Фойницкий, Иван Яковлевич

Иван Яковлевич Фойницкий
Дата рождения:	29 августа (10 сентября) 1847(1847-09-10)
Место рождения:	Гомель, Российская империя
Дата смерти:	19 сентября (2 октября) 1913(1913-10-02) (66 лет)
Место смерти:	Санкт-Петербург, Российская империя
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	криминология, уголовное право
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет

Иван Яковлевич Фойницкий (29 августа 1847, Гомель — 19 сентября 1913, Санкт-Петербург) — известный российский учёный-юрист, криминолог, ординарный профессор, товарищ обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Правительствующего сената. Тайный советник.

Биография

Родился 29 августа 1847 года в Гомельском уезде Могилевской губернии. Учился в черниговской и могилевской гимназиях. Окончил её с золотой медалью, и в 1864 году поступил на юридический факультет Императорского Санкт-Петербургского университета (1868). Оставленный при университете для подготовки к профессорскому званию, с 1868 по 1871 год И. Я. Фойницкий читал курс уголовного права в Аудиторском училище (впоследствии преобразовано в Военно-Юридическую Академию). В 1871 году после защиты магистерской диссертации: «Мошенничество по русскому праву» (сравнительно-догматическое исследование) был избран доцентом юридического факультета Санкт-Петербургского университета.

В 1873 году открыл в Санкт-Петербургском университете два курса: общий, уголовного права, для студентов административного разряда, и специальный, по тюрьмоведению, для всех студентов юридического факультета.

Для учреждённого в 1877 году юридического общества при Санкт-Петербургском университете Фойницкий составил проект устава. В трудах этого общества Иван Яковлевич принимал постоянное участие, неоднократно занимал в обществе должности секретаря совета, члена совета, товарища председателя и председателя уголовного отделения. По его почину при обществе перед международными пенитенциарными конгрессами Петербургскими и Парижскими были образованы комиссии, председателем которых он был, и которые представили конгрессам свои труды. В 1873 году читал курс уголовного судопроизводства в Императорском училище правоведения и курс энциклопедии права в Императорском Александровском лицее; тогда же был приглашен Министерством юстиции к участию в издании свода статистических сведений по делам уголовным. Все эти занятия он вскоре оставил, приняв в 1876 году должность товарища обер-прокурора Уголовного кассационного департамента Правительствующего сената.

В 1881 году получил степень доктора уголовного права за диссертацию: «Ссылка на Западе в её историческом развитии и современном состоянии» и утверждён экстраординарным (с 1882 г. - ординарным) профессором по кафедре уголовного права и судопроизводства в Санкт-Петербургском университете; с мая 1896 года и до конца жизни состоял в звании заслуженного ординарного профессора по той же кафедре. В 1897-1898 гг. - декан юридического факультета. С июня 1898 года, после назначения сенатором состоял профессором вне штата, но фактически продолжал занимать кафедру уголовного права и судопроизводства до начала 1913 года, когда его место занял по назначению его бывший ученик, профессор Томского университета Н. Н. Розин. Иван Яковлевич Фойницкий объявил тогда о параллельном с ним курсе уголовного судопроизводства и читал его до дня смерти.

Иван Яковлевич Фойницкий скончался 19 сентября 1913 года и был похоронен на Новодевичьем кладбище.

Награды

• Орден святого Александра Невского (01.01.1909).

Основные труды

• Мошенничество по русскому праву: Сравнительное исследование. — СПб.: Тип. товарищества "Общественная Польза", 1871. — 289 с. (репринт - Мошенничество по русскому праву (комплект из 2 книг). — М.: Изд-во Современного государственного университета, 2006. — 664 с. — 1000 экз. — ISBN 5-8323-0406-3, 5-8323-0402-0.)
• Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — СПб.: Типография Министерства путей Сообщения, 1889. — 503 с. (репринт - Учение о наказании в связи с тюрьмоведением. — М.: Городец, 2000. — 464 с. — ISBN 5893910613.)
• Защита в уголовном процессе как служение общественное. — С.-Пб.: Типо-литография А.М. Вольфа, 1885. — 66 с.
• [civil.consultant.ru/reprint/books/289/ Курс уголовного судопроизводства]. — СПб.: Тип. Министерства путей сообщения, 1884. — Т. 1. — 624 с. (репринт 3-го изд. СПб.,1910 - Курс уголовного судопроизводства / Общ. ред., послесловие, примечания и краткие биографические сведения А. В. Смирнова. — СПб.: Альфа, 1996. — Т. 1. — 552 с. — ISBN 5870620325.)
• [civil.consultant.ru/reprint/books/292/ Курс уголовного судопроизводства]. — СПб.: Типография М. М. Стасюлевича, 1897. — Т. 2. — 400 с. (репринт 3-го изд. СПб.,1910 - Курс уголовного судопроизводства / Общ. ред., послесловие, примечания и краткие биографические сведения А. В. Смирнова. — СПб.: Альфа, 1996. — Т. 2. — 606 с. — ISBN 5870620325.)

• [elibrary.karelia.ru/book.shtml?id=7230&levelID=025&cType=1 Уголовное право. Учение о наказании: Лекции читанные в 1-й половине 1886 года]. — СПб.: Типолитография Х. Ш. Гельперн, 1886. — 450 с.

Литература

• Фойницкий // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Ссылки

• [www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1120999 Биография И. Я. Фойницкого ]
• [www.law.edu.ru/doc/document.asp?docID=1132365 Список научных трудов И. Я. Фойницкого]
• [www.ruzh.org/?q=node/101 Фойницкий Иван Яковлевич]
• Сосницкий Д.А., Ростовцев Е.А. [bioslovhist.history.spbu.ru/component/fabrik/details/1/109.html Фойницкий Иван Яковлевич // Биографика СПбГУ]

Отрывок, характеризующий Фойницкий, Иван Яковлевич

15 го числа утром, на третий день после этого, у Слободского дворца стояло бесчисленное количество экипажей.
Залы были полны. В первой были дворяне в мундирах, во второй купцы с медалями, в бородах и синих кафтанах. По зале Дворянского собрания шел гул и движение. У одного большого стола, под портретом государя, сидели на стульях с высокими спинками важнейшие вельможи; но большинство дворян ходило по зале.
Все дворяне, те самые, которых каждый день видал Пьер то в клубе, то в их домах, – все были в мундирах, кто в екатерининских, кто в павловских, кто в новых александровских, кто в общем дворянском, и этот общий характер мундира придавал что то странное и фантастическое этим старым и молодым, самым разнообразным и знакомым лицам. Особенно поразительны были старики, подслеповатые, беззубые, плешивые, оплывшие желтым жиром или сморщенные, худые. Они большей частью сидели на местах и молчали, и ежели ходили и говорили, то пристроивались к кому нибудь помоложе. Так же как на лицах толпы, которую на площади видел Петя, на всех этих лицах была поразительна черта противоположности: общего ожидания чего то торжественного и обыкновенного, вчерашнего – бостонной партии, Петрушки повара, здоровья Зинаиды Дмитриевны и т. п.
Пьер, с раннего утра стянутый в неловком, сделавшемся ему узким дворянском мундире, был в залах. Он был в волнении: необыкновенное собрание не только дворянства, но и купечества – сословий, etats generaux – вызвало в нем целый ряд давно оставленных, но глубоко врезавшихся в его душе мыслей о Contrat social [Общественный договор] и французской революции. Замеченные им в воззвании слова, что государь прибудет в столицу для совещания с своим народом, утверждали его в этом взгляде. И он, полагая, что в этом смысле приближается что то важное, то, чего он ждал давно, ходил, присматривался, прислушивался к говору, но нигде не находил выражения тех мыслей, которые занимали его.
Был прочтен манифест государя, вызвавший восторг, и потом все разбрелись, разговаривая. Кроме обычных интересов, Пьер слышал толки о том, где стоять предводителям в то время, как войдет государь, когда дать бал государю, разделиться ли по уездам или всей губернией… и т. д.; но как скоро дело касалось войны и того, для чего было собрано дворянство, толки были нерешительны и неопределенны. Все больше желали слушать, чем говорить.
Один мужчина средних лет, мужественный, красивый, в отставном морском мундире, говорил в одной из зал, и около него столпились. Пьер подошел к образовавшемуся кружку около говоруна и стал прислушиваться. Граф Илья Андреич в своем екатерининском, воеводском кафтане, ходивший с приятной улыбкой между толпой, со всеми знакомый, подошел тоже к этой группе и стал слушать с своей доброй улыбкой, как он всегда слушал, в знак согласия с говорившим одобрительно кивая головой. Отставной моряк говорил очень смело; это видно было по выражению лиц, его слушавших, и по тому, что известные Пьеру за самых покорных и тихих людей неодобрительно отходили от него или противоречили. Пьер протолкался в середину кружка, прислушался и убедился, что говоривший действительно был либерал, но совсем в другом смысле, чем думал Пьер. Моряк говорил тем особенно звучным, певучим, дворянским баритоном, с приятным грассированием и сокращением согласных, тем голосом, которым покрикивают: «Чеаек, трубку!», и тому подобное. Он говорил с привычкой разгула и власти в голосе.
– Что ж, что смоляне предложили ополченцев госуаю. Разве нам смоляне указ? Ежели буародное дворянство Московской губернии найдет нужным, оно может выказать свою преданность государю импературу другими средствами. Разве мы забыли ополченье в седьмом году! Только что нажились кутейники да воры грабители…
Граф Илья Андреич, сладко улыбаясь, одобрительно кивал головой.
– И что же, разве наши ополченцы составили пользу для государства? Никакой! только разорили наши хозяйства. Лучше еще набор… а то вернется к вам ни солдат, ни мужик, и только один разврат. Дворяне не жалеют своего живота, мы сами поголовно пойдем, возьмем еще рекрут, и всем нам только клич кликни гусай (он так выговаривал государь), мы все умрем за него, – прибавил оратор одушевляясь.
Илья Андреич проглатывал слюни от удовольствия и толкал Пьера, но Пьеру захотелось также говорить. Он выдвинулся вперед, чувствуя себя одушевленным, сам не зная еще чем и сам не зная еще, что он скажет. Он только что открыл рот, чтобы говорить, как один сенатор, совершенно без зубов, с умным и сердитым лицом, стоявший близко от оратора, перебил Пьера. С видимой привычкой вести прения и держать вопросы, он заговорил тихо, но слышно:
– Я полагаю, милостивый государь, – шамкая беззубым ртом, сказал сенатор, – что мы призваны сюда не для того, чтобы обсуждать, что удобнее для государства в настоящую минуту – набор или ополчение. Мы призваны для того, чтобы отвечать на то воззвание, которым нас удостоил государь император. А судить о том, что удобнее – набор или ополчение, мы предоставим судить высшей власти…
Пьер вдруг нашел исход своему одушевлению. Он ожесточился против сенатора, вносящего эту правильность и узкость воззрений в предстоящие занятия дворянства. Пьер выступил вперед и остановил его. Он сам не знал, что он будет говорить, но начал оживленно, изредка прорываясь французскими словами и книжно выражаясь по русски.
– Извините меня, ваше превосходительство, – начал он (Пьер был хорошо знаком с этим сенатором, но считал здесь необходимым обращаться к нему официально), – хотя я не согласен с господином… (Пьер запнулся. Ему хотелось сказать mon tres honorable preopinant), [мой многоуважаемый оппонент,] – с господином… que je n'ai pas L'honneur de connaitre; [которого я не имею чести знать] но я полагаю, что сословие дворянства, кроме выражения своего сочувствия и восторга, призвано также для того, чтобы и обсудить те меры, которыми мы можем помочь отечеству. Я полагаю, – говорил он, воодушевляясь, – что государь был бы сам недоволен, ежели бы он нашел в нас только владельцев мужиков, которых мы отдаем ему, и… chair a canon [мясо для пушек], которую мы из себя делаем, но не нашел бы в нас со… со… совета.
Многие поотошли от кружка, заметив презрительную улыбку сенатора и то, что Пьер говорит вольно; только Илья Андреич был доволен речью Пьера, как он был доволен речью моряка, сенатора и вообще всегда тою речью, которую он последнею слышал.
– Я полагаю, что прежде чем обсуждать эти вопросы, – продолжал Пьер, – мы должны спросить у государя, почтительнейше просить его величество коммюникировать нам, сколько у нас войска, в каком положении находятся наши войска и армии, и тогда…
Но Пьер не успел договорить этих слов, как с трех сторон вдруг напали на него. Сильнее всех напал на него давно знакомый ему, всегда хорошо расположенный к нему игрок в бостон, Степан Степанович Апраксин. Степан Степанович был в мундире, и, от мундира ли, или от других причин, Пьер увидал перед собой совсем другого человека. Степан Степанович, с вдруг проявившейся старческой злобой на лице, закричал на Пьера:
– Во первых, доложу вам, что мы не имеем права спрашивать об этом государя, а во вторых, ежели было бы такое право у российского дворянства, то государь не может нам ответить. Войска движутся сообразно с движениями неприятеля – войска убывают и прибывают…
Другой голос человека, среднего роста, лет сорока, которого Пьер в прежние времена видал у цыган и знал за нехорошего игрока в карты и который, тоже измененный в мундире, придвинулся к Пьеру, перебил Апраксина.
– Да и не время рассуждать, – говорил голос этого дворянина, – а нужно действовать: война в России. Враг наш идет, чтобы погубить Россию, чтобы поругать могилы наших отцов, чтоб увезти жен, детей. – Дворянин ударил себя в грудь. – Мы все встанем, все поголовно пойдем, все за царя батюшку! – кричал он, выкатывая кровью налившиеся глаза. Несколько одобряющих голосов послышалось из толпы. – Мы русские и не пожалеем крови своей для защиты веры, престола и отечества. А бредни надо оставить, ежели мы сыны отечества. Мы покажем Европе, как Россия восстает за Россию, – кричал дворянин.