Флэнаган, Джеймс Уинрайт
Джеймс Флэнаган англ. James Flanagan | ||||
| ||||
---|---|---|---|---|
30 марта 1870 — 4 марта 1875 | ||||
Предшественник: | вакантно | |||
Преемник: | Сэмюэл Мэкси | |||
| ||||
1869 — 1870 | ||||
Губернатор: | Эдмунд Дэвис | |||
Предшественник: | Джордж Уошингтон Джонс | |||
Преемник: | Дональд Кэмпбелл | |||
| ||||
1855 — 1857 | ||||
Губернатор: | Элайша Пиз | |||
Предшественник: | Дэвид Гейдж | |||
Преемник: | Леонидас Стори | |||
| ||||
1851 — 1852 | ||||
Губернатор: | Питер Белл | |||
Рождение: | 5 сентября 1805 Гордонсвилл, Виргиния | |||
Смерть: | 28 сентября 1887 (82 года) Лонгвью, Техас | |||
Партия: | республиканская |
Джеймс Уинрайт Флэнаган (англ. James Winwright[1][2] (или Winright[3]) Flanagan; 5 сентября 1805, Гордонсвилл, Виргиния — 28 сентября 1887, Лонгвью, Техас) — американский политик, сенатор США от штата Техас, член республиканской партии.
Биография
Ранние годы
Джеймс Флэнаган родился в семье Чарльза и Элизабет (в девичестве Сондерс) Флэнаган в округе Албемарл[en] около Гордонсвилла[en], штат Виргиния. В 1815 году семья переехала в Бунсборо, штат Кентукки[1].
В молодости Флэнаган торговал лошадьми и мулами в восточном Кентукки и западной Виргинии, а затем переехал в Кловерпорт[en][3] на реке Огайо, где стал процветающим купцом. Он был владельцем флотилии плоскодонок, на которых возил местную продукцию по рекам Огайо и Миссисипи в Новый Орлеан[1]. Кроме того, он изучал право и в 1825 году был принят в коллегию адвокатов штата Кентукки[3]. В 1826 году Флэнаган женился на Полли Мурман, и у пары родилось пятеро детей, прежде чем они в 1844 году переехали в Хендерсон, штат Техас. Флэнаган открыл магазин и стал уважаемым жителем Хендерсона. Он купил ферму, торговал землёй и занялся юридической практикой[1].
Политическая карьера
В 1830—1840-х годах Флэнаган был вигом и активным сторонником Сэма Хьюстона. Позже он стал умеренным республиканцем[1]. В 1851—1852 годах Флэнаган был членом Палаты представителей Техаса, а в 1855—1858 годах — сенатором Техаса[3].
Когда в Техас пришла гражданская война, Флэнаган удалился на своё ранчо, где спокойно жил и поставлял по контракту кожу армии конфедератов. Во время реконструкции он вернулся к активной политической деятельности. Флэнаган был делегатом обеих Конституционных конвентов[3]. На конвенте 1866 года была подготовлена Конституция штата, однако её отвергло федеральное правительство. Конвент 1868—1869 годов, где Флэнаган был делегатом вместе со своим сыном Уэбстером, был более успешным[1].
В 1869 году на 12-й сессии законодательного собрания, в соответствии с новой Конституцией, Флэнаган был избран вице-губернатором Техаса. Он занимал эту должность только до 1870 года, когда Техас был вновь принят в Союз, однако так никогда и не был официально введён в должность[2]. 23 февраля 1870 года законодательное собрание штата избрало Флэнагана, наряду с Морганом Хэмилтоном, в Сенат США. Он был сенатором на протяжении одного срока до 3 марта 1875 года, когда был заменён демократом Сэмюэлем Мэкси. В сенате он был сторонником администрации президента Улисса Гранта[1]. Флэнаган был председателем комитета по почтовым отделениям и дорогам, комитета по образованию и комитета по труду[3]. 7 марта 1872 года он выступил в сенате с предложением отчуждения федеральному правительству территории Техаса к северу и западу от линии, проведённой из северо-западного угла округа Хардимэн к устью реки Пекос. Эта земля, более трети территории штата, должна была стать индейской резервацией[1].
Дальнейшая жизнь
После ухода из сената Флэнаган поселился на одном из своих ранчо близ Лонгвью, Техас. Он женился в третий раз (две предыдущие жены умерли), его женой стала Элизабет Лейн. От трёх браков у него родились одиннадцать детей. Один из его сыновей, Дэвид Уэбстер, также был вице-губернатором Техаса[1].
Флэнаган умер на своей ферме в Лонгвью в 1887 году и был похоронен рядом со своей первой женой Полли на семейном кладбище в Хендерсоне[1][3].
Напишите отзыв о статье "Флэнаган, Джеймс Уинрайт"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Thomas W. Cutrer. [www.tshaonline.org/handbook/online/articles/ffl04 Flanagan, James Winwright] (HTML). Handbook of Texas Online. Texas State Historical Association. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/6AwptaXLR Архивировано из первоисточника 25 сентября 2012].
- ↑ 1 2 [www.lrl.state.tx.us/legeLeaders/ltgovernors/ltgovbrowse.cfm Lieutenant Governors of Texas, 1846-present] (HTML). Legislative Reference Library of Texas — www.lrl.state.tx.us. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/6BDI9SLEz Архивировано из первоисточника 6 октября 2012].
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 [bioguide.congress.gov/scripts/biodisplay.pl?index=F000186 Flanagan, James Winright] (англ.). Biographical Directory of the US Congress. Проверено 3 июля 2012. [www.webcitation.org/6BDIA0eyp Архивировано из первоисточника 6 октября 2012].
|
Отрывок, характеризующий Флэнаган, Джеймс Уинрайт
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.
Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.
– Оттого, что я сделал наблюдение, – молодой человек обыкновенно из Петербурга приезжает в Москву в отпуск только с целью жениться на богатой невесте.
– Вы сделали это наблюденье! – сказала княжна Марья.
– Да, – продолжал Пьер с улыбкой, – и этот молодой человек теперь себя так держит, что, где есть богатые невесты, – там и он. Я как по книге читаю в нем. Он теперь в нерешительности, кого ему атаковать: вас или mademoiselle Жюли Карагин. Il est tres assidu aupres d'elle. [Он очень к ней внимателен.]
– Он ездит к ним?
– Да, очень часто. И знаете вы новую манеру ухаживать? – с веселой улыбкой сказал Пьер, видимо находясь в том веселом духе добродушной насмешки, за который он так часто в дневнике упрекал себя.
– Нет, – сказала княжна Марья.
– Теперь чтобы понравиться московским девицам – il faut etre melancolique. Et il est tres melancolique aupres de m lle Карагин, [надо быть меланхоличным. И он очень меланхоличен с m elle Карагин,] – сказал Пьер.
– Vraiment? [Право?] – сказала княжна Марья, глядя в доброе лицо Пьера и не переставая думать о своем горе. – «Мне бы легче было, думала она, ежели бы я решилась поверить кому нибудь всё, что я чувствую. И я бы желала именно Пьеру сказать всё. Он так добр и благороден. Мне бы легче стало. Он мне подал бы совет!»
– Пошли бы вы за него замуж? – спросил Пьер.
– Ах, Боже мой, граф, есть такие минуты, что я пошла бы за всякого, – вдруг неожиданно для самой себя, со слезами в голосе, сказала княжна Марья. – Ах, как тяжело бывает любить человека близкого и чувствовать, что… ничего (продолжала она дрожащим голосом), не можешь для него сделать кроме горя, когда знаешь, что не можешь этого переменить. Тогда одно – уйти, а куда мне уйти?…
– Что вы, что с вами, княжна?
Но княжна, не договорив, заплакала.
– Я не знаю, что со мной нынче. Не слушайте меня, забудьте, что я вам сказала.
Вся веселость Пьера исчезла. Он озабоченно расспрашивал княжну, просил ее высказать всё, поверить ему свое горе; но она только повторила, что просит его забыть то, что она сказала, что она не помнит, что она сказала, и что у нее нет горя, кроме того, которое он знает – горя о том, что женитьба князя Андрея угрожает поссорить отца с сыном.
– Слышали ли вы про Ростовых? – спросила она, чтобы переменить разговор. – Мне говорили, что они скоро будут. Andre я тоже жду каждый день. Я бы желала, чтоб они увиделись здесь.
– А как он смотрит теперь на это дело? – спросил Пьер, под он разумея старого князя. Княжна Марья покачала головой.
– Но что же делать? До года остается только несколько месяцев. И это не может быть. Я бы только желала избавить брата от первых минут. Я желала бы, чтобы они скорее приехали. Я надеюсь сойтись с нею. Вы их давно знаете, – сказала княжна Марья, – скажите мне, положа руку на сердце, всю истинную правду, что это за девушка и как вы находите ее? Но всю правду; потому что, вы понимаете, Андрей так много рискует, делая это против воли отца, что я бы желала знать…