Флорида в Гражданской войне

Флорида стала одним из первых штатов, вышедших из Союза и вступивших в Конфедерацию. Сразу после избрания Авраама Линкольна президентом в 1860 году Флорида объявила о сецессии (10 января 1861 года) и таким образом стала третьей из первых семи отделившихся штатов.

В 1860 году население Флориды насчитывало 140 421 человек и она занимала 31-е место по населенности^[1], а боеспособное население - 15 739 человек (11% от населения)^[2].

Из-за малонаселенности Флорида помогала армии Конфедерации не столько живой силой, сколько продовольствием и снаряжением. Длинная береговая линия штата осложняла федеральному флоту борьбу с флоридскими прорывателями блокады.

Сецессия

Флорида объявила о сецессии 10 января 1861 года, и примерно через месяц стала одним из первых, лидирующих, членов Конфедерации. Решение о сецессии было принято почти единогласно, 62 голосами против 7, и все же в штате образовалось некоторое количество сторонников Союза, число которых росло по мере продолжения войны.

Флорида направила делегацию из трех представителей на Временный Конгресс Конфедерации в Монтгомери (Алабама), это были Джексон Мортон, Джеймс Бьерэм Оуэнс и Джеймс Паттон Андерсон. Последний был отозван 8 апреля 1861 года и заменен на Джорджа Тальяферро Варда. Вард служил представителем с мая 1861 года по февраль 1862, когда тоже был отозван и заменен на Джона Пейза Сандерсона.

Начало войны

Флорида стала важным источником снабжения армии Конфедерации. Федеральные отряды захватили много важных портов: Седар-Кей, Джексонвилль, Кей-Вест и Пенсаколу. Армии Конфедерации пришлось отбивать их обратно, и им это удалось за исключением двух: Форт Тейлор и Форт Пикенс остались в руках противника.

Губернатор Джон Мильтон, горячий сторонник сецессии, всегда подчёркивал важность Флориды как источника снабжения Конфедерации продовольствием, в основном мясом и солью. Береговая линия длиной 13 000 миль позволяла эффективно прятаться прорывателям блокады. Однако, Флорида была самым малонаселённым штатом Конфедерации — всего 140 000 человек — и почти лишена промышленности, поэтому её стратегическое значение было невелико. И все же Мильтон по возможности усиливал ополчение штата и совершенствовал береговые укрепления.

В целом штат предоставил Конфедерации около 15 000 солдат, которые были сведены в двенадцать пехотных полков, два кавалерийских и несколько артиллерийских батарей. Эти полки в основном служили в Вирджинии в составе Северовирджинской армии, под командованием бригадного генерала Эдварда Перри и полковника Дэвида Ланга. «Флоридская бригада» участвовала во многих кампаниях генерала Ли. Перри был ранен под Чанселорсвиллом и полковник Лэнг командовал флоридцами во время Геттисбергской кампании (в составе дивизии Ричарда Андерсона). Позже Перри командовал бригадой в сражении в Глуши и во время осады Петерсберга.

Конец войны

Недовольство призывом и внутренней политикой приводило к дезертирству из рядов армии Конфедерации, и ряд районов Флориды стали прибежищами дезертиров, часть из которых объединилась в банды и занялась разбоем, а некоторые даже перешли на сторону северян.

В начале 1864 года северяне попытались вторгнуться во Флориду, но были отбиты в сражении при Оласти. В связи с отсутствием у Флориды крупного военного значения более крупных попыток вторжения не предпринималось, а мелкие набеги успешно отражались местными силами.

В мае 1865 года для восстановления федерального контроля над Флоридой была выделена дивизия под командованием Эдварда Маккука^[en]. Губернатор Милтон предпочёл самоубийство капитуляции, и 13 мая 1865 года Джордж Вашингтон Скотт^[en] сдался Маккуку с последними оставшимися войсками конфедератов во Флориде. 20 мая на церемонии в Таллахасси Маккук зачитал «Прокламацию об освобождении рабов» президента Линкольна, официально запретив тем самым рабство во Флориде, и над зданием капитолия был поднят флаг США.

Представители Флориды были допущены в Конгресс США после выполнения штатом всех требований «реконструкции». Штат был полностью восстановлен в правах внутри США 25 июля 1868 года.

Сражения во Флориде

Напишите отзыв о статье "Флорида в Гражданской войне"

Примечания

↑ Eicher, С. 5
↑ Eicher, С. 6

Литература

Eicher, John H., and David J. Eicher. Civil War High Commands. Stanford, CA: Stanford University Press, 2001. ISBN 0-8047-3641-3.

Ссылки

[www.floridamemory.com/exhibits/floridahighlights/secession/ Постановление о сецессии Флориды]
[www.civilwarhome.com/floridaintro.htm Florida In The Civil War Confederate Military History, Vol. 11]
[www.floridamemory.com/onlineclassroom/floridacivilwar/history/ Florida in the Civil War]
[fcit.usf.edu/florida/lessons/cvl_war/cvl_war1.htm Florida’s Role in the Civil War: «Supplier of the Confederacy»]
[www.museumsouthernhistory.com/images/FloridaGeneralBiography.pdf Биографии генералов-флоридцев]

Отрывок, характеризующий Флорида в Гражданской войне

– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.
Собранные до тех пор складки на лбу быстро распустились в знак удовольствия, и он, слегка улыбаясь, стал рассматривать свои ногти.
– Куда вы? – сказал он вдруг, обращаясь к князю Андрею, который встал и направился в свою комнату.
– Я еду.
– Куда?

[1] Eicher, С. 5

[2] Eicher, С. 6

[1]

[2]