Биография

Родилась 12 мая 1820 года во Флоренции в богатой аристократической семье, получила блестящее образование: знала древнегреческий, латинский, французский, немецкий и итальянский языки. Своё главное предназначение видела в избавлении людей от болезней и смерти. В 20 лет решила стать сестрой милосердия, но мечта её смогла осуществиться только через 13 лет, так как профессия медсестры в Англии пользовалась дурной славой. Родители и близкие были категорически против такого решения. Она же была поистине счастлива, получив возможность посещать больных в течение нескольких месяцев в 1846 году, изучая организацию сестринского дела во время путешествий по Италии, Египту, Греции . В 1850 году посетила Институт диаконис в Кайзерверте (Германия) и это стало поворотным моментом в её жизни. Преодолев сопротивление семьи, Флоренс с разрешения матери уехала в 1851 году в Кайзерверт в общину сестёр пастора Флендера, где получила сестринское образование. В 1853 стала управляющей небольшой частной больницей на Харли-стрит в Лондоне. Имя её становится известным, ей поступают приглашения в другие учреждения.

В октябре 1854 года, в период Крымской войны, Флоренс вместе с 38 помощницами, среди которых были монахини и сёстры милосердия, отправилась в полевые госпитали сначала в Скутари (Турция), а затем в Крым. Последовательно проводила в жизнь принципы санитарии и ухода за ранеными. В результате менее чем за шесть месяцев смертность в лазаретах снизилась с 42 до 2,2 %.

В 1856 году Флоренс на свои деньги поставила на высокой горе в Крыму над Балаклавой большой крест из белого мрамора в память о солдатах, врачах и медсёстрах, погибших в Крымской войне.

Крымская война сделала Флоренс национальной героиней. Вернувшиеся с фронта солдаты рассказывали о ней легенды, называя её «леди со светильником», потому что по ночам с лампой в руках она сама обходила палаты с больными.

По возвращении в Англию (1856) Найтингейл поставила себе целью реорганизовать армейскую медицинскую службу. Несмотря на протесты со стороны военного министерства (англ. War Office), ей удалось добиться, что в 1857 году была создана комиссия по проблемам здоровья в армии (англ. Royal Commission on the Health of the Army). Несмотря на то, что в то время женщины не могли быть членами комиссии такого уровня, Найтингейл оказывала сильное влияние на деятельность комиссии, предоставляя ей огромное количество информации, которое вошло в отчёт комиссии. Для того чтобы убедить правительство в необходимости реформ, Найтингейл предоставила свои статистические исследования, когда социальная статистика была ещё только в зародыше (см. ниже). В 1859 году военным министром вновь стал Херберт; с его помощью Найтингейл добилась того, чтобы больницы были оснащены системами вентиляции и канализации; больничный персонал в обязательном порядке проходил необходимую подготовку; в больницах велась строгая статистическая обработка всей информации. Была организована военно-медицинская школа, в армии велась разъяснительная работа о важности профилактики болезней.

В 1859 году Найтингейл была избрана членом Королевского статистического общества и впоследствии стала почётным членом Американской статистической ассоциации.

Она написала книги «Заметки о факторах, влияющих на здоровье, эффективность и управление госпиталями британской армии» (Notes on Matters Affecting the Health, Efficiency and Hospital Administration of the British Army, 1858) и «Как нужно ухаживать за больными» (Notes on Nursing: What It Is and What It Is Not, 1860). Впервые на русский язык работа Ф.Найтингейл «Как надо ухаживать за больными» была переведена и издана в 1905 году в Санкт-Петербурге.

В 1860 году Флоренс открыла Найтингельскую испытательную школу для сестёр милосердия при больнице Святого Фомы в Лондоне, отдав на организацию деньги, собранные по подписке в Англии. Вскоре выпускницы этой школы начали создавать аналогичные учреждения при других больницах и даже в других странах. Так, Эмми Каролина Рапе, прошедшая обучение в этой школе в 1866-67 годах, стала пионером создания системы обучения сестёр милосердия в Швеции. В дальнейшем по модели её школы создавались школы в Европе и Америке, а преподавание вели сами медицинские сёстры. В 1864 году в Женеве Анри Дюнан организовал Международное общество Красного Креста, взяв за основу рекомендации Ф.Найтингейл, изложенные в «Заметках».

Умерла Найтингейл в Лондоне 13 августа 1910 года; похоронена в кафедральном соборе Святого Павла в Лондоне.

Вклад в статистику

Основателем современной социальной статистики считается Адольф Кетле. До этого в социологии не было точных методов, так как поведение людей считалось индивидуальным, и не подчиняющимся законам, в отличие от природных явлений. Кетле, используя статистику и понятие «средний человек», обнаружил законы, которые регулируют поведение людей «в среднем». В 1831 году он опубликовал исследование о зависимости преступности от пола, возраста, образования, климата, времени года. Найтингейл была поклонником его трудов. Она поняла, как статистические методы могут помочь реорганизовать медицинскую службу.

Её 800-страничная книга «Заметки о факторах, влияющих на здоровье, эффективность и управление госпиталями британской армии» (1858) содержала раздел посвященный статистике. Этот раздел был снабжён диаграммами. Найтингейл стала новатором в использовании методов инфографики в статистике. Она изобрела круговые диаграммы (англ. polar area diagram), которые называла «петушиный гребень» (англ. coxcombs). Она использовала эти диаграммы, чтобы показать, количество смертей в крымской войне, которых можно было бы избежать. Многие из её диаграмм были включены в отчёт комиссии по проблемам здоровья в армии. Найтингейл распространяла эти диаграммы в виде памфлета в парламенте, правительстве и армии. В результате были проведены реформы в здравоохранении и организован сбор медицинской статистики в армии.

Найтингейл с помощью Вильяма Фарра (британского эпидемиолога и статистика) и других врачей разработала форму для госпиталей для сбора статистики (англ. Model Hospital Statistical Form). Эта форма должна была унифицировать статистику, собираемую госпиталями, такую как, количество пациентов, принятых в госпиталей, количество выздоровевших, количество выписавшихся, как неизлечимые, среднее время пребывания в госпитале и так далее. Форма была утверждена на Международном конгрессе статистиков (англ. International congress of Statistics) в Лондоне в 1860 году. Однако из-за того, что форма была слишком сложна, и включала классификацию болезней, с которой многие врачи были не согласны, форма не нашла широкого применения.

Мировое признание и память

В 1883 году Найтингейл была награждена Королевским Красным крестом, а в 1907 — орденом «За заслуги».

В 1912 году Лига Международного Красного Креста и Красного полумесяца (с ноября 1991 называется Международной Федерацией Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца) учредила медаль имени Флоренс Найтингейл, до сих пор самую почётную и высшую награду для сестёр милосердия во всём мире.

12 мая в день рождения Флоренс Найтингейл, мир отмечает Международный день медицинской сестры.

В Лондоне действует Музей Флоренс Найтингейл, в экспозициях которого представлены экспонаты, наглядно иллюстрирующие важные биографические и героические страницы жизни этой подвижницы.

О жизни и судьбе Флоренс Найтингейл снято несколько художественных и документальных фильмов. В 1951 году вышла на экраны британская историческая кинолента режиссёра Герберта Вилкокса «Леди с лампой» с Анной Нигл в заглавной роли. Ф. Найтингейл посвящены также фильмы режиссёров Дэрила Дьюка (1985) и Нормана Стоуна (2008).

Портрет Флоренс Найтингейл размещён на обратной стороне банкнот в 10 фунтов стерлингов, бывших в обращении в 1975—1994 годах.

В её честь назван венец Найтингейл на Венере.

Изображена на почтовой марке ФРГ 1955 года.

Тольяттинская группа «Хуго-Уго» посвятила ей песню «Флоренс Найтингейл» (альбом «Два Солнца, Две Луны» 1990).

В игре Fate/Grand Order представлена, как слуга класса Берсеркер.

Эффект Флоренс Найтингейл

В честь Ф. Найтингейл назван психологический синдром или эффект (англ. Florence Nightingale effect), проявляющийся, когда врач или медсестра, ухаживающие за больным, начинают испытывать к нему чувства, которые могут перерасти в любовь. Об этом синдроме мельком упоминает Эмметт Браун, герой фильма «Назад в будущее» (1985), и Джордж Костанза в сериале «Сайнфелд» (4-й сезон 20-й эпизод), а также Грегори Хаус в сериале «Доктор Хаус», апеллируя к термину, чтобы описать поведение Элиссон Кэмерон (5-й сезон 21-я серия (2008 год)) — на русскоязычном канале Universal ошибочно переведено, как «если бы ты была „флорентийским соловьем“». Также упоминался в 12-й серии 9-го сезона Гриффинов, 8-м сезоне 16-й серии и в 7-м сезоне 7-й серии сериала «Тайны Смолвиля», когда Хлоя упоминает имя Флоренс Найтингейл и Никиты как антиподы. Также упоминается в произведении Джоджо Мойес «До встречи с тобой» и в романе Роберта Хайнлайна «Чужак в чужой стране».

См. также

• Даша Севастопольская
• Крестовоздвиженская община сестёр милосердия

Литература

• Рейтенбарг Д. Флоренция Найтингейл // Медицинская сестра. — 1960. — № 7—8.
• Horndasch М. Die Lady mit der Lampe. — Bonn, 1948.
• Bishop W., Goldle S. A biobibliography of Florence Nightingale. — London, 1962.

Ссылки

• [www.prazdnikimira.ru/articles/birthday/May/12_05_Dr/12_05-1/ Биография Флоренс Найтингейл на портале «Праздники мира»]. prazdnikimira.ru. Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0LSIUt1 Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
• Ruffolo D. C. [www.luhs.org/feature/nursing/Images/Nurse_News%20vol1_issue%202.pdf Florence Nightingale, Her Call to Care] (англ.) (pdf). Nurse Link, 2007, 1(2): 1—3. luhs.org. Проверено 15 апреля 2013. [www.webcitation.org/6G0LU6ZKJ Архивировано из первоисточника 20 апреля 2013].
• Найтингейл Флоренс / Л. А. Станкевич // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Великобритания   Медицина   Общество   Персоналии

Отрывок, характеризующий Найтингейл, Флоренс

На другой день свидания Бориса с Ростовым был смотр австрийских и русских войск, как свежих, пришедших из России, так и тех, которые вернулись из похода с Кутузовым. Оба императора, русский с наследником цесаревичем и австрийский с эрцгерцогом, делали этот смотр союзной 80 титысячной армии.
С раннего утра начали двигаться щегольски вычищенные и убранные войска, выстраиваясь на поле перед крепостью. То двигались тысячи ног и штыков с развевавшимися знаменами и по команде офицеров останавливались, заворачивались и строились в интервалах, обходя другие такие же массы пехоты в других мундирах; то мерным топотом и бряцанием звучала нарядная кавалерия в синих, красных, зеленых шитых мундирах с расшитыми музыкантами впереди, на вороных, рыжих, серых лошадях; то, растягиваясь с своим медным звуком подрагивающих на лафетах, вычищенных, блестящих пушек и с своим запахом пальников, ползла между пехотой и кавалерией артиллерия и расставлялась на назначенных местах. Не только генералы в полной парадной форме, с перетянутыми донельзя толстыми и тонкими талиями и красневшими, подпертыми воротниками, шеями, в шарфах и всех орденах; не только припомаженные, расфранченные офицеры, но каждый солдат, – с свежим, вымытым и выбритым лицом и до последней возможности блеска вычищенной аммуницией, каждая лошадь, выхоленная так, что, как атлас, светилась на ней шерсть и волосок к волоску лежала примоченная гривка, – все чувствовали, что совершается что то нешуточное, значительное и торжественное. Каждый генерал и солдат чувствовали свое ничтожество, сознавая себя песчинкой в этом море людей, и вместе чувствовали свое могущество, сознавая себя частью этого огромного целого.
С раннего утра начались напряженные хлопоты и усилия, и в 10 часов всё пришло в требуемый порядок. На огромном поле стали ряды. Армия вся была вытянута в три линии. Спереди кавалерия, сзади артиллерия, еще сзади пехота.
Между каждым рядом войск была как бы улица. Резко отделялись одна от другой три части этой армии: боевая Кутузовская (в которой на правом фланге в передней линии стояли павлоградцы), пришедшие из России армейские и гвардейские полки и австрийское войско. Но все стояли под одну линию, под одним начальством и в одинаковом порядке.
Как ветер по листьям пронесся взволнованный шопот: «едут! едут!» Послышались испуганные голоса, и по всем войскам пробежала волна суеты последних приготовлений.
Впереди от Ольмюца показалась подвигавшаяся группа. И в это же время, хотя день был безветренный, легкая струя ветра пробежала по армии и чуть заколебала флюгера пик и распущенные знамена, затрепавшиеся о свои древки. Казалось, сама армия этим легким движением выражала свою радость при приближении государей. Послышался один голос: «Смирно!» Потом, как петухи на заре, повторились голоса в разных концах. И всё затихло.
В мертвой тишине слышался топот только лошадей. То была свита императоров. Государи подъехали к флангу и раздались звуки трубачей первого кавалерийского полка, игравшие генерал марш. Казалось, не трубачи это играли, а сама армия, радуясь приближению государя, естественно издавала эти звуки. Из за этих звуков отчетливо послышался один молодой, ласковый голос императора Александра. Он сказал приветствие, и первый полк гаркнул: Урра! так оглушительно, продолжительно, радостно, что сами люди ужаснулись численности и силе той громады, которую они составляли.
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.
Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.


На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.