Фогт, Георг
Поделись знанием:
В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
| Георг Фогт |
Георг Фогт (нем. Georg Voigt; 5 апреля 1827, Кёнигсберг — 18 августа 1891, Лейпциг) — немецкий историк, сын историка Иоганна Фогта.
С 1860 года — профессор в Ростоке, c 1866 года — в Лейпциге.
Содержание
Научное наследие
Широкую известность приобрел благодаря своему лучшему труду «Возрождение классической древности». Эта книга до сих пор является главным сборником фактических сведений, относящихся к деятельности гуманистов в Италии: для внешней истории гуманизма она является основным пособием.
Труды
- Enea Sylvio de Piccolomini, als Papst Pius II (в 3-х тт.; 1856—1863).
- Die Wiederbelebung des classicshen Alterthums (1859; 1881; 1893); русский перевод Рассадина со 2-го изд. (М., 1884—1885).
- Die Kyffhäusersage (1871).
- Die Geschichtschreibung über den Schmalkaldischen Krieg (1874).
- Moritz von Sachsen (1876).
Напишите отзыв о статье "Фогт, Георг"
Примечания
Литература
- Mario Todte. Georg Voigt (1827—1891). Pionier der historischen Humanismusforschung. Leipzig, 2004.
- Paul F. Grendler. Georg Voigt: Historian of Humanism // Humanism and Creativity in the Renaissance. Leiden, 2006, pp. 295—326.
Отрывок, характеризующий Фогт, Георг
Госпиталь находился в маленьком прусском местечке, два раза разоренном русскими и французскими войсками. Именно потому, что это было летом, когда в поле было так хорошо, местечко это с своими разломанными крышами и заборами и своими загаженными улицами, оборванными жителями и пьяными и больными солдатами, бродившими по нем, представляло особенно мрачное зрелище.В каменном доме, на дворе с остатками разобранного забора, выбитыми частью рамами и стеклами, помещался госпиталь. Несколько перевязанных, бледных и опухших солдат ходили и сидели на дворе на солнушке.
Как только Ростов вошел в двери дома, его обхватил запах гниющего тела и больницы. На лестнице он встретил военного русского доктора с сигарою во рту. За доктором шел русский фельдшер.
– Не могу же я разорваться, – говорил доктор; – приходи вечерком к Макару Алексеевичу, я там буду. – Фельдшер что то еще спросил у него.
– Э! делай как знаешь! Разве не всё равно? – Доктор увидал подымающегося на лестницу Ростова.
– Вы зачем, ваше благородие? – сказал доктор. – Вы зачем? Или пуля вас не брала, так вы тифу набраться хотите? Тут, батюшка, дом прокаженных.
