Фогель, Роберт Филиппович

Роберт Филиппович Фогель
Дата рождения:	1 марта 1859(1859-03-01)
Место рождения:	Ржищев, Киевская губерния, Российская империя
Дата смерти:	27 февраля 1920(1920-02-27) (60 лет)
Место смерти:	Киев, Украинская Народная Республика
Страна:	Российская империя Российская империя Украинская Народная Республика Украинская Народная Республика
Научная сфера:	астрономия
Место работы:	Киевская обсерватория
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	Киевский университет

Роберт Филиппович Фогель (1 марта 1859, Ржищев, Киевская губерния, Российская империя — 27 февраля 1920, Киев) — российский астроном и геодезист немецкого происхождения.

Биография

Родился в Ржищеве Киевской губернии, в 1886 году окончил физико-математический факультет Киевского университета. В 1888 году был командирован в Пулковскую обсерваторию для фотометрических и спектроскопических наблюдений. В 1891 году защитил магистерскую диссертацию на степень под названием «Определение элементов орбит по трем наблюдениям». В 1892 году направлен в командировку за границу, где ознакомился с работой крупнейших европейских астрономических обсерваторий, занимался астрофотографией, а в Римской Коллегии под руководством профессора Пьетро Таччини (итал.) — спектроскопией. По возвращении из-за границы (1893) преподавал в Киевском университете в качестве приват-доцента, в 1894 году назначен астрономом-наблюдателем университетской обсерватории. В 1895 году защитил диссертацию на степень доктора астрономии и геодезии под названием: «Определение орбит мало наклоненных к эклиптике», за это сочинение удостоен Русским астрономическим обществом половинной премией государя императора. В 1897 году назначен экстраординарным профессором по кафедре астрономии и геодезии в Киевском университете, в 1899 году — ординарным профессором по той же кафедре и с 1901 года, кроме того — директором Киевской обсерватории, на этом посту проработал до своей кончины.

Основные труды относятся к теоретической астрономии. В работах, посвященных определению орбит планет и комет (1891—1895), развил и дополнил классические методы, предложенные Гауссом и Ольберсом. Опубликовал ряд учебников по описательной, сферической и теоретической астрономии.

Имел единственную сестру, в замужестве Бараш. Сам же свою семью не создал, остался холостяком до конца жизни.

Публикации

• «Способ предвычисления солнечных затмений» («Киевские Университетские Известия», 1884);
• «Теорема Ламберта» («Киевские Университетские Известия», 1889);
• «Строение и деятельность солнца» («Киевские Университетские Известия», 1893);
• «Применение фотографии к решению астрономических вопросов» (Киев, 1894);
• «Способ определения широты и времени» («Киевские Университетские Известия», 1898).

Литература

• Колчинский И.Г., Корсунь А.А., Родригес М.Г. Астрономы: Биографический справочник. — 2-е изд., перераб. и доп.. — Киев: Наукова думка, 1986. — 512 с.

Отрывок, характеризующий Фогель, Роберт Филиппович

Анна Михайловна завела глаза, и на лице ее выразилась глубокая скорбь…
– Ах, мой друг, он очень несчастлив, – сказала она. – Ежели правда, что мы слышали, это ужасно. И думали ли мы, когда так радовались его счастию! И такая высокая, небесная душа, этот молодой Безухов! Да, я от души жалею его и постараюсь дать ему утешение, которое от меня будет зависеть.
– Да что ж такое? – спросили оба Ростова, старший и младший.
Анна Михайловна глубоко вздохнула: – Долохов, Марьи Ивановны сын, – сказала она таинственным шопотом, – говорят, совсем компрометировал ее. Он его вывел, пригласил к себе в дом в Петербурге, и вот… Она сюда приехала, и этот сорви голова за ней, – сказала Анна Михайловна, желая выразить свое сочувствие Пьеру, но в невольных интонациях и полуулыбкою выказывая сочувствие сорви голове, как она назвала Долохова. – Говорят, сам Пьер совсем убит своим горем.
– Ну, всё таки скажите ему, чтоб он приезжал в клуб, – всё рассеется. Пир горой будет.
На другой день, 3 го марта, во 2 м часу по полудни, 250 человек членов Английского клуба и 50 человек гостей ожидали к обеду дорогого гостя и героя Австрийского похода, князя Багратиона. В первое время по получении известия об Аустерлицком сражении Москва пришла в недоумение. В то время русские так привыкли к победам, что, получив известие о поражении, одни просто не верили, другие искали объяснений такому странному событию в каких нибудь необыкновенных причинах. В Английском клубе, где собиралось всё, что было знатного, имеющего верные сведения и вес, в декабре месяце, когда стали приходить известия, ничего не говорили про войну и про последнее сражение, как будто все сговорились молчать о нем. Люди, дававшие направление разговорам, как то: граф Ростопчин, князь Юрий Владимирович Долгорукий, Валуев, гр. Марков, кн. Вяземский, не показывались в клубе, а собирались по домам, в своих интимных кружках, и москвичи, говорившие с чужих голосов (к которым принадлежал и Илья Андреич Ростов), оставались на короткое время без определенного суждения о деле войны и без руководителей. Москвичи чувствовали, что что то нехорошо и что обсуждать эти дурные вести трудно, и потому лучше молчать. Но через несколько времени, как присяжные выходят из совещательной комнаты, появились и тузы, дававшие мнение в клубе, и всё заговорило ясно и определенно. Были найдены причины тому неимоверному, неслыханному и невозможному событию, что русские были побиты, и все стало ясно, и во всех углах Москвы заговорили одно и то же. Причины эти были: измена австрийцев, дурное продовольствие войска, измена поляка Пшебышевского и француза Ланжерона, неспособность Кутузова, и (потихоньку говорили) молодость и неопытность государя, вверившегося дурным и ничтожным людям. Но войска, русские войска, говорили все, были необыкновенны и делали чудеса храбрости. Солдаты, офицеры, генералы – были герои. Но героем из героев был князь Багратион, прославившийся своим Шенграбенским делом и отступлением от Аустерлица, где он один провел свою колонну нерасстроенною и целый день отбивал вдвое сильнейшего неприятеля. Тому, что Багратион выбран был героем в Москве, содействовало и то, что он не имел связей в Москве, и был чужой. В лице его отдавалась должная честь боевому, простому, без связей и интриг, русскому солдату, еще связанному воспоминаниями Итальянского похода с именем Суворова. Кроме того в воздаянии ему таких почестей лучше всего показывалось нерасположение и неодобрение Кутузову.