Фокс, Чарльз Джеймс

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фокс, Чарлз Джеймс»)
Перейти к: навигация, поиск
Чарльз Джеймс Фокс
Charles James Fox<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Министр иностранных дел Великобритании
27 марта 1782 – 5 июля 1782
Глава правительства: Чарльз Уотсон-Уэнтуорт
Предшественник: Дэвид Марри
Преемник: Томас Робинсон
2 апреля 1783 – 19 декабря 1783
Глава правительства: Уильям Кавендиш-Бентинк
Предшественник: Томас Робинсон
Преемник: Джордж Ньюджент-Тэмпл-Гренвиль
7 февраля 1806 – 13 сентября 1806
Глава правительства: Уильям Гренвиль
Предшественник: Генри Фипс
Преемник: Чарлз Грей
Лидер Палаты общин
27 марта 1782 – 5 июля 1782
Глава правительства: Чарльз Уотсон-Уэнтуорт
Предшественник: Фредерик Норт
Преемник: Томас Таунсенд
 
Рождение: 24 января 1749(1749-01-24)
Смерть: 13 сентября 1806(1806-09-13) (57 лет)
Чизик, Англия
Партия: Виги

Чарльз Джеймс Фокс (англ. Charles James Fox; 24 января 1749 — 13 сентября 1806) — английский парламентарий и политический деятель, убеждённый оппонент короля Георга III, идеолог британского либерализма, вождь радикального крыла партии вигов. Внук герцога Ричмондского, дядя Генри Ричарда Вассалла-Фокса, 3-го барона Холланда[1].





Биография

Чарльз Джеймс Фокс родился 24 января 1749 года в Вестминстере.

На протяжении почти всей политической карьеры находился в оппозиции, первоначально действуя в союзе с Эдмундом Бёрком и отстаивая безусловную свободу личности от государственной власти. В правительство входил три раза (1782, 1783, 1806) в качестве министра иностранных дел (первого в английской истории). Фокс сочувственно относился к борьбе американских колоний за независимость и к Великой французской революции. Добивался отмены работорговли. "Вечная" оппозиционность Фокса сделала его мишенью карикатуриста Джеймса Гилрея.

Похоронен в Вестминстерском аббатстве рядом с умершим в том же году Питтом.

Образ в кино

Напишите отзыв о статье "Фокс, Чарльз Джеймс"

Примечания

Источники

Ссылки

Отрывок, характеризующий Фокс, Чарльз Джеймс

– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.
– Mon enfant! – проговорила она, – je vous aime et vous connais depuis longtemps. [Дитя мое! я вас люблю и знаю давно.]
Несмотря на все свое волнение, княжна Марья поняла, что это была графиня и что надо было ей сказать что нибудь. Она, сама не зная как, проговорила какие то учтивые французские слова, в том же тоне, в котором были те, которые ей говорили, и спросила: что он?
– Доктор говорит, что нет опасности, – сказала графиня, но в то время, как она говорила это, она со вздохом подняла глаза кверху, и в этом жесте было выражение, противоречащее ее словам.
– Где он? Можно его видеть, можно? – спросила княжна.
– Сейчас, княжна, сейчас, мой дружок. Это его сын? – сказала она, обращаясь к Николушке, который входил с Десалем. – Мы все поместимся, дом большой. О, какой прелестный мальчик!
Графиня ввела княжну в гостиную. Соня разговаривала с m lle Bourienne. Графиня ласкала мальчика. Старый граф вошел в комнату, приветствуя княжну. Старый граф чрезвычайно переменился с тех пор, как его последний раз видела княжна. Тогда он был бойкий, веселый, самоуверенный старичок, теперь он казался жалким, затерянным человеком. Он, говоря с княжной, беспрестанно оглядывался, как бы спрашивая у всех, то ли он делает, что надобно. После разорения Москвы и его имения, выбитый из привычной колеи, он, видимо, потерял сознание своего значения и чувствовал, что ему уже нет места в жизни.
Несмотря на то волнение, в котором она находилась, несмотря на одно желание поскорее увидать брата и на досаду за то, что в эту минуту, когда ей одного хочется – увидать его, – ее занимают и притворно хвалят ее племянника, княжна замечала все, что делалось вокруг нее, и чувствовала необходимость на время подчиниться этому новому порядку, в который она вступала. Она знала, что все это необходимо, и ей было это трудно, но она не досадовала на них.