Фолк-хистори

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Фолк-хи́стори, или фольк-хи́стори[1] (также фолк-история, псевдоистория, параистория, антиистория, лжеистория[2], поп-история[3], история для народа[4], масс-история[5], самодеятельная история[6] и др.) — обобщённое название совокупности претендующих на научность, но не являющихся научными литературно-публицистических трудов и идейно-теоретических концепций на исторические темы, созданных, в основном, непрофессионалами с позиций негационизма[7]. Термин имеет российское происхождение и употребляется, как правило, применительно к российским и постсоветским реалиям[7].





История

Возникновение фолк-хистори как явления относят к перестроечному периоду в СССР/России и тогдашней[8] волне ревизионистских книг и публикаций в периодике, направленных на «разоблачение» исторической науки. Эта волна берёт своё начало в середине-конце 1980-х годов[9], достигает пика популярности к середине-концу 1990-х[10] и продолжает стабильно её удерживать и в наши дни. Среди предшественников фолк-хистори иногда называют историка Льва Гумилёва[11][12], пассионарная теория этногенеза которого (а также многие частные выводы) жёстко критикуются многими коллегами-историками[13][14]. Эксперты считают[15], что Гумилёв, сам оставаясь в рамках исторической науки, тем не менее[16]

…подготовил почву для бурного произрастания разнообразных творцов псевдоисторического бреда… с необходимой аудиторией потребителей их продукции. Без него ни первые не были бы столь самоуверенны, ни вторые столь многочисленны. Ибо Л. Гумилев своим авторитетом как бы санкционировал произвольное обращение с историей.

Историк Олег Губарев приводит пример «известнейшего историка Б. А. Рыбакова, утверждавшего, например (вопреки греческому историку и писателю Геродоту), что скифы-сколоты — это древние славяне, позже превратившиеся в Русь. Академик Рыбаков был слишком увлечён своими попытками доказать глубокую древность происхождения славян»[17].

Из других кандидатов в предшественники упоминаются писатели Валентин Пикуль[18] и Владимир Чивилихин[16] («Память» и др.), поэт Олжас Сулейменов[16] («Аз и Я»). В широкое употребление в профессиональной среде историков понятие вошло с 1999 года после состоявшейся тогда 21 декабря на историческом факультете МГУ специально организованной представительной конференции, собравшей более 400[19] ведущих специалистов МГУ, РАН и др.[6][20] Ныне изучению феномена фолк-хистори посвящаются экзаменационные вопросы учебно-методических пособий вузов по соответствующему курсу для студентов специальности «История»[21] и сами такие учебно-методические труды[22], на тему фолк-хистори читаются лекции[23], проводятся научно-методические семинары[24], делаются доклады на международных научных конференциях[25], понятие входит в словари исторических терминов[26].

Термин, признаки

Авторство термина приписывается[27][28] доктору исторических наук, главному редактору журнала «Русское средневековье» Дмитрию Володихину (МГУ)[29]. Для анализирующих явление российских публикаций 1990-х годов был более характерен вариант «фольк-хистори»; в более поздние времена термин преимущественно употребляется в форме «фолк-хистори» без мягкого знака.

Среди самих, как их называют, «фолк-хисториков»[30] единого самоназвания нет. Часть из них считает себя полноправными историками, другая часть называет своё занятие «альтернативной историей» в нетрадиционном значении[26] (о разнице см. ниже), противопоставляя её общепринятой истории, то есть всё-таки признавая факт маргинальности своих идей, третья же часть приняла термин «фолк-хистори»[31].

Фолк-хистори часто понимается как особый литературно-публицистический жанр масс-культуры[18][19], обладающий следующими признаками:[8]

  • сюжет строится по художественным законам беллетристики, что предполагает тенденциозный отбор лишь тех подробностей, которые укладываются в изначально заданные автором рамки концепции; часть фактов при этом откровенно додумывается, происходит фальсификация истории;
  • при этом сохраняется «наукообразие» и декларируется цель именно научного опровержения устоявшихся традиционных представлений о предмете; произведение в жанре фолк-хистори мимикрирует под научное — чем в корне отличается от литературного жанра альтернативной истории;
  • настрой на сенсационность; отрицание и/или игнорирование твёрдо установленных наукой фактов;
  • нарочитая скандальная грубость изложения, апломб, нападки и «разоблачения» предполагаемого заговора традиционных («официальных») историков;
  • стремление поразить читателя масштабами предполагаемых «подтасовок» и «сокрытия правды», глобальность, призыв к коренной ломке представлений о модели всемирной истории или истории отдельных государств;
  • часто проводятся явные параллели с современностью; тексты носят публицистический характер «на злобу дня», порой гранича с памфлетом, пытаются «обосновать» те или иные предлагаемые авторами актуальные политические идеи, служат им пиаром.

Кроме того, сочинения в жанре фолк-хистори нередко могут подкрепляться псевдолингвистическими аргументами для обоснования своих положений. Такая «лингвистика» созвучно с фолк-хистори стала именоваться «фол(ь)к-лингвистикой»[32].

Как правило, произведения в жанре фолк-хистори создаются далёкими от профессиональной исторической науки лицами[7] — и потому не содержат подробностей их собственных архивных исследований. Фактически это компиляции из прочитанной тем или иным автором литературы и прессы,[26] особенно «жёлтой». Часто в поиске оправдания автор произведений фолк-хистори утверждает, что «его преследуют за правду», «архивы закрыты», «засекречены», «всё важное уничтожено, но удалось раздобыть единственный экземпляр» и проч[9].

На это накладываются ограниченные временны́е рамки: если историк занимается одной выбранной темой долгие десятилетия, это его профессиональная специализация, у автора же фолк-хистори зачастую нет времени на детальное знакомство с надлежащим объёмом фактуры по предмету, он не может себе такого позволить технологически, так как выпуск очередных сенсационных разоблачений ставится на поток[33][34]. Из-за этого на подтасовки исторических фактов накладываются ляпы из-за незнания автором всей подоплёки, невладения темой, а порой и невнимания к деталям.

Статус и цели

Дмитрий Володихин подразделяет совокупность трудов, касающихся истории, на три вида: высокую (академическую) историю, популярную (беллетризированную) историю и фолк-хистори[8]:

Для того чтобы воспринимать исторические факты и процессы во всей их сложности, всегда требовались хорошее образование и хорошие умственные способности. Из-за этого историю можно причислить к элитарной сфере знания.

Но помимо высокой истории для интеллектуалов из века в век существовала её сестричка, субретка рядом с трагической героиней. Жаждущих любителей насладиться бурлением придворных страстей, рыцарскими походами, битвами патриотизма и всевозможными тайнами завлекает популярная, беллетризованная история. И нет в ней ещё ничего плохого: популярная история несёт просветительскую функцию. Дюма или Пикуль — это весело и поучительно.

Если история-первая — игра ума и наука для королей, история-вторая — учёба и забава для любителей. Но существует история-третья, играющая роль куртизанки, игрушка для толпы, чтиво охлоса. Условно её можно назвать фолк-хистори.

Существуют и иные статусные классификации — в частности, подразумевающие под «популярной историей» не историческую беллетристику (Дюма, Пикуль и др.), а популяризацию науки, научно-популярную историю, изложение несложным языком достоверных и признанных научных фактов, идей, концепций, гипотез. Но в обоих случаях фолк-хистори отличается принципиально: последняя претендует на научный подход, на то, чтобы её считали не тем чем она является, а наукой.

Основная черта фолк-хистори и характерная примета жанра — преднамеренность искажения фактов, игры с датами, цифрами, событиями. Этим она отличается от исторического фэнтези. Как замечает писатель, сотрудник Института военной истории МО РФ Алексей Исаев, фолк-хистори пытается объяснить исторические события с точки зрения бытовой логики[36]. В занимательной форме она перерабатывает для массовой аудитории исторические атрибуты; занимательность, в свою очередь, обеспечивает кассовый успех. Имена, даты, географические названия и ландшафты в такой ситуации лишь антураж, декорация, имитирующая научность[8].

Среди целей такой деятельности — самопрезентация и утверждение идей и персон, которые не смогли по разным причинам утвердиться в рамках традиционной академической истории; попытка (иногда искренняя) дать простые ответы на сложные этнополитические вопросы современности; а также коммерческий интерес, способ заработка.

Раскрученные псевдоисторические теории склонны издаваться и переиздаваться в виде многолетних серий произведений жанра и, как правило, имеют устойчиво большие тиражи и коммерческий успех, заведомо и многократно превышающие скромные достижения реальных трудов по академической истории. Например, томский книготорговец Сергей Дьяков, рассказывая о предпочтениях покупателей, свидетельствует[37]:

Собственно историей интересуются единицы... Народ больше тяготеет к т.н. фолк-хистори... Приходится идти на поводу у потребителя. Всё-таки — магазин, а не моя личная библиотека.

Классификация

Сообщество «фолк-хисториков», в свою очередь, обычно подразделяют на несколько групп. Отмечается, что эти группы находятся на неодинаковом удалении от «центра» — какие-то ближе, какие-то дальше от него. Есть и ряд пограничных поджанров, содержащих лишь некоторые, но не все, элементы фолк-хистори[38].

  1. Классический «центр» фолк-хистори базируется на экспансии представителей точных наук в гуманитарную сферу, это «физики», занявшиеся «лирикой». Они, как правило, интересуются контрфактическим моделированием исторической реальности.
  2. Вторая по значимости группа — националисты, олицетворяющие подъём национального самосознания в постсоветскую эпоху. Главной своей задачей они видят обеспечение «своих» этносов более древней и героической историей, которая «до сих пор скрывалась».
  3. Третья разновидность фолк-хистори — «игровая история», история тайн и загадок. Она образовалась на стыке наименее качественной научно-популярной литературы и литературно-философских идей постмодернизма. Фактически происходит моделирование истории по принципам арт-проекта — с той, однако, разницей, что такая фолк-хистори, как и всякая другая, претендует на ультимативную истинность своих построений взамен общепринятых.
  4. На периферии фолк-хистори находятся попытки обоснования с помощью своеобразно понимаемой истории каких-либо актуальных политических, философских концепций или идей с целью манипуляции массовым сознанием. В интерпретации подобных «хисториков» исторические факты играют роль лишь удобного набора кубиков. Эта категория, как и националисты, наиболее склонна к искажениям истории до неузнаваемости в случае конфликта с отстаиваемой идеей.

В качестве пограничных по отношению к фолк-хистори поджанров выделяются бульварный авантюрный роман и ретро-детектив[18].

Персоны

Список лиц, чьи произведения разными источниками (не обязательно научными и историческими) причисляются к жанру фолк-хистори.

Имя Образование/вехи биографии Примеры произведений Сайт Источ-
ники
Аджи (Аджиев) Мурад Экономист «Мы — из рода половецкого!», «Полынь половецкого поля» и др. [adji.ru/] [39][40]
[11]
Акунин Борис Писатель, литературовед, переводчик, японист Ретро-детективы, «История Российского государства» [www.akunin.ru/] [18][41]
[42][43]
Асов Александр писатель Издание «Велесовой книги» и комментарии к ней, «Песни птицы Гамаюн» [www.educatorsoft.com/acov/Rodosl/Acov.htm] [44]
Бунич Игорь Военный переводчик «Золото партии», «Операция „Гроза“. Кровавые игры диктаторов» и др. [4]
Бушков Александр Писатель, автор детективов и фэнтэзи «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы» и др. [www.shantarsk.ru/] [8][10]
[11][43][45]
Кандыба Виктор Гипнотизёр «Запрещённая история», «Загадки и тайны тысячелетий» и др. [www.kandyba.ru/] [8][10]
[11][40]
Кеслер Ярослав Химик и музыкант «Русская цивилизация», «Другая история Московского царства», «Другая история Российской империи» и др. [www.newparadigma.ru/prcv/] [43][46]
[47][48]
Кожинов Вадим Литературовед, критик «„Черносотенцы“ и революция», «История Руси и русского слова» и др. [kozhinov.voskres.ru/] [19][49]
Купцов Андрей Писатель «Странная история оружия». [kuptzov.ho.ua/about] [50][50][51]
Мухин Юрий Инженер-металлург «Убийство Сталина и Берия», «Тайны еврейских расистов», «Катынский детектив» и др. [www.mukhin.ucoz.ru/] [52][53]
[54][55]
Петухов Юрий Писатель-фантаст «Русы древнего Востока», «Русская Хазария», «Норманны. Русы Севера.» и др. [juri-petuchov.narod.ru/] [56][57][58]
Проскурин Пётр Писатель, коммунист «Число зверя» [petrproskurin.narod.ru/] [18][43]
Радзинский Эдвард Драматург «Сталин», «Николай II: жизнь и смерть», «Распутин: жизнь и смерть», «Наполеон: жизнь после смерти» и др. [www.radzinski.ru/] [4][19]
[40][18]
Суворов (Резун) Виктор Экс-сотрудник ГРУ, эмигрант «Ледокол» [www.suvorov.com/] [4][9]
[45][59][60]
Фоменко Анатолий,
Носовский Глеб
Математики «Новая хронология» [www.chronologia.org/] [8][19]
[11][43][59]
Чудинов Валерий Физик, философ «Тайные руны древней Руси», «Вернём этрусков Руси» и др. [chudinov.ru/] [61][62]
Шахмагонов Николай Полковник запаса, сын литсекретаря Михаила Шолохова «Екатерина Великая и Потёмкин в любви и супружестве, в борьбе за Кубань и Крым», «Наш Суворов» и др. [kadet.ru/lichno/Shahm/Shahmagonov.htm] [10][19][40]
Широпаев Алексей Художник-реставратор «Тюрьма народа: русский взгляд на Россию» и др. [nationalism.org/shiropayev/main.htm] [63]
Щербаков Владимир[64] Писатель-фантаст «Всё об Атлантиде», «Встречи с Богоматерью», «Тайны Эры Водолея» и др. [10][11]
[19][43]
В список включены персоны, удовлетворяющие критериям значимости, о которых в источниках говорится как о причастных к фолк-хистори.

Оппоненты

Виктор Шнирельман, доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института этнологии и антропологии РАН, в подготовленном для Московского бюро по правам человека аналитическом докладе «Мифы современного расизма в РФ» пишет:[65]

Мало кто из специалистов симпатизирует этой деятельности [фолк-хистори] и лишь единицы соглашаются в ней участвовать. Подавляющее большинство российских ученых рассматривают подобные выступления как «извращение истории» и стараются их не замечать, либо изредка высказывают своё возмущение.

Тем не менее среди видных учёных можно назвать достаточно много активных оппонентов фолк-хистори. Это декан Исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова академик РАН Сергей Карпов, зав. Кафедрой археологии МГУ, исследователь новгородских берестяных грамот академик РАН Валентин Янин, бывший заведующий Кафедрой истории России до начала XIX века академик РАН Леонид Милов, доктор исторических наук, археолог, эллинист Геннадий Кошеленко, академик Российской академии образования Игорь Бестужев-Лада, доктор физико-математических наук, астроном Юрий Ефремов, доктор исторических наук, президент ассоциации «История и компьютер» Леонид Бородкин, академик РАН, доктор исторических наук, китаист Владимир Мясников, академик РАН, лауреат Государственной премии России, лингвист Андрей Зализняк и другие.[19]

Со стороны подавляющего большинства историков проявления фолк-хистори получают резко негативные оценки. Например, доктор исторических наук Юрий Афанасьев открыто заявляет на своей встрече со студентами о «новой хронологии»:[68] «Это шарлатанство, цель которого — извлекать прибыль. Под Фоменко работает много людей, но нет ни одного вменяемого историка. Нас запутывают». А «Новый исторический вестник» отзывается о фолк-хисториках как о «франкенштейнах от истории».[9] Тем не менее «Литературная Россия», отмечает, что среди наблюдателей, впрочем, нет полного единства по вопросу о статусе фолк-хистори, о том, опасна она или нет:

Одни уверяют, что она [фолк-хистори], являясь одним из жанров массовой литературы, совершенно безобидна, ни на что не претендует, кроме как развлечь читателя. Другие считают, что в большинстве случаев квазиисторическая литература может негативно влиять на историческое самосознание человека, искажать, оглуплять его мировоззрение.

Колодяжный И. Разоблачение фолк-хистори[69]

Доктор исторических наук, профессор НИУ «Высшая школа экономики» Игорь Орлов относится к фолк-истории терпимо:

Для нас, историков, это явление не новое. Я не понимаю, зачем вообще «бить в колокола» по этому поводу. Я считаю, что Гумилёв, Фоменко, Бушков вывели из спячки российскую историческую науку… Им всем надо сказать спасибо за то, что они взбудоражили историческую мысль… Вспомним славянофилов, которые также в массе были литераторами и философами. Мы же не критикуем их за непрофессионализм. Между тем, они разбудили общественную мысль, подтолкнули западническое движение. Почему бы и нет? Другое дело, что не надо раздувать вокруг этого ажиотаж… Люди делают деньги.

— Игорь Орлов: «Интерес к истории у меня начался с Пикуля»[70]

Причины явления

В отличие от общемировой исторической науки, в СССР благодаря идейно-политическому руководству партии наблюдалась, поддерживалась, преподавалась и целенаправленно проводилась единая линия в отношении к историческим событиям, смене формаций и проч. — исторический материализм (истмат). В том числе существовал единый дискурс в теоретическом изучении альтернативности исторического развития[71]. Иные — не утверждённые — подходы, идеи, концепции вне зависимости от их научной состоятельности достаточно жёстко отсекались, а их носители порой подвергались остракизму (как один из примеров в исторической науке см. статью о Михаиле Гефтере).

Лауреат Нобелевской, Ленинской и трёх Сталинских премий, Герой Социалистического Труда, академик Лев Ландау сформулировал, что «в Советском Союзе существуют науки естественные, неестественные и противоестественные», подразумевая под последними идеологию[16]. Об этом же свидетельствует известная строчка поэта-шестидесятника Бориса Слуцкого «что-то физики в почёте, что-то лирики в загоне». Профессор Массачусетского технологического института (МТИ), советолог Лорен Грэхэм считал, что[72]:
…наличие системы контроля Коммунистической партии над интеллектуальной жизнью, системы, оставляющей больше свободы для инициативы в сфере науки, нежели в сфере политики. […] Учёным отказывали в их праве оценивать ценности научной теории. Всё возрастающий политический характер, который принимает наука <в СССР>, не может быть оправданием для введения контроля над оценкой адекватности конкурирующих научных объяснений. Решающее слово здесь должно принадлежать учёным.

Не получая возможности быть открыто обсуждёнными в научном сообществе и обрести своё место и судьбу в рамках научной дискуссии, некоторые идеи в гуманитарных областях оказывались загнанными «в подполье»[73] в положении неприкаянных — и находили свою аудиторию и последователей частным образом, посредством полулегального размножения печатных экземпляров соответствующих текстов средствами копирования (см. самиздат). Поскольку распространялись такие концепции фактически уже по законам масскульта, чем нетрадиционнее, глобальнее и скандальнее каждая из подобных идей оказывалась, тем большую популярность она в итоге получала. Такое положение привело к относительной консервации академической советской науки, закономерному отрыву её от общемировых процессов (см. Историческая наука в СССР (англ.) и Идеологический контроль в советской науке), — что особенно ярко стало проявляться в последние годы существования СССР и в постсоветский период, когда идеологические ограничения внезапно, резко и одномоментно были сняты.

Нахождение «в народе» массы не верифицированных научным сообществом, плохо осмысленных, «полупереваренных» идей и концепций создало первичную питательную почву для некритического положительного восприятия де-факто любой уже открыто публикуемой информации, не укладывавшейся (или считавшейся не укладываемой) в прежде официальные рамки. Больше того, сам факт отсутствия научного признания той или иной теории, а тем более борьбы с ней в академической среде, если таковая была (или представлялась её адептами как имевшая место), заметной частью аудитории стал трактоваться как бонус в пользу её истинности.

Это привело к образованию после развала СССР настоящей волны[8] псевдонаучной литературы, прежде всего касающейся области общественных наук, особенно истории, — как обладающих менее очевидным и подверженным большей идеологизации «порогом вхождения». Позже такое явление и получило название фолк-хистори.

Общемировой контекст

За пределами СССР, где послевоенная эволюция общественных наук и, в частности, истории протекала и протекает более плавно, для подобной волны и, соответственно, её особого названия, не было и нет оснований: сенсационные теории, не прошедшие установленных процедур верификации научным сообществом, там, как правило, находятся в непересекающихся с наукой сферах — жёлтых СМИ, а также псевдонауке и паранауке, деликатно называемых «неакадемической историей» (англ. non-academic history). Последние имеют свою достаточно большую и устойчивую аудиторию, однако попытки с их стороны «расширить рамки» науки, дискредитировать академическую историю, а тем более монополизировать научный дискурс, хоть и предпринимаются (см., например, статью об Иммануиле Великовском или о псевдосредневековом трактате Якова из Анконы, сочинённом оксфордским профессором Дэвидом Сэлбурном), но к революционным изменениям взглядов общества не приводят.

Неверно, однако, полагать, что таковых не происходит вовсе. Процесс постепенного снижения авторитета науки[74] и возникновения новых барьеров, отчуждённости между академической наукой и остальным обществом — общемировой.[75][76] В этом смысле показательно, в частности, возникновение шельмующего интернет-мема «британские учёные» — о тиражируемых прессой со ссылкой «на учёных» околонаучных фактах, которые, как правило, курьёзны, нелепы или фантастичны настолько, что никто не берётся их перепроверять. Представители фолк-хистори стремятся показать свою причастность к высокой науке, а те, кто к ней действительно причастен, инстинктивно отталкиваются от такого соседства.

Но с финансовой точки зрения более крепкий мир массовой культуры даёт больше возможностей. Поэтому вместо естественного разделения социальных функций между двумя различными ветвями сообщества гуманитариев происходит агрессивное вытеснение… фундаментальной научной истории с её естественных позиций.

Володихин Д. Феномен фольк-хистори[77]

Как следствие, историческая наука в настоящее время переживает кризис, смену парадигм — как на постсоветском пространстве, так и на Западе. В частности, заведующий отделом Азии и Африки ИНИОН РАН, заместитель главного редактора журнала «Востоковедение и африканистика (зарубежная литература)», завкафедрой общественных наук Высшей школы телевидения МГУ Андрей Фурсов, говоря о современной мировой науке и её перспективах, отмечает, что она — прежде всего теория и прогнозирование — превращается в кастовое занятие части верхов; «внизу» же остаются эмпирические штудии, «игра в бисер» с сильным иррациональным оттенком, фолк-наука, — и особенно всё это касается истории.[75]

Происходит постепенный постмодернистский переворот в иерархии между литературным и нелитературным: беллетризация знания иррационализирует научно-исторический анализ.[78] Большая часть системы исторического знания постепенно погружается в среду массовой культуры — и явление фолк-хистори отражает этот процесс. Порой осведомлённые о наличии термина русскоязычные полемисты причисляют к жанру фолк-хистори и произведения некоторых западных авторов — например, «Код да Винчи» Дэна Брауна,[4] «Утро магов» о «копье Лонгина» Жака Бержье и Луи Повеля[79] или «Народное государство Гитлера: грабёж, расовая война и национальный социализм»[80] журналиста Али Гётца[81] (нем. Aly Götz), как пример «игры в бисер» приводится «Маятник Фуко» Умберто Эко.[11]

Один из ведущих специалистов России по истории древних славян доктор исторических наук С. В. Алексеев так высказывается о причинах явления фолк-хистори[30][82]:

Беда не в отсутствии научных трудов, беда — в их непопулярности. Перечислит ли обыватель навскидку академиков, занимающихся древней и средневековой историей славян? Зато не сомневаюсь, что любой завсегдатай книжных магазинов навскидку назовет с десяток творцов «фолк-хистори» на ту же тему. Потому важнейшая задача науки — научиться писать человеческим языком, быть понятной и доступной. Не просто превосходить мошенников интеллектуально (умный читатель, замечу, это уважает), а «забивать» их при необходимости на их же территории. Иначе мы потеряем здравое историческое сознание напрочь. […] С одной стороны, мы плотнее вошли в мировой научный контекст, избавились от «единственно верного» учения, стали писать свободнее, а иногда даже честнее. Честнее, по крайней мере, с точки зрения собственных выводов и воззрений. Я принадлежу к первому поколению историков, вообще не знавших идеологической цензуры… О наших «фолк-хисториках» я уже сказал и повторяться не хочется. У научного сообщества, да и у общества вообще, нет лекарства от «альтернативщиков». Более того, имею основания считать, что и не будет. Источник спекуляций — подрыв доверия к учёным («Вы нас столько лет обманывали!»). А много и других бед — низкие заработные платы, отсюда же падение престижа науки и уровня высшего образования.

Бывший СССР

В России

Ряд псевдоисторических работ, кардинально пересматривающих как «традиционную» историю, наибольшую известность среди которых приобрели произведения Новой хронологии Фоменко, был опубликован ещё в СССР, однако массовым явлением публикация псевдоисторической литературы стала с середины 1990-х годов[11] и продолжается до сих пор. Так, к началу 2011 года по «Новой хронологии» издано более 100 книг общим тиражом около 800 тыс. экземпляров[83].

Характерным общим признаком российских псевдоисторических работ является полная ревизия истории «русского народа» и народов, с ним контактировавших, при этом общими мотивами является «удревление» истории этноса и его культурных достижений до античности или даже до неолита и палеолита.

Так, В. Чудинов в своих публикациях утверждает, что «славянская ведическая цивилизация» возникла задолго до всех прочих известных цивилизаций, Москва существовала задолго до Рима, и Рим был построен этрусками «по приказу Москвы» и сами этруски говорили по русски, но писали справа налево — откуда и название города — русское «Мир»[84].

Поскольку историческая наука старается блокировать фолк-хисторикам все адекватные науке площадки для самовыражения на федеральном российском уровне, создавая своеобразный «санитарный кордон» и ставя диагнозы, фолк-хистори вытесняется на уровень регионов[85]. Исследователи отмечают, что процесс экспансии «альтернативщиков» стал затрагивать и учебную литературу, включая школьные пособия[85].

В республиках России, а также экс-СССР[80] и странах бывшего социалистического лагеря[16] этот процесс порой находит понимание, пользуется благосклонностью и содействием местных национальных элит и властей, заинтересованных в формировании представлений о героической истории своих этносов. В связи с необходимостью упрочения этнократии возник политический заказ на подобную продукцию[11][62].

На Украине

На Украине фолк-хистори используется в политических целях преимущественно националистическими кругами, стремящимися не столько возродить украинскую культуру, сколько обвинить российскую (реже — польскую или татарскую) в доведении украинской до упадка. В «этногенезе» украинцев, по мнению учёных-участников круглого стола «Мифологизация происхождения украинцев», состоявшегося в Киево-Могилянской академии[86], преуспели Юрий Каныгин, Сергей Плачинда, «народный академик» Юрий Шилов и др.[87] По свидетельству еженедельника 2000, причисляющего подобные исследования к жанру фолк-хистори, процесс экспансии последней там происходит так[88]:

Создаются новые школьные учебники для будущих «сознательных» граждан. В массмедиа публикуются материалы на злободневные исторические темы, рассчитанные на формирование определённой позиции граждан у аудитории. Не стоит вдаваться в то, плохо это или хорошо, главное — у народа формируется стереотип «лживой» советской истории и «честной» новой украинской. […] При этом прослеживается удивительная закономерность. Авторы почему-то обращают внимание только на выдающихся персонажей, записывая их скопом «до свого куреня». Тут и великие полководцы, и древние строители неизвестных городов, и изобретатели плавки железа… Нет бы кого-нибудь из негодяев к себе приписать!

Некоторые из специалистов пытаются доказать наличие украинских или древнерусских корней у многих известных личностей: так, украинкой стали называть королеву Франции Анну Ярославну[89][90]. Доктор филологических наук Пётр Кононенко в своём учебнике «Українознавство» отождествляет князя Кия с Аттилой и пишет, что[91]

сами протоукраинцы создавали жизнь в согласии со своим внешним и внутренним миром. А тот мир был глубоким, как сама история, представители которой ещё в древности считали скифов-украинцев самым первым народом в мировой генеалогии.

В статьях Валерия Бебика, политолога, проректора частного университета «Украина» и главы Всеукраинской ассоциации политических наук, опубликованных в газете Верховной Рады «Голос Украины», утверждается формирование в IV веке до н. э. «скифо-арийской семьи» народов, проживавших на территории современной Украины и сопредельных территориях Белоруссии и России, в которую Бебик причисляет множество племён — от будинов саков до галлов[92] и греков[93] и иммиграцию представителей нордической скифо-арийской расы с территории древней Украины в Индию. Все дальнейшие построения Бебика базируются на типичной для псевдоисторических сочинений народной этимологии этно-, топо- и антропонимики. Наибольшую известность в СМИ приобрело утверждение Бебика о том, что Будда Сакьямуни «принадлежал к сакскому народу будинов», потомки которого и сейчас будто бы проживают на территории Сумской и Черниговской областей Украины, а также в сопредельных регионах России и Белоруссии[94][95][96].

Переиздававшийся четыре раза учебник по истории Украины для учащихся 7-го класса средней школы, одобренный министерством образования Украины, повествует детям о том, что[97][98][99]
Древнейший период в истории украинского народа — древний — длился свыше 140 тыс. лет.
утверждая тем самым существование украинского народа ещё до появления кроманьонцев.

Учебник истории Украины для 5 класса средней школы пишет про т. н. «золото гетмана Полуботка»: «Согласно завещанию гетмана, забрать вложенные [в Английский банк] средства мог или сам Полуботок, или его наследники, но только тогда, когда Украина станет свободным государством. По оценкам экономистов, на каждого жителя Украины приходилось бы 30 килограммов золота»[100]. Согласно учебнику, на 48 миллионов жителей Украины в 1997 году с процентами «приходилось бы» 1 миллион 400 тысяч тонн золота, или в 20 раз больше общих мировых запасов золота, составляющих не более 70 тысяч тонн.

Одним из наиболее известных лжеисториков является тернополец Николай Алексеевич Грынчак[101], пишущий под псевдонимом «Мыкола Галичанец» (укр. Микола Галичанець) — автор скандально известных книг «Украинская нация: похождения и жизнь украинской нации с древнейших времён до XI века»[102], «О жизни москвинской нации»[103], «Наш Украинский Крым. Жизнь украинцев на полуострове» и многих других. Грынчак утверждает, что окончил Коломыйскую гимназию и Черновицкий университет, сотрудничал с УПА, а после прекращения вооружённой борьбы УПА работал преподавателем[104]. В книгах представлены различные радикальные утверждения о существовании некоего протогосударства на территории современной Украины ещё в V веке до н.э., факты существования которого якобы сознательно замалчивались в рамках языковой и культурной политики, а также необоснованные обвинения русских и России в попытке присвоить себе некоторые элементы древнерусской культуры. Большинство критиков и читателей к трудам Грынчака относятся с юмором, считая представленные ими книги лишь попыткой кого-то насмешить[105].

В Средней Азии

Кандидат исторических наук, пресс-секретарь президента Казахстана, гендиректор АО «Комсомольская правда — Казахстан»[106] Асылбек Бисенбаев делится описанием подобных реалий (чуть меньшего масштаба) в Казахстане[107]:

На страницах ряда казахских изданий шла ожесточённая битва за Чингиз-хана. Некоторые исследователи всерьёз доказывают, что Чингиз-хан был казахом на том основании, что участниками курултая, провозгласившего его ханом, были кияты, меркиты, аргыны, жалаиры. Если следовать этой логике, то величайший казахский полководец Чингиз-хан разрушил казахский же Отрар. И мы сразу же заходим в тупик.

Бисенбаев выделяет[107] среди основных тезисов националистической, близкой к шовинизму фолк-хистори общий алгоритм: вокруг истории соответствующего этноса вращается вся мировая история; этот народ самый древний, самый изобретательный, именно он дал знания другим народам; этот народ — центр духовности, ибо он дал другим цивилизациям и начатки религии. И всё это строится на отрицании официальной науки, обвинение её в умышленном искажении «правды». По его мнению, таким образом происходит искусственная легитимизация новых государств, режимов и территориальных границ (как пример, теория нордистов послужила базой для политики Третьего рейха в отношении других рас и наций).

Заслуженный деятель науки и техники Туркмении, академик Академии наук Туркмении, профессор геофизики и геологии Одек Одеков в своих научных изысканиях в области истории и этнолингвистики пришёл к выводу, что туркмены являются древнейшим этносом, от которого произошли многие другие народы, среди которых китайцы, скандинавы, массагеты, шумеры, инки, ацтеки и айны. Также Одеков утверждает, что Заратустра (являющий одно лицо со скандинавским богом Одином) был выходцем из Южного Туркменистана[108]. Президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов, восстановивший упразднённую прежним президентом республики, Сапармуратом Ниязовым, Академию наук (и избранный её членом), уделяет особый интерес научным исследованиям. Он поручил учёным и деятелям культуры уделять больше внимания исследованию туркменской истории: «Настало время ещё раз все основательно пересмотреть и на основе достоверных исторических данных, свидетельств прошлого туркмен вывести на новый уровень работу институтов истории, археологии, а также других учреждений». В период правления Сапармурата Ниязова официальной считалась историческая концепция, изложенная в его труде «Рухнама». В ней утверждалось, в частности, что туркмены первыми стали выплавлять руду, изобрели колесо[109].

Фан-клубы

В каждой республике рождается плеяда собственных националистически настроенных фолк-хисториков местного масштаба, которые в конкурентной борьбе и соратничестве между собой обзаводятся своими фан-клубами. Слово «фолк-хистори» становится понятием-клише, которым различные фолк-хисторические группировки могут перебрасываться, клеймя друг друга ([lietuvos.istorija.net/lituanistica/litvinizm.htm литовско-белорусский пример]). В некоторых случаях последователи того или иного фолк-хисторического учения объединяются в кружки, общества, общественные организации.

Одним из многих упоминаемых в СМИ примеров может служить татарское сообщество булгаристов «Булгар аль-Джадид»[28]. Наиболее значимой акцией этого движения стал собравший более трёхсот человек митинг на Центральном стадионе Казани 23 октября 1988 года, на котором было принято обращение к тогдашнему руководству Татарии с просьбой переименовать татар в булгар. Газета «Звезда Поволжья» констатирует возникновение на основе фолк-хисторических концепций особого рода квазирелигий[28].

Перспективы

На федеральном российском уровне «мир фолк-хистори», по мнению исследователей, к настоящему времени также разросся и зажил своей отдельной жизнью, во многом пародируя жизнь академической науки. Произошла внутренняя самоорганизация сообщества, появились зачатки группового самосознания. В этом мире существуют свои параллельные авторитеты, одни авторы с уважением цитируют других, ссылки из одних трудов перекочёвывают в другие, из-за принципиально несогласуемых глобальных «теорий происхождения всего» возникают естественные перепалки. Кандидат исторических наук, доцент Глеб Елисеев уже в 1998 году констатирует, что «для независимого наблюдателя сообщество „фолк-хисториков“ больше всего напоминает цирк[34]

Впрочем, с 2000-х годов стали раздаваться и первые голоса о том, что общество постепенно пресыщается «альтернативщиной», что происходит или скоро произойдёт спад интереса и пик её популярности прошёл.[71] «Показательно: наиболее популярный в России историк жанра „фольк-хистори“ Э. Радзинский в 2006 году выпустил только одну свою новую книгу!»[110] — с удовлетворением замечает Татьяна Илларионова, доктор философских наук, профессор Российской академии государственной службы при президенте РФ, член Общественной палаты РФ. Что следует отметить отдельно, такие голоса порой принадлежат и самим фолк-хисторикам. Например, Вадим Кожинов в «Новом мире»[111] отмечает

...несостоятельность очень популярного лет десять назад «альтернативного» подхода к истории, который выражает социальные, политические, моральные и т. п. взгляды использующих его авторов, но бесплоден в качестве инструмента познания… когда существеннейшие исторические явления оцениваются в свете каких-либо «альтернатив»… сопоставляются, сравниваются не сами явления истории, а сугубо «оценочные» (отрицательные или положительные), пристрастные представления о них «альтернативно» мыслящего автора.

Наблюдается и определённая встречная «пробуксовка» в исторической науке, отсутствие творческого развития уже разработанного и принципиально новых разработок. Учёные констатируют такое состояние к концу 1990-х годов, хотя и отмечают при этом, что тема далеко не исчерпана.[71] При этом бывший директор Института российской истории РАН, член-корреспондент РАН Андрей Николаевич Сахаров отвечает на вопрос о необходимости научной экспертизы псевдоисторических «учебников» так:[112]

Не стоит тратить время. Но я хочу заметить, что никакой экспертизы учебников мы проводить не собираемся. В условиях свободной России это невозможно.

Цитаты фолк-хисториков

Те, кто привык механически принимать на веру всё, о чём гласят толстые, умные, написанные учёным языком книги, могут сразу же выбросить сей труд в мусорное ведро. «Россия, которой не было» рассчитана на другую породу людей — тех, кто не чурается дерзкого полёта фантазии, тех, кто старается доискаться до всего своим умом и рабскому следованию авторитетам предпочтёт здравый смысл и логику.

Александр Бушков, «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы»[113]

Меня часто упрекают в том, что в своих книгах я ни на кого не ссылаюсь. Видимо, критикующие не понимают, что я пишу для массового читателя, а не докторскую диссертацию.

Игорь Бунич, «Хроника Чеченской бойни и шесть дней в Будёновске» (по поводу своих предыдущих историко-публицистических работ)[114]

В традиционной исторической науке преобладает строго определённый, заранее заданный и, можно сказать, субъективный подход к осмыслению событий прошлого.

Бочаров Л., Ефимов Н., Чачух И., Чернышёв И. «Заговор против русской истории (факты, загадки, версии)»[115]

Забудьте, чему вас учили в школе. Не верьте «профессиональным» историкам. Не считайте учебники истиной в последней инстанции. История никогда не была точной наукой — она перенасыщена мифами… Все было совсем иначе.

Андрей Балабуха, «Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было»[116]

Каждый человек вправе иметь и имеет свои представления о прошлом, вправе доказательно защищать их. Хотя специалисты об этом прошлом могут приводить очень убедительные группы доказательных фактов. Но чего греха таить?! Многие люди не верят и не будут верить специалистам, если доказательные факты затрагивают какие-то очень важные для этих людей ценности.

Пётр Золин, «Историология (историософия, историоведение…)»[117]

Как должен поступить в этой ситуации честный историк-исследователь? Очень просто — заменить привычную концепцию единственной истории и однозначного прошлого моделью, в которой рассматривается совокупность альтернативных историй, а затем перейти к совместному описанию всех таких историй. И не надо бояться, что в каких-то из них не было монголо-татарского ига, а в других день 25 октября 1917 года будет значиться днём начала атомной войны.

Сергей Переслегин, «Мы попали не в ту историю»[118]

Могу утверждать, поле для «неполноценных», или «фолк-хистори», распахали функционеры ЦК КПСС, они подготовили наш успех. Ведь главным их продуктом были остепенённые историки, которые сегодня называют себя «специалистами», я имею в виду в первую очередь историков партии, этих недоучек, никогда не рисковавших карьерой ради науки, не стремившихся открыть её неизвестные страницы, людей, которых устраивала официально дозволенная информация, другой они чурались… Мои книги появились потому, что их появления потребовало общество.

Мурад Аджи, «Моя горькая-горькая „фолк-хистори“»[31]

Родственные понятия

Фольклорные

Зарубежные

См. также

Напишите отзыв о статье "Фолк-хистори"

Примечания

  1. Образовано в виде лексической кальки от англ. folk history, причём в самом английском языке это сочетание обозначает «народные предания, сказания» (см. примеры: [www.gutenberg.org/etext/11255], [www.upenn.edu/pennpress/book/708.html], [eric.ed.gov/ERICWebPortal/custom/portlets/recordDetails/detailmini.jsp?_nfpb=true&_&ERICExtSearch_SearchValue_0=EJ170586&ERICExtSearch_SearchType_0=no&accno=EJ170586]).
  2. [vivovoco.astronet.ru/VV/JOURNAL/VRAN/2004/FALSCI.HTM Чем угрожает обществу лженаука? (материалы заседания Президиума РАН, 27.05.2003)] // Вестник РАН, том 74, № 1, с. 8-27 (2004)
    Н. А. Платэ: … Я глубоко уверен, что никогда бы не достиг популярности Анатолий Тимофеевич Фоменко со своими историческими хронологиями, если бы наши коллеги-историки вовремя и публично их обсудили и осудили. Но они посчитали его работы ерундой, не заслуживающей внимания. И расцвел, так сказать, культ талантливо написанной лжеистории
  3. [web.archive.org/web/20060715192433/autopilot.kommersant.ru/issues/auto/2006/06/132.HTML Друзьям истории] // Автопилот, № 06 (147), июнь 2006.
  4. 1 2 3 4 5 Балод А. [www.netslova.ru/balod/8n.html#7 Восемь ножей в спину науке, которая называется «история»]. // Сетевая Словесность (23 ноября 2005 года). Проверено 27 марта 2009. [www.webcitation.org/66UjUPu9M Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
  5. Колодяжный И. [www.litrossia.ru/article.php?article=859 Масс-история]. // Литературная Россия (27 октября 2006). Проверено 27 марта 2009. [www.webcitation.org/66UjVpgzT Архивировано из первоисточника 28 марта 2012].
  6. 1 2 [history.machaon.ru/all/number_06/anonsvak/6/index.html Конференция, посвященная проблеме фольк-хистори] // Международный исторический журнал. — 1999. — № 6.
  7. 1 2 3
    В середине — второй половине 90-х гг. в России появилась огромное количество квазинаучных трудов по истории, созданных людьми, далекими от профессиональных занятий исторической наукой… В трудах псевдоисториков названного периода (совокупность литературы подобного рода получила наименование «фольк-хистори»)… историческая наука подвергается самой агрессивной критике, читателя всячески убеждают, что историки-профессионалы несостоятельны в своем ремесле и падки на умышленные фальсификации.

    Володихин Д. [www.scepsis.ru/library/id_148.html Феномен фольк-хистори] // Отечественная история. — 2000. — № 4.

  8. 1 2 3 4 5 6 7 8 Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. Два слова о монстрах // [janaberestova.narod.ru/goroschek.htm История России в мелкий горошек]. — М.: Мануфактура: Единство, 1998. — 246 с. — ISBN 5-900032-04-3.
  9. 1 2 3 4 Киличенков А. [www.nivestnik.ru/2007_1/10.shtml Солонин М.С. 22 июня, или Когда началась Великая Отечественная война.— М.: Яуза, Эксмо, 2006.— 512 с.] // Новый исторический вестник. — 2007. — № 1(15).
  10. 1 2 3 4 5 Володихин Д. [kleio.asu.ru/aik/bullet/25/29.html Место «новой хронологии» в фолк-хистори ((Доклад на конференции «Мифы „новой хронологии“» 21.12.99 г.))] // Информационный бюллетень Ассоциации «История и компьютер». — 2000. — № 25.
  11. 1 2 3 4 5 6 7 8 9 Кралюк П. [day.kyiv.ua/ru/article/istoriya-i-ya/bolezn-evraziystva Болезнь евразийства. Рефлексия русского самосознания в «альтернативной истории»] // День. — 2003. — № 72.
  12. Антонов А. С. [aespada.narod.ru/leogum.htm Фольк-хистори] (рус.)(недоступная ссылка — история). // Звездная Радуга (2003). Проверено 27 марта 2009. [archive.ec/sBXki Архивировано из первоисточника 18 января 2014].
  13. Данилевский И. Н. Читая Л. Н. Гумилёва // Русские земли глазами современников и потомков (XII—XIV вв.). — М.: Аспект Пресс, 2000. — С. 336—345. — 389 с. — ISBN 5-7567-0127-3.
  14. Тортика А., Михиев В. Концепция истории Хазарского каганата Л. Н. Гумилёва: опыт критического анализа // Материалы восьмой ежегодной специализированной конференции по иудаике. — Ч. 1. — М. — 2001. — С. 149—178.
  15. Шнирельман В., Панарин С. [www.eavest.ru/archive/cont95-01.html Лев Николаевич Гумилев: основатель этнологии?] // Вестник Евразии. — 2000. — № 3(10). — С. 32-33.
  16. 1 2 3 4 5 Бисенбаев А. К. Другая Центральная Азия. [www.kyrgyz.ru/?page=172 Глава XI. Центральноазиатский феномен фольк-хистори]. — Алматы: Аркасс, 2003. — онлайн-версия книги на сайте kyrgyz.ru.
  17. [trv-science.ru/2014/08/14/otkuda-beretsya-folk-khistori/ Откуда берется фолк-хистори?] // Троицкий вариант — Наука.— 14.08.2014.
  18. 1 2 3 4 5 6 Мясников В. [magazines.russ.ru/novyi_mi/2002/4/mias.html Историческая беллетристика: спрос и предложение] // Новый мир. — 2002. — № 4.
  19. 1 2 3 4 5 6 7 8 Ажгихина Н. И. [scireg.informika.ru/text/magaz/newpaper/messedu/cour0002/500.html Терминатор мировой истории] // НГ-Наука, 19 января 2000 года.
  20. [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/confer.htm Программа, основные доклады конференции «Мифы „новой хронологии“»] на сайте МГУ.
  21. См., напр., [nailgarif.narod.ru/teorpos.pdf Теория и методология исторической науки: Программа, методические указания и задания для самостоятельной работы] / Гарипов Н. К. − Казань: Казан. гос. энерг. ун-т, 2005. − 16 с.
  22. См., напр., Цыганкова С. [fiipn.utmn.ru/index.php?address=newhistory_2 Феномен «фольк-хистори» и формирование национальных идеологий в постсоветский государствах Центральной Азии] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) // Тюменский исторический сборник. Вып. VIII. — Тюмень. — 2005.
  23. См., напр., Мартынов Д. [fund.potanin.ru/grant/young_teachers/yt_vin_08_09/ Лекция: История и folk-history: по ком звонит колокол?] — Казанский государственный университет, 2008.
  24. См., напр., [www.adygnet.ru/novosti/04_2004/08_04_2004.shtml Программа научно-методического семинара-практикума] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) исторического факультета Адыгейского государственного университета. — 9 апреля 2004 года.
  25. См., напр., Тихонова Е., к. и. н., доцент, Российский государственный социальный университет [www.utmn.ru/showdoc/1488 «Фольк-хистори» vs альтернативная история?] // Историк и его эпоха. Международная научно-практическая конференция, посвящённая памяти профессора В. А. Данилова (20—22 апреля 2009 года). — Тюмень: Тюменский государственный университет, 2009.
  26. 1 2 3 См., напр.:
    • Згурский Г. Словарь исторических терминов. — М.: Эксмо, 2008. — С. 464. — ISBN 978-5-699-27092-7.
  27. Нифонтов В. [www.pravaya.ru/column/8027 Между пафосом и анекдотом] // Правая.ru. — 16 июня 2006.
  28. 1 2 3 Измайлов И. [tatarica.narod.ru/history/view/ii_bulg.htm Незаконнорожденные дети господ журналистов, или о навязчивом шумеро-булгаризаторстве истории татар] // Звезда Поволжья. — 2003. — № 17—21 (169—173).
  29. [www.hist.msu.ru/Departments/SourceStudy/Staff/Volodihin.htm Биография Дмитрия Володихина] на сайте истфака МГУ.
  30. 1 2 Володихин Д. [www.politjournal.ru/index.php?action=Articles&dirid=166&tek=7853&issue=212 Эра честности] // Политический журнал. — 21 января 2008. — № 1 (178).
  31. 1 2 Аджи М. [www.adji.ru/interview_2_2.html Моя горькая-горькая «фолк-хистори». Встреча вторая.] // adji.ru. — февраль 2005.
  32. Полиниченко Д. Ю., Бурханова М. С. [www.philology.ru/linguistics2/polinichenko-burkhanova-13.htm Любительские лингвистические концепции в современной России (на примере творчества М. Н. Задорнова)] // Филологические исследования.— М., 2013. — № 2. — С. 67-81
  33. Сергей Чупринин, главный редактор литературного журнала «Знамя», [fictionbook.ru/author/sergeyi_chuprinin/russkaya_literatura_segodnya_jizn_po_ponyatiyam/read_online.html?page=16 отмечает]: «В целом можно смело говорить о конвейерном производстве текстов.»
  34. 1 2 Елисеев Г. [scepsis.ru/library/id_569.html Историк России, которого не было] // «Русское Средневековье», 1998 год. Вып. 2. — М.:Международные отношения. — 1999.
  35. Brunilde Sismondo Ridgway [www.jstor.org/stable/503410 The Aphrodite of Arles] // American Journal of Archaeology. — Археологический институт Америки, 1976. — Т. 80, № 2.
  36. [www.rian.ru/online/20080505/106586765.html «Белые пятна» военной истории] // Онлайн-конференция РИА Новости, 5 мая 2008 года.
  37. [web.archive.org/web/20070406031549/dsa69.livejournal.com/170681.html Сообщение] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) на сайте [zhurnal.lib.ru/d/dxjakow_s_a/ Сергея Дьякова].
  38. Дана классификация по: Володихин Д. [www.scepsis.ru/library/id_148.html Феномен фольк-хистори] // «Отечественная история», — № 4, — 2000.
  39. Термин «фолк-хистори» по отношению к сочинениям Аджиева применяется в следующих работах:
    • Петров А. Е. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/PETROFOM.HTM Перевернутая история. Лженаучные модели прошлого] // Новая и новейшая история. — 2004. — № 3.
    • Володихин Д. М. [www.scepsis.ru/library/id_148.html Феномен Фольк-Хистори] // Международный исторический журнал. — 1999. — № 5.
    • Володихин Д. М. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/FOLKHIST.HTM «Новая хронология» как авангард фольк-хистори] // Новая и новейшая история. — 2000. — № 3.
    • Олейников Д. [www.adfontes.veles.lv/stirup_seen/rus_peas/olejnikov.htm КНИГА — ПОЛЫНЬ] // Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. История России в мелкий горошек. — М.: ЗАО «Мануфактура», ООО «Издательство „Единство“», 1998. — 256 с.
      • Переизд. в сборнике: Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. История на продажу. Тупики псевдоисторической мысли.— М.: Вече, 2005.
    • Елисеев Г. А. [udod.www3.50megs.com/murad.html Выдумки, ложь. Великая Степь] // Русское Средневековье.— М.: Восток, 1999. ISBN 5-93084-008-3, ISBN 978-5-93084-008-7. Также опубл. в сборниках:
      • Володихин Д. М. Духовный мир.— М.: Мануфактура, 1999.— 169 с.— ISBN 5-93084-008-3, ISBN 978-5-93084-008-7.
      • Лаушкин А. В. Ложь «новых хронологий»: как воюют с христианством А. Т. Фоменко и его единомышленники.— М.: Паломник, 2001.— 173 с.— ISBN 5-87468-011-X, ISBN 978-5-87468-011-4.
    • [history.machaon.ru/all/number_06/anonsvak/6/index.html Конференция, посвященная проблеме фольк-хистори] // Международный исторический журнал. — 1999. — № 6.
    • Ажгихина Н. И. Терминатор мировой истории // НГ-Наука, 19.01.2000.— [www.webcitation.org/65WFdkobe Архивная копия от 17.02.2012]
    • Бисенбаев А. К. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bisenb/05.php Глава XI. Центральноазиатский феномен фольк-хистори] // Другая Центральная Азия.— Алматы: Аркасс, 2003.— 300 с.— ISBN 9965-25-049-9
    • Никитин Н. [nash-sovremennik.ru/p.php?y=2006&n=3&id=5 Паранаука на марше. Мурад Аджи против «официальных» историков] // «Наш современник», № 3, 2006. Версия — [www.adfontes.veles.lv/stirup_seen/m_adzi/nikitin.htm «Феномен Мурада Аджи»] //
    • Лучанский А. [www.ctt.sbras.ru/HBC/hbc.phtml?14+382+1 Мракобесие в эфире Первого канала] // Наука в Сибири, № 28-29 (2563—2564). 20.07.2006.
    • Юрченко И. Ю. Казачество как феномен в жанре «фолк-хистори» постсоветской псевдоисториографии // Сборники конференций НИЦ «Социосфера», 2012.— № 15.
      «Отдельного упоминания заслуживают произведения в жанре фолк-хистори Мурада Аджи (М. Э. Аджиева)…»
  40. 1 2 3 4 Колодяжный И. [www.litrossia.ru/article.php?article=126 Разоблачение фолк-хистори] // Литературная Россия, № 11. — 17 марта 2006 года.
  41. [regnum.ru/news/1527014.html Фолк-хистори и национальные герои: в Чувашии обсудили проблемы фальсификации истории] // Regnum, 2 мая 2012 года.
  42. Данилевский И. Н. [www.profile.ru/pryamayarech/item/78663-predanya-stariny-glubokoj Преданья старины глубокой]. // Профиль (28 января 2014). Проверено 27 февраля 2014.
  43. 1 2 3 4 5 6 См. напр.:
    • Ткаченко Н. А. [sn-philcultpolsoc.crimea.edu/arhiv/2014/uch-27_1-2-filosof/020tkach2.pdf История в сослагательном наклонении: опыт альтернативной истории] // Ученые записки Таврического национального университета им. В.И. Вернадского Серия «Философия. Культурология. Политология. Социология».. — 2014. — Т. 27 (66), № 1—2. — С. 167—174.
    • Ткаченко Н. А. [www.irbis-nbuv.gov.ua/cgi-bin/irbis_nbuv/cgiirbis_64.exe?C21COM=2&I21DBN=UJRN&P21DBN=UJRN&IMAGE_FILE_DOWNLOAD=1&Image_file_name=PDF/gileya_2014_88_65.pdf Жанровое разнообразие альтернативно-исторических построений: феномен «Новой хронологии»] (рус.) // Гілея: науковий вісник. — 2014. — Вып. 86. — С. 259—263.
  44. Творогов О. В. [knigavelesa.narod.ru/knigi/Chto_dymaiyt_uchenye_o_VK/k_sporam_o_VK.html К спорам о «Велесовой книге»] // Алексеев А.А. Что думают ученые о «Велесовой книге» : Сб. ст.. — Санкт-Петербург: Наука, 2004. — С. 6-30. — ISBN 5-02-027121-7.
  45. 1 2 Черняк М. А. [www.dissercat.com/content/fenomen-massovoi-literatury-xx-veka-problemy-genezisa-i-poetiki Феномен массовой литературы XX века: проблемы генезиса и поэтики], дисс. на соискание ученой степени доктора филологических наук.
  46. См. напр.:
    • Полиниченко Д. Ю. [www.philology.ru/linguistics2/polinichenko-09.htm Фольк-лингвистика как объект научного изучения] // Обыденное метаязыковое сознание: онтологические и гносеологические аспекты. Ч. 1. / отв. ред. Н. Д. Голев. — Кемерово—Барнаул: Изд-во Алтайского университета, 2009. — 532 с. — ISBN 978-5-7904-0917-2.
    • Полиниченко Д. Ю. [www.kemsu.ru/science/Vestniki/2011_4.pdf#page=210 Любительская лексикография: опыт исследования]. // Вестник КемГУ, № 4 (48), 2011.— стр. 209—210. Проверено 17 июня 2016.
    • Городецкий М. Л. [hbar.phys.msu.ru/gorm/wwwboard/voprchr/974042120.htm Новые направления новой хронологии] // Вопросы хронологии.— 12.11.2000
    • Королев А. [fatus.chat.ru/money.html Разбор статьи «Ордынский дефолт»] // Антифоменкизм, 2001
    • [fatus.chat.ru/dil.html Дефолт Кеслера] // Антифоменкизм, 2003
  47. Емельянов Ю. [kprf.ru/pravda/issues/2012/135/article-41745/ Варвары на развалинах советской цивилизации]. // Правда.— №135 (29909) (7—10.12.2012). Проверено 17 июня 2016.
  48. Шнирельман В. «Свирепые хазары» и российские писатели: история взаимоотношений (заметки о «народном хазароведении») // Хазары. Khazars / сб. статей. — М.-Иерусалим, — 2005. — С. 294—296.
  49. 1 2 [vif2ne.ru/nvk/forum/2/archive/552/552912.htm ВИФ2 NE]
  50. [www.ogoniok.com/archive/1998/4547/12-17-21/ Огонек: Эра Калашникова Закончена. Забудьте?]
    • [www.situation.ru/app/j_art_1206.htm Кара-Мурза как разрушитель сознания] // Альманах «Восток».
    • Мартов А., Рощин В. [www.situation.ru/app/rs/lib/antisov_sgkm/antisov_sgkm.htm Антисоветская цивилизация Сергея Кара-Мурзы] // Альманах «Восток».— 2009.
  51. Невский Б. [www.mirf.ru/Articles/art984.htm Истина где-то рядом… Закоулки криптоистории] // Мир фантастики.— № 27.— ноябрь 2005.
  52. Ершов А. [www.rustrana.ru/article.php?nid=27692 Политические перспективы русского монархизма] // rustrana.ru, 11 октября 2007 года.
  53. Вассерман А. [razgovor.org/special/article242 Аксиомы конспирологии] // razgovor.org, 11 июля 2007 года.
  54. [www.zoohall.com.ua/leftframes/zanimatelno/interesnosti/102.htm Виктор Шнирельман. Мифы современного расизма в РФ: Доклад 26 марта при Московском бюро по правам человека.]
  55. Мурашова Е. [www.litrossia.ru/archive/123/points/2912.php Славяне ли русские?] // Литературная Россия, № 46. — 12 ноября 2004 года.
  56. Дюков А. [www.obsudim.net/creation/2.htm Кое-что о «Новой хронологии», или Почему они так популярны?] // obsudim.net.
  57. 1 2 Петров А.Е. [vivovoco.astronet.ru/VV/PAPERS/HISTORY/PETROFOM.HTM Перевернутая история. Лженаучные модели прошлого.] // Новая и новейшая история. — 2004. — № 3.
  58. Исаев А., Чобиток В., Иринчеев Б., Рубецкий О, Пернавский Г. и др. Про комбригов и комдивов // [rkka.ru/drig/raz/kombrigi.htm#_1 Неправда Виктора Суворова]. — М.: Яуза, Эксмо, 2007. — С. 214-256. — 385 с. — ISBN 978-5-699-24861-2.
  59. Эрлихман В. [community.livejournal.com/science_freaks/919651.html Микроскопом по истории] // «Родина».— № 5.— 2008.
  60. 1 2 Леонов А., Белый М. [www.newizv.ru/society/2007-07-17/72923-dokopatsja-do-kornej.html Национальные республики России увлеклись сочинением собственной истории] // «Новые известия», 17 июля 2007 года.
  61. Диунов М. [web.archive.org/web/20071112002758/www.rustrana.ru/article.php?nid=33544 Краденое солнце] // rustrana.ru, 11 октября 2007 года.
  62. Некоторые источники считают Владимира Щербакова предтечей, предшественником фолк-хистори. Например, Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. Два слова о монстрах // [janaberestova.narod.ru/goroschek.htm История России в мелкий горошек]. — М.: Мануфактура: Единство, 1998. — 246 с. — ISBN 5-900032-04-3.
  63. Шнирельман В. [web.archive.org/web/20060303180059/antirasizm.ru/publ_028.doc «Мифы современного расизма в РФ»] // МБПЧ. — 24 марта 2004 года.
  64. См. напр.:
    • [www.hurstwic.org/history/articles/manufacturing/text/horned_helmets.htm Horned Helmets in the Viking Age]
    • [www.hurstwic.org/history/articles/manufacturing/text/viking_helmets.htm Viking Age Arms and Armor Viking Helmets]
  65. Варгасова Е. Бегать по лесам в одежде викинга удобнее, чем в камуфляже // Вечерний Новосибирск, 04 сентября 2004 года.
  66. Цитируется по: Шмидт С. [scepsis.ru/library/id_573.html «Феномен Фоменко» в контексте изучения современного общественного исторического сознания] // «Исторические записки», — № 6 (124), — 2003. — C. 342—387.
  67. Колодяжный И. [www.litrossia.ru/article.php?article=126 Разоблачение фолк-хистори] // Литературная Россия, № 11.— 17 марта 2006 года.
  68. Назаров О. [www.umniki.ru/cgi-bin/wwwthreads/showthreaded.pl?Cat=&Board=talks&Number=3852&page=&view=&sb= Игорь Орлов: «Интерес к истории у меня начался с Пикуля»] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) // Умники и умницы, 26 сентября 2001 года.
  69. 1 2 3 Бочаров А. [klio.tsu.ru/conclusion.htm Проблема альтернативности исторического развития: историографические и методологические аспекты].— Томск: Томский государственный университет, 2002.
  70. Грэхэм Л. [scepsis.ru/library/id_1943.html Естествознание, философия и науки о человеческом поведении в Советском Союзе]: Пер. с англ. — М.: Политиздат. — 1991. — С. 480.
  71. Об этой проблеме см., напр., [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=757011 «Требуется утвердить один авторитет во всех областях»] // «Власть», № 13 (717). — 09 апреля 2007 года.
  72. [www.informika.ru/text/magaz/newpaper/messedu/cour0211/700.htm Данные опроса] 25-26 августа 2001 года. // Фонд «Общественное мнение». — 2001.
  73. 1 2 Калашников М. [www.rpmonitor.ru/ru/detail_m.php?ID=1092 Руковторный кризис. Часть 3] // rpmonitor.ru, 15 ноября 2006 года.
  74. Холлоуэй М. [web.archive.org/web/20050107225518/www.sciam.ru/2003/4/redaction.shtml Мы верим в науку] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) // В мире науки, № 4. — апрель 2003 года.
  75. Володихин Д. [www.scepsis.ru/library/id_148.html Феномен фольк-хистори] // «Отечественная история», — № 4, — 2000.
  76. Зайнуллина Г. [www.kazanhistory.ru/index.php?cat=ta&filter%5B0%5D%5Btype%5D=4&filter%5B0%5D%5Bvalue%5D=382 Мурад Аджи: «У фолк-хистори варианты есть»] // Казанские истории, январь 2005 года.
  77. Чуканов Ю. [www.russk.ru/st.php?idar=110498 Другая Россия: пояс Господень] // «Новый Петербургъ», № 34 (798).— 07 сентября 2006 года.
  78. 1 2 Бетц В. [www.reactioner.com/articles/600.html Социализм Третьего рейха и Гётц Али] // «Реакционер», 15 сентября 2008 года.
  79. См. рецензию на книгу: Володина Э. [www.dw-world.de/dw/article/0,2144,1519335,00.html Новый взгляд на причины нацистского террора] // Немецкая волна, 15 марта 2005 года.
  80. [www.politjournal.ru/preview.php?action=Articles&dirid=166&tek=7853&issue=212 «Эра честности», Дмитрий ВОЛОДИХИН — «Политический журнал» ]
  81. [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/refs.htm#Books Библиография «Новой хронологии»]
  82. Чудинов В. А. [www.trinitas.ru/rus/doc/0211/002a/02111083.htm Канун научной революции в области историографии]. // Академия тринитаризма. Проверено 30 июля 2013. [www.webcitation.org/6J0U0OLIo Архивировано из первоисточника 20 августа 2013].
  83. 1 2 Хлынина Т. [his.1september.ru/article.php?ID=200304508 Мифотворчество или увлекательное путешествие в прошлое?] // «История. Первое сентября», № 45, 2003.
  84. Махун С. [web.archive.org/web/20070716095103/www.zn.ua/3000/3150/55989/ Украиногенезис в силках мифотворчества] // Зеркало недели, № 8 (637), 3—7.03.2007.
  85. См. также: Тольц, В. [www.svobodanews.ru/content/transcript/455090.html «Родина слонов» меняет адрес] // Радио «Свобода», 5.07.2008.
  86. Васильев А. [web.archive.org/web/20070811073640/www.2000.net.ua/print?a=/paper/30547 Остров Украина. Размышления о жанре фолк-хистори] // 2000.net.ua, № 13 (263). 1—7.04.2005.
  87. [podrobnosti.ua/podrobnosti/2007/12/18/483232.html Анна Ярославна: На заре украинской дипломатии] // podrobnosti.ua, 18.12.2007  (Проверено 28 января 2011)
  88. Небелюк М. [zustrich.quebec-ukraine.com/lib/anne_reine_de_france.htm Українська княжна на королівському престолі Франції в XI. сторіччі.]— Paris—Lion: Éditions S.C.I.P., 1952.  (Проверено 28 января 2011)
  89. Кононенко П. [dsl.sf.ukrtel.net/biblio/index.php?a_id=7&r_id=15&t_f=uz/uz.txt Українознавство.] Учебник. (укр.)  (Проверено 28 января 2011)
  90. Бебик В. [www.golos.com.ua/Article.aspx?id=157101 Великий скіф Спартак] // Голос України, 9.12.2009. (укр.)  (Проверено 28 января 2011)
  91. Бебик В. [www.golos.com.ua/Article.aspx?id=155114 Скіфо-еллінський проект «Спарта»] // Голос України, 26.11.2009. (укр.)  (Проверено 28 января 2011)
  92. [www.lenta.ru/news/2009/03/12/ukr/ Газета Верховной Рады рассказала об украинском происхождении Будды] // Лента.ру, 12.03.2009.  (Проверено 28 января 2011)
  93. Бебик В. [www.golos.com.ua/Article.aspx?id=110740 Великий скіф Будда: пророк, який не знав Бога?] // Голос України, 11.03.2009. (укр.)  (Проверено 28 января 2011)
  94. Бебик В. [www.yatran.com.ua/articles/243.html «Я лише складаю пазли з прадавніх фактів української історії…»] // Голос Украины, 15.04.2009. («Ятрань», 2.05.2009.) (укр.)  (Проверено 28 января 2011)
  95. Лях Р., Темірова Н. Історія України. Підручник для 7-го класу. — Київ: «Генеза», 2005. — С. 6 (см. [images.km.ru/news/smoky/infowar/rudn/7_obl.jpg титульный лист] и [images.km.ru/news/smoky/infowar/rudn/7_6.jpg указанную страницу] учебника)
  96. Поморцев А. [archive.is/20120908030854/www.rbcdaily.ru/2007/10/03/focus/296426 Вернуть «Оскара»] // РБК-Дейли, 3.10.2007. (Проверено 28 января 2011)
  97. [medeyko.com/wp/uktxtbook.html Изображение страницы учебника по истории Украины для 7 класса под ред. Р. Ляха и др.]
  98. Виктор Мисан. Рассказы по истории Украины = Оповiдання з iсторiї України. 5 клас / Утверждён Министерством образования Украины как учебник Истории Украины для 5 класса средней школы. — К., 1997.
  99. [kuraev.ru/smf/index.php?topic=331260.10;imode История Империи Украины, скрытая "москалями"] (рус.)
  100. Галичанець М. Українська нація: Походження і життя української нації з найдавніших часів до ХІ століття.— Тернопіль: відавніцтво "Мандрівець", 2005.— 368 с.— ISBN 966-634-243-X
  101. [chtyvo.org.ua/authors/Halychanets_Mykola/Pro_zhyttia_moskvynskoi_natsii_Knyha_I_1328-1917_roky/ Про життя москвинської нації. Книга I: 1328-1917 роки] (укр.)
  102. [forum.gorod.dp.ua/showthread.php?t=126051 История Великого княжества Украина...] (рус.)
  103. [sevastopolnashgorod.starbb.ru/viewtopic.php?id=330&p=2 Великие украинцы (нарочно не придумаешь)] (рус.)
  104. [www.kp.kz/red.php биография А. К. Бисенбаева] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) // «КП-Казахстан»
  105. 1 2 Абдуманапов Р. [www.eurasica.ru/articles/point/intervyu_s_ak_bisenbaevym/ Асылбек Бисенбаев: «Сенсации, как правило, недолговечны. А наука история остается»] // eurasica.ru, 2004.
  106. Яновская М. [www.fergananews.com/article.php?id=7369 Туркмены — предки ацтеков, инков, древних шумеров и суровых норвежцев.]
  107. [lenta.ru/news/2010/09/15/president/ Бердымухамедов велел ученым пересмотреть прошлое туркмен] // Лента.ру.— 15.09.2010.
  108. Илларионова Т. [avh.phys.msu.su/rus/membership/personal/ilarionova/publications/bejing-2007.doc Всемирная история как объект исследования и предмет обучения в России] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)). — М.:Московский Гумбольдтовский клуб. — 2007.
  109. Кожинов В. [klio.tsu.ru/chapter1_2.htm Уточнение позиции] // Новый мир, № 10. — 1999. — С. 232.
  110. Иванова-Гладильщикова Н. [www.inauka.ru/history/article38978/print.html История и псевдоистория. Кто основал государство на Руси] // Известия. Наука, 2 февраля 2004 года.
  111. Бушков А. [lib.ru/RUFANT/BUSHKOW/rossia.txt «Россия, которой не было: загадки, версии, гипотезы»] в библиотеке Максима Мошкова.
  112. Бунич И. Л. Хроника Чеченской бойни и шесть дней в Будёновске.— СПб., 1995.— С.3 (Предисловие).
  113. Бочаров Л., Ефимов Н., Чачух И., Чернышёв И. Заговор против русской истории (факты, загадки, версии). — М., 1998. — С. 11, 222.
  114. Балабуха А. [avh.phys.msu.su/rus/membership/personal/ilarionova/publications/bejing-2007.doc Когда врут учебники истории. Прошлое, которого не было] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)). — М.: Яуза—Эксмо, 2006.
  115. Золин П. [www.trinitas.ru/rus/doc/0016/001b/00161327.htm «Историология (историософия, историоведение…)»] // «Академия Тринитаризма», — М., Эл № 77—6567, публ.14134. 11.01.2007.
  116. Переслегин С. [klio.tsu.ru/chapter1_2.htm#_1.7.7._%C8%E4%E5%FF_%E0%EB%FC%F2%E5%F0%ED%E0%F2%E8%E2%ED%EE%F1%F2%E8 Мы попали не в ту историю] // Огонёк, № 27, 1999.

Литература

Книги

  • [stihija.ru/gko9.htm Мифы «новой хронологии». Материалы конференции на историческом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова 21 декабря 1999 года]. // Под ред. В. Л. Янина. — М.:SPSL-«Русская панорама», — 2001. — C. 296. ISBN 5-93165-046-X
  • Антифоменко. Сборник Русского исторического общества. Том 3 (151) // Колл. авторов. — М.:Русская панорама. — 2000. — С. 335. ISBN 5-93165-035-0
  • Агранцев И. Пётр Великий — хан-крестоносец? — М.: Яуза, Эксмо, — 2005.
  • Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. [www.adfontes.veles.lv/stirup_seen/rus_peas/rus_peas.htm История России в мелкий горошек]. — М.:Единство. — 1998. — С. 256. ISBN 5-900032-04-3
    • [dlib.eastview.com/browse/doc/2451185 Аннотация] рецензии на эту книгу в журнале «Вопросы истории» («Voprosy istorii» Date:04-01-2000(VPI-No.004)).
  • Володихин Д., Елисеева О., Олейников Д. [www.books.ru/shop/books/315307 История на продажу. Тупики псевдоисторической мысли]. — М.: Вече, — 2005. — С. 320. ISBN 5-9533-0822-1
  • Згурский Г. Словарь исторических терминов. — М.:Эксмо. — 2008. — С. 464. ISBN 978-5-699-27092-7
  • Лапенков В. [www.ozon.ru/context/detail/id/2772790/ История нетрадиционной ориентации. Легенды и мифы всемирной истории]. — М.:Яуза, — 2006. — С. 400. ISBN 5-9764-0009-4 ([www.netslova.ru/lapenkov/ авторская электронная версия])
  • Van Horn Melton, J. "From Folk History to Structural History: Otto Brunner (1898—1982) and the Radical-Conservative Roots of German Social History, " in Hartmut Lehmann and James Van Horn Melton, eds. // Paths of Continuity: Central European Historiography from the 1930s to the 1950s. — Cambridge: Cambridge University Press. — 1994. — С. 263—292.

Статьи

  • Бочаров А. [ec-dejavu.ru/a-2/Alternate_history.html Альтернативная история в контексте естественнонаучной парадигмы: версия системного анализа] // Фигуры истории, или «общие места» историографии. Вторые санкт-петербургские чтения по теории, методологии и философии истории. — СПб.: Изд-во «Северная звезда», — 2005. — С. 7-18.
  • Вассоевич А. [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/vassoev.htm По поводу статьи М. М. Постникова и «культурно-исторических» публикаций его последователей]//«Вопросы истории естествознания и техники». 1984, N 2
  • Вассерман А. [razgovor.org/special/article242 Аксиомы конспирологии]. — razgovor.org, 11 июля 2007 года.
  • Володихин Д. Иисус учился на Алтае? Учёный рекомендует не путать историю с фантастикой // Книжное обозрение, — № 12, — 23 марта 1999 года. — С. 18.
  • Володихин Д. [www.scepsis.ru/library/id_148.html Феномен фольк-хистори] // Отечественная история, — № 4, — 2000.
  • Володихин Д. «Новая хронология» как авангард фолк-хистори // Новая и новейшая история, — № 3, — 2000
  • Володихин Д., Елисеев Г., Каманина А. Империя фольк-хистори // Книга и время, — № 8, — 1998. С.14-15
  • Голубцова Е., Кошеленко Г. [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/gol_kosh.htm История древнего мира и «новые методики»] // Вопросы истории. — № 8, — 1982.
  • Голубцова Е., Завенягин Ю. [hbar.phys.msu.ru/gorm/fomenko/gol_zav.htm Ещё раз о «новых методиках» и хронологии Древнего мира] // Вопросы истории. — № 12, — 1983.
  • Дмитриевский С. [novayagazeta-nn.ru/2010/139/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-1.html Куда идут мастера фолк-хистори? Часть 1][novayagazeta-nn.ru/2010/140/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-2.html Часть 2][novayagazeta-nn.ru/2010/141/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-3.html Часть 3][novayagazeta-nn.ru/2010/142/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-4.html Часть 4][novayagazeta-nn.ru/2010/146/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-5.html Часть 5][novayagazeta-nn.ru/2010/147/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-6.html Часть 6]// Новая газета, 2010
  • Елисеев Г. [scepsis.ru/library/id_569.html Историк России, которого не было] // Русское Средневековье, 1998 год. Вып. 2. — М.:Международные отношения. — 1999.
  • Елисеев Г., Станкова И. Под знаменами фольк-хистори // Читающая Россия, — № 2. — 1998. — С. 100.
  • Журинская М. [www.pravoslavie.ru/press/ao_sonrazuma3.htm Сон разума порождает чудовищ]. — «Альфа и Омега». — № 2 (28), 3 (29). — 2001.
  • Зубкова Е. Ю., Куприянов А. И. Возвращение к «русской идее»: кризис идентичности и национальная история // Отечественная история, № 5. — 1999. — С. 21-22.
  • Лебедев В. [www.vestnik.com/issues/98/0303/win/lebedev.htm Марш-бросок Суворова и Бунича на книжный рынок]. — Вестник (США), — № 5(186). — 3 марта 1998 года.
  • Никифоров А. [socionet.ru/publication.xml?h=repec:rus:vghczl:195&l=en История versus псевдоистория]. — Эпистемология и философия науки, Т. XV, № 1. — М.:Институт философии РАН. — 2008.
  • Новосёлова Е. [www.rg.ru/2007/03/15/fantastika.html Хищные вещи века. Почему фантастика проникла не только в литературу, но и в жизнь]. — Российская газета, № 4315. — 15 марта 2007 года.
  • Олейников Д. Глобальный розыгрыш // Родина — № 6, — 1997.
  • Петров А. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/Article/petr_perist.php Перевёрнутая история. Лженаучные модели прошлого]. — Новая и новейшая история, — № 3. — 2004.
  • Цыганкова С. [fiipn.utmn.ru/index.php?address=newhistory_2 Феномен «фольк-хистори» и формирование национальных идеологий в постсоветский государствах Центральной Азии] (недоступная ссылка с 11-05-2013 (3974 дня)) // Тюменский исторический сборник. Вып. VIII. — Тюмень. — 2005.
  • Чащихин У. [www.ogoniok.com/archive/1999/4607/20-38-39/ Каспарову, Фоменко и пр.] // Огонёк — № 28, — 1999.
  • Чубур А. А. [antropogenez.ru/article/697/ Каменный век Восточной Европы в кривом зеркале российской лженауки]. // Antropogenez.ru. Проверено 17 июня 2016.
  • Янин В. Был ли Новгород Ярославлем, а Батый — Иваном Калитой? // Известия — М., 1998, № 106, C. 5

Ссылки

  • [archive.is/20121128025736/community.livejournal.com/science_freaks/tag/%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D1%84%D1%80%D0%B8%D0%BA%D0%B8 Исторические фрики] — рубрика в [science_freaks.livejournal.com/ science_freaks].
  • [skeptik.net/history/ Историческая наука и исторические мифы] — раздел сайта skeptik.net.
  • [scepsis.ru/tags/id_25.html Лженаука] — раздел сайта scepsis.ru.
  • [www.crank.net/conspiracy.html Конспирология] — раздел сайта crank.net. (англ.)
  • Михаил Задорнов, Валерий Чудинов и др. в телепередаче «Гордон Кихот» на Первом канале (Россия) 19 сентября 2008 года:
  • [www.youtube.com/watch?v=JRESfP7c1tw Часть 1].
  • [www.youtube.com/watch?v=bDlMg8e_iQY Часть 2].
  • [www.youtube.com/watch?v=l6tOl6FUeeI&feature=related Часть 3].
  • Дмитриевский С. М. Куда идут мастера фолк-хистори? // «Независимая газета» — Нижний Новгород, 2010.
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/139/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-1.html Часть 1]
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/140/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-2.html Часть 2]
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/141/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-3.html Часть 3]
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/142/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-4.html Часть 4]
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/146/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-5.html Часть 5]
    • [novayagazeta-nn.ru/2010/147/kuda-idut-mastera-folk-histori-chast-6.html Часть 6]

Отрывок, характеризующий Фолк-хистори



В середине этого нового рассказа Пьера позвали к главнокомандующему.
Пьер вошел в кабинет графа Растопчина. Растопчин, сморщившись, потирал лоб и глаза рукой, в то время как вошел Пьер. Невысокий человек говорил что то и, как только вошел Пьер, замолчал и вышел.
– А! здравствуйте, воин великий, – сказал Растопчин, как только вышел этот человек. – Слышали про ваши prouesses [достославные подвиги]! Но не в том дело. Mon cher, entre nous, [Между нами, мой милый,] вы масон? – сказал граф Растопчин строгим тоном, как будто было что то дурное в этом, но что он намерен был простить. Пьер молчал. – Mon cher, je suis bien informe, [Мне, любезнейший, все хорошо известно,] но я знаю, что есть масоны и масоны, и надеюсь, что вы не принадлежите к тем, которые под видом спасенья рода человеческого хотят погубить Россию.
– Да, я масон, – отвечал Пьер.
– Ну вот видите ли, мой милый. Вам, я думаю, не безызвестно, что господа Сперанский и Магницкий отправлены куда следует; то же сделано с господином Ключаревым, то же и с другими, которые под видом сооружения храма Соломона старались разрушить храм своего отечества. Вы можете понимать, что на это есть причины и что я не мог бы сослать здешнего почт директора, ежели бы он не был вредный человек. Теперь мне известно, что вы послали ему свой. экипаж для подъема из города и даже что вы приняли от него бумаги для хранения. Я вас люблю и не желаю вам зла, и как вы в два раза моложе меня, то я, как отец, советую вам прекратить всякое сношение с такого рода людьми и самому уезжать отсюда как можно скорее.
– Но в чем же, граф, вина Ключарева? – спросил Пьер.
– Это мое дело знать и не ваше меня спрашивать, – вскрикнул Растопчин.
– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.
Несмотря на то, что уже с 20 го числа августа почти все знакомые Ростовых повыехали из Москвы, несмотря на то, что все уговаривали графиню уезжать как можно скорее, она ничего не хотела слышать об отъезде до тех пор, пока не вернется ее сокровище, обожаемый Петя. 28 августа приехал Петя. Болезненно страстная нежность, с которою мать встретила его, не понравилась шестнадцатилетнему офицеру. Несмотря на то, что мать скрыла от него свое намеренье не выпускать его теперь из под своего крылышка, Петя понял ее замыслы и, инстинктивно боясь того, чтобы с матерью не разнежничаться, не обабиться (так он думал сам с собой), он холодно обошелся с ней, избегал ее и во время своего пребывания в Москве исключительно держался общества Наташи, к которой он всегда имел особенную, почти влюбленную братскую нежность.
По обычной беспечности графа, 28 августа ничто еще не было готово для отъезда, и ожидаемые из рязанской и московской деревень подводы для подъема из дома всего имущества пришли только 30 го.
С 28 по 31 августа вся Москва была в хлопотах и движении. Каждый день в Дорогомиловскую заставу ввозили и развозили по Москве тысячи раненых в Бородинском сражении, и тысячи подвод, с жителями и имуществом, выезжали в другие заставы. Несмотря на афишки Растопчина, или независимо от них, или вследствие их, самые противоречащие и странные новости передавались по городу. Кто говорил о том, что не велено никому выезжать; кто, напротив, рассказывал, что подняли все иконы из церквей и что всех высылают насильно; кто говорил, что было еще сраженье после Бородинского, в котором разбиты французы; кто говорил, напротив, что все русское войско уничтожено; кто говорил о московском ополчении, которое пойдет с духовенством впереди на Три Горы; кто потихоньку рассказывал, что Августину не ведено выезжать, что пойманы изменники, что мужики бунтуют и грабят тех, кто выезжает, и т. п., и т. п. Но это только говорили, а в сущности, и те, которые ехали, и те, которые оставались (несмотря на то, что еще не было совета в Филях, на котором решено было оставить Москву), – все чувствовали, хотя и не выказывали этого, что Москва непременно сдана будет и что надо как можно скорее убираться самим и спасать свое имущество. Чувствовалось, что все вдруг должно разорваться и измениться, но до 1 го числа ничто еще не изменялось. Как преступник, которого ведут на казнь, знает, что вот вот он должен погибнуть, но все еще приглядывается вокруг себя и поправляет дурно надетую шапку, так и Москва невольно продолжала свою обычную жизнь, хотя знала, что близко то время погибели, когда разорвутся все те условные отношения жизни, которым привыкли покоряться.
В продолжение этих трех дней, предшествовавших пленению Москвы, все семейство Ростовых находилось в различных житейских хлопотах. Глава семейства, граф Илья Андреич, беспрестанно ездил по городу, собирая со всех сторон ходившие слухи, и дома делал общие поверхностные и торопливые распоряжения о приготовлениях к отъезду.
Графиня следила за уборкой вещей, всем была недовольна и ходила за беспрестанно убегавшим от нее Петей, ревнуя его к Наташе, с которой он проводил все время. Соня одна распоряжалась практической стороной дела: укладываньем вещей. Но Соня была особенно грустна и молчалива все это последнее время. Письмо Nicolas, в котором он упоминал о княжне Марье, вызвало в ее присутствии радостные рассуждения графини о том, как во встрече княжны Марьи с Nicolas она видела промысл божий.
– Я никогда не радовалась тогда, – сказала графиня, – когда Болконский был женихом Наташи, а я всегда желала, и у меня есть предчувствие, что Николинька женится на княжне. И как бы это хорошо было!
Соня чувствовала, что это была правда, что единственная возможность поправления дел Ростовых была женитьба на богатой и что княжна была хорошая партия. Но ей было это очень горько. Несмотря на свое горе или, может быть, именно вследствие своего горя, она на себя взяла все трудные заботы распоряжений об уборке и укладке вещей и целые дни была занята. Граф и графиня обращались к ней, когда им что нибудь нужно было приказывать. Петя и Наташа, напротив, не только не помогали родителям, но большею частью всем в доме надоедали и мешали. И целый день почти слышны были в доме их беготня, крики и беспричинный хохот. Они смеялись и радовались вовсе не оттого, что была причина их смеху; но им на душе было радостно и весело, и потому все, что ни случалось, было для них причиной радости и смеха. Пете было весело оттого, что, уехав из дома мальчиком, он вернулся (как ему говорили все) молодцом мужчиной; весело было оттого, что он дома, оттого, что он из Белой Церкви, где не скоро была надежда попасть в сраженье, попал в Москву, где на днях будут драться; и главное, весело оттого, что Наташа, настроению духа которой он всегда покорялся, была весела. Наташа же была весела потому, что она слишком долго была грустна, и теперь ничто не напоминало ей причину ее грусти, и она была здорова. Еще она была весела потому, что был человек, который ею восхищался (восхищение других была та мазь колес, которая была необходима для того, чтоб ее машина совершенно свободно двигалась), и Петя восхищался ею. Главное же, веселы они были потому, что война была под Москвой, что будут сражаться у заставы, что раздают оружие, что все бегут, уезжают куда то, что вообще происходит что то необычайное, что всегда радостно для человека, в особенности для молодого.


31 го августа, в субботу, в доме Ростовых все казалось перевернутым вверх дном. Все двери были растворены, вся мебель вынесена или переставлена, зеркала, картины сняты. В комнатах стояли сундуки, валялось сено, оберточная бумага и веревки. Мужики и дворовые, выносившие вещи, тяжелыми шагами ходили по паркету. На дворе теснились мужицкие телеги, некоторые уже уложенные верхом и увязанные, некоторые еще пустые.
Голоса и шаги огромной дворни и приехавших с подводами мужиков звучали, перекликиваясь, на дворе и в доме. Граф с утра выехал куда то. Графиня, у которой разболелась голова от суеты и шума, лежала в новой диванной с уксусными повязками на голове. Пети не было дома (он пошел к товарищу, с которым намеревался из ополченцев перейти в действующую армию). Соня присутствовала в зале при укладке хрусталя и фарфора. Наташа сидела в своей разоренной комнате на полу, между разбросанными платьями, лентами, шарфами, и, неподвижно глядя на пол, держала в руках старое бальное платье, то самое (уже старое по моде) платье, в котором она в первый раз была на петербургском бале.
Наташе совестно было ничего не делать в доме, тогда как все были так заняты, и она несколько раз с утра еще пробовала приняться за дело; но душа ее не лежала к этому делу; а она не могла и не умела делать что нибудь не от всей души, не изо всех своих сил. Она постояла над Соней при укладке фарфора, хотела помочь, но тотчас же бросила и пошла к себе укладывать свои вещи. Сначала ее веселило то, что она раздавала свои платья и ленты горничным, но потом, когда остальные все таки надо было укладывать, ей это показалось скучным.
– Дуняша, ты уложишь, голубушка? Да? Да?
И когда Дуняша охотно обещалась ей все сделать, Наташа села на пол, взяла в руки старое бальное платье и задумалась совсем не о том, что бы должно было занимать ее теперь. Из задумчивости, в которой находилась Наташа, вывел ее говор девушек в соседней девичьей и звуки их поспешных шагов из девичьей на заднее крыльцо. Наташа встала и посмотрела в окно. На улице остановился огромный поезд раненых.
Девушки, лакеи, ключница, няня, повар, кучера, форейторы, поваренки стояли у ворот, глядя на раненых.
Наташа, накинув белый носовой платок на волосы и придерживая его обеими руками за кончики, вышла на улицу.
Бывшая ключница, старушка Мавра Кузминишна, отделилась от толпы, стоявшей у ворот, и, подойдя к телеге, на которой была рогожная кибиточка, разговаривала с лежавшим в этой телеге молодым бледным офицером. Наташа подвинулась на несколько шагов и робко остановилась, продолжая придерживать свой платок и слушая то, что говорила ключница.
– Что ж, у вас, значит, никого и нет в Москве? – говорила Мавра Кузминишна. – Вам бы покойнее где на квартире… Вот бы хоть к нам. Господа уезжают.
– Не знаю, позволят ли, – слабым голосом сказал офицер. – Вон начальник… спросите, – и он указал на толстого майора, который возвращался назад по улице по ряду телег.
Наташа испуганными глазами заглянула в лицо раненого офицера и тотчас же пошла навстречу майору.
– Можно раненым у нас в доме остановиться? – спросила она.
Майор с улыбкой приложил руку к козырьку.
– Кого вам угодно, мамзель? – сказал он, суживая глаза и улыбаясь.
Наташа спокойно повторила свой вопрос, и лицо и вся манера ее, несмотря на то, что она продолжала держать свой платок за кончики, были так серьезны, что майор перестал улыбаться и, сначала задумавшись, как бы спрашивая себя, в какой степени это можно, ответил ей утвердительно.
– О, да, отчего ж, можно, – сказал он.
Наташа слегка наклонила голову и быстрыми шагами вернулась к Мавре Кузминишне, стоявшей над офицером и с жалобным участием разговаривавшей с ним.
– Можно, он сказал, можно! – шепотом сказала Наташа.
Офицер в кибиточке завернул во двор Ростовых, и десятки телег с ранеными стали, по приглашениям городских жителей, заворачивать в дворы и подъезжать к подъездам домов Поварской улицы. Наташе, видимо, поправились эти, вне обычных условий жизни, отношения с новыми людьми. Она вместе с Маврой Кузминишной старалась заворотить на свой двор как можно больше раненых.
– Надо все таки папаше доложить, – сказала Мавра Кузминишна.
– Ничего, ничего, разве не все равно! На один день мы в гостиную перейдем. Можно всю нашу половину им отдать.
– Ну, уж вы, барышня, придумаете! Да хоть и в флигеля, в холостую, к нянюшке, и то спросить надо.
– Ну, я спрошу.
Наташа побежала в дом и на цыпочках вошла в полуотворенную дверь диванной, из которой пахло уксусом и гофманскими каплями.
– Вы спите, мама?
– Ах, какой сон! – сказала, пробуждаясь, только что задремавшая графиня.
– Мама, голубчик, – сказала Наташа, становясь на колени перед матерью и близко приставляя свое лицо к ее лицу. – Виновата, простите, никогда не буду, я вас разбудила. Меня Мавра Кузминишна послала, тут раненых привезли, офицеров, позволите? А им некуда деваться; я знаю, что вы позволите… – говорила она быстро, не переводя духа.
– Какие офицеры? Кого привезли? Ничего не понимаю, – сказала графиня.
Наташа засмеялась, графиня тоже слабо улыбалась.
– Я знала, что вы позволите… так я так и скажу. – И Наташа, поцеловав мать, встала и пошла к двери.
В зале она встретила отца, с дурными известиями возвратившегося домой.
– Досиделись мы! – с невольной досадой сказал граф. – И клуб закрыт, и полиция выходит.
– Папа, ничего, что я раненых пригласила в дом? – сказала ему Наташа.
– Разумеется, ничего, – рассеянно сказал граф. – Не в том дело, а теперь прошу, чтобы пустяками не заниматься, а помогать укладывать и ехать, ехать, ехать завтра… – И граф передал дворецкому и людям то же приказание. За обедом вернувшийся Петя рассказывал свои новости.
Он говорил, что нынче народ разбирал оружие в Кремле, что в афише Растопчина хотя и сказано, что он клич кликнет дня за два, но что уж сделано распоряжение наверное о том, чтобы завтра весь народ шел на Три Горы с оружием, и что там будет большое сражение.
Графиня с робким ужасом посматривала на веселое, разгоряченное лицо своего сына в то время, как он говорил это. Она знала, что ежели она скажет слово о том, что она просит Петю не ходить на это сражение (она знала, что он радуется этому предстоящему сражению), то он скажет что нибудь о мужчинах, о чести, об отечестве, – что нибудь такое бессмысленное, мужское, упрямое, против чего нельзя возражать, и дело будет испорчено, и поэтому, надеясь устроить так, чтобы уехать до этого и взять с собой Петю, как защитника и покровителя, она ничего не сказала Пете, а после обеда призвала графа и со слезами умоляла его увезти ее скорее, в эту же ночь, если возможно. С женской, невольной хитростью любви, она, до сих пор выказывавшая совершенное бесстрашие, говорила, что она умрет от страха, ежели не уедут нынче ночью. Она, не притворяясь, боялась теперь всего.


M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
Соня, Наташа спали, не раздеваясь, в диванной. В эту ночь еще нового раненого провозили через Поварскую, и Мавра Кузминишна, стоявшая у ворот, заворотила его к Ростовым. Раненый этот, по соображениям Мавры Кузминишны, был очень значительный человек. Его везли в коляске, совершенно закрытой фартуком и с спущенным верхом. На козлах вместе с извозчиком сидел старик, почтенный камердинер. Сзади в повозке ехали доктор и два солдата.
– Пожалуйте к нам, пожалуйте. Господа уезжают, весь дом пустой, – сказала старушка, обращаясь к старому слуге.
– Да что, – отвечал камердинер, вздыхая, – и довезти не чаем! У нас и свой дом в Москве, да далеко, да и не живет никто.
– К нам милости просим, у наших господ всего много, пожалуйте, – говорила Мавра Кузминишна. – А что, очень нездоровы? – прибавила она.
Камердинер махнул рукой.
– Не чаем довезти! У доктора спросить надо. – И камердинер сошел с козел и подошел к повозке.
– Хорошо, – сказал доктор.
Камердинер подошел опять к коляске, заглянул в нее, покачал головой, велел кучеру заворачивать на двор и остановился подле Мавры Кузминишны.
– Господи Иисусе Христе! – проговорила она.
Мавра Кузминишна предлагала внести раненого в дом.
– Господа ничего не скажут… – говорила она. Но надо было избежать подъема на лестницу, и потому раненого внесли во флигель и положили в бывшей комнате m me Schoss. Раненый этот был князь Андрей Болконский.


Наступил последний день Москвы. Была ясная веселая осенняя погода. Было воскресенье. Как и в обыкновенные воскресенья, благовестили к обедне во всех церквах. Никто, казалось, еще не мог понять того, что ожидает Москву.
Только два указателя состояния общества выражали то положение, в котором была Москва: чернь, то есть сословие бедных людей, и цены на предметы. Фабричные, дворовые и мужики огромной толпой, в которую замешались чиновники, семинаристы, дворяне, в этот день рано утром вышли на Три Горы. Постояв там и не дождавшись Растопчина и убедившись в том, что Москва будет сдана, эта толпа рассыпалась по Москве, по питейным домам и трактирам. Цены в этот день тоже указывали на положение дел. Цены на оружие, на золото, на телеги и лошадей всё шли возвышаясь, а цены на бумажки и на городские вещи всё шли уменьшаясь, так что в середине дня были случаи, что дорогие товары, как сукна, извозчики вывозили исполу, а за мужицкую лошадь платили пятьсот рублей; мебель же, зеркала, бронзы отдавали даром.
В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.


Берг, зять Ростовых, был уже полковник с Владимиром и Анной на шее и занимал все то же покойное и приятное место помощника начальника штаба, помощника первого отделения начальника штаба второго корпуса.
Он 1 сентября приехал из армии в Москву.
Ему в Москве нечего было делать; но он заметил, что все из армии просились в Москву и что то там делали. Он счел тоже нужным отпроситься для домашних и семейных дел.
Берг, в своих аккуратных дрожечках на паре сытых саврасеньких, точно таких, какие были у одного князя, подъехал к дому своего тестя. Он внимательно посмотрел во двор на подводы и, входя на крыльцо, вынул чистый носовой платок и завязал узел.
Из передней Берг плывущим, нетерпеливым шагом вбежал в гостиную и обнял графа, поцеловал ручки у Наташи и Сони и поспешно спросил о здоровье мамаши.
– Какое теперь здоровье? Ну, рассказывай же, – сказал граф, – что войска? Отступают или будет еще сраженье?
– Один предвечный бог, папаша, – сказал Берг, – может решить судьбы отечества. Армия горит духом геройства, и теперь вожди, так сказать, собрались на совещание. Что будет, неизвестно. Но я вам скажу вообще, папаша, такого геройского духа, истинно древнего мужества российских войск, которое они – оно, – поправился он, – показали или выказали в этой битве 26 числа, нет никаких слов достойных, чтоб их описать… Я вам скажу, папаша (он ударил себя в грудь так же, как ударял себя один рассказывавший при нем генерал, хотя несколько поздно, потому что ударить себя в грудь надо было при слове «российское войско»), – я вам скажу откровенно, что мы, начальники, не только не должны были подгонять солдат или что нибудь такое, но мы насилу могли удерживать эти, эти… да, мужественные и древние подвиги, – сказал он скороговоркой. – Генерал Барклай до Толли жертвовал жизнью своей везде впереди войска, я вам скажу. Наш же корпус был поставлен на скате горы. Можете себе представить! – И тут Берг рассказал все, что он запомнил, из разных слышанных за это время рассказов. Наташа, не спуская взгляда, который смущал Берга, как будто отыскивая на его лице решения какого то вопроса, смотрела на него.
– Такое геройство вообще, каковое выказали российские воины, нельзя представить и достойно восхвалить! – сказал Берг, оглядываясь на Наташу и как бы желая ее задобрить, улыбаясь ей в ответ на ее упорный взгляд… – «Россия не в Москве, она в сердцах се сынов!» Так, папаша? – сказал Берг.
В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.
– Куда же его привязать? – говорили люди, прилаживая сундук к узкой запятке кареты, – надо хоть одну подводу оставить.
– Да с чем он? – спрашивала Наташа.
– С книгами графскими.
– Оставьте. Васильич уберет. Это не нужно.
В бричке все было полно людей; сомневались о том, куда сядет Петр Ильич.
– Он на козлы. Ведь ты на козлы, Петя? – кричала Наташа.
Соня не переставая хлопотала тоже; но цель хлопот ее была противоположна цели Наташи. Она убирала те вещи, которые должны были остаться; записывала их, по желанию графини, и старалась захватить с собой как можно больше.


Во втором часу заложенные и уложенные четыре экипажа Ростовых стояли у подъезда. Подводы с ранеными одна за другой съезжали со двора.
Коляска, в которой везли князя Андрея, проезжая мимо крыльца, обратила на себя внимание Сони, устраивавшей вместе с девушкой сиденья для графини в ее огромной высокой карете, стоявшей у подъезда.
– Это чья же коляска? – спросила Соня, высунувшись в окно кареты.
– А вы разве не знали, барышня? – отвечала горничная. – Князь раненый: он у нас ночевал и тоже с нами едут.
– Да кто это? Как фамилия?
– Самый наш жених бывший, князь Болконский! – вздыхая, отвечала горничная. – Говорят, при смерти.
Соня выскочила из кареты и побежала к графине. Графиня, уже одетая по дорожному, в шали и шляпе, усталая, ходила по гостиной, ожидая домашних, с тем чтобы посидеть с закрытыми дверями и помолиться перед отъездом. Наташи не было в комнате.
– Maman, – сказала Соня, – князь Андрей здесь, раненый, при смерти. Он едет с нами.
Графиня испуганно открыла глаза и, схватив за руку Соню, оглянулась.
– Наташа? – проговорила она.
И для Сони и для графини известие это имело в первую минуту только одно значение. Они знали свою Наташу, и ужас о том, что будет с нею при этом известии, заглушал для них всякое сочувствие к человеку, которого они обе любили.
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
Несколько раз Герасим осторожно заглядывал в кабинет и видел, что Пьер сидел в том же положении. Прошло более двух часов. Герасим позволил себе пошуметь в дверях, чтоб обратить на себя внимание Пьера. Пьер не слышал его.
– Извозчика отпустить прикажете?
– Ах, да, – очнувшись, сказал Пьер, поспешно вставая. – Послушай, – сказал он, взяв Герасима за пуговицу сюртука и сверху вниз блестящими, влажными восторженными глазами глядя на старичка. – Послушай, ты знаешь, что завтра будет сражение?..
– Сказывали, – отвечал Герасим.
– Я прошу тебя никому не говорить, кто я. И сделай, что я скажу…
– Слушаюсь, – сказал Герасим. – Кушать прикажете?
– Нет, но мне другое нужно. Мне нужно крестьянское платье и пистолет, – сказал Пьер, неожиданно покраснев.
– Слушаю с, – подумав, сказал Герасим.
Весь остаток этого дня Пьер провел один в кабинете благодетеля, беспокойно шагая из одного угла в другой, как слышал Герасим, и что то сам с собой разговаривая, и ночевал на приготовленной ему тут же постели.
Герасим с привычкой слуги, видавшего много странных вещей на своем веку, принял переселение Пьера без удивления и, казалось, был доволен тем, что ему было кому услуживать. Он в тот же вечер, не спрашивая даже и самого себя, для чего это было нужно, достал Пьеру кафтан и шапку и обещал на другой день приобрести требуемый пистолет. Макар Алексеевич в этот вечер два раза, шлепая своими калошами, подходил к двери и останавливался, заискивающе глядя на Пьера. Но как только Пьер оборачивался к нему, он стыдливо и сердито запахивал свой халат и поспешно удалялся. В то время как Пьер в кучерском кафтане, приобретенном и выпаренном для него Герасимом, ходил с ним покупать пистолет у Сухаревой башни, он встретил Ростовых.


1 го сентября в ночь отдан приказ Кутузова об отступлении русских войск через Москву на Рязанскую дорогу.
Первые войска двинулись в ночь. Войска, шедшие ночью, не торопились и двигались медленно и степенно; но на рассвете двигавшиеся войска, подходя к Дорогомиловскому мосту, увидали впереди себя, на другой стороне, теснящиеся, спешащие по мосту и на той стороне поднимающиеся и запружающие улицы и переулки, и позади себя – напирающие, бесконечные массы войск. И беспричинная поспешность и тревога овладели войсками. Все бросилось вперед к мосту, на мост, в броды и в лодки. Кутузов велел обвезти себя задними улицами на ту сторону Москвы.
К десяти часам утра 2 го сентября в Дорогомиловском предместье оставались на просторе одни войска ариергарда. Армия была уже на той стороне Москвы и за Москвою.
В это же время, в десять часов утра 2 го сентября, Наполеон стоял между своими войсками на Поклонной горе и смотрел на открывавшееся перед ним зрелище. Начиная с 26 го августа и по 2 е сентября, от Бородинского сражения и до вступления неприятеля в Москву, во все дни этой тревожной, этой памятной недели стояла та необычайная, всегда удивляющая людей осенняя погода, когда низкое солнце греет жарче, чем весной, когда все блестит в редком, чистом воздухе так, что глаза режет, когда грудь крепнет и свежеет, вдыхая осенний пахучий воздух, когда ночи даже бывают теплые и когда в темных теплых ночах этих с неба беспрестанно, пугая и радуя, сыплются золотые звезды.
2 го сентября в десять часов утра была такая погода. Блеск утра был волшебный. Москва с Поклонной горы расстилалась просторно с своей рекой, своими садами и церквами и, казалось, жила своей жизнью, трепеща, как звезды, своими куполами в лучах солнца.
При виде странного города с невиданными формами необыкновенной архитектуры Наполеон испытывал то несколько завистливое и беспокойное любопытство, которое испытывают люди при виде форм не знающей о них, чуждой жизни. Очевидно, город этот жил всеми силами своей жизни. По тем неопределимым признакам, по которым на дальнем расстоянии безошибочно узнается живое тело от мертвого. Наполеон с Поклонной горы видел трепетание жизни в городе и чувствовал как бы дыханио этого большого и красивого тела.
– Cette ville asiatique aux innombrables eglises, Moscou la sainte. La voila donc enfin, cette fameuse ville! Il etait temps, [Этот азиатский город с бесчисленными церквами, Москва, святая их Москва! Вот он, наконец, этот знаменитый город! Пора!] – сказал Наполеон и, слезши с лошади, велел разложить перед собою план этой Moscou и подозвал переводчика Lelorgne d'Ideville. «Une ville occupee par l'ennemi ressemble a une fille qui a perdu son honneur, [Город, занятый неприятелем, подобен девушке, потерявшей невинность.] – думал он (как он и говорил это Тучкову в Смоленске). И с этой точки зрения он смотрел на лежавшую перед ним, невиданную еще им восточную красавицу. Ему странно было самому, что, наконец, свершилось его давнишнее, казавшееся ему невозможным, желание. В ясном утреннем свете он смотрел то на город, то на план, проверяя подробности этого города, и уверенность обладания волновала и ужасала его.
«Но разве могло быть иначе? – подумал он. – Вот она, эта столица, у моих ног, ожидая судьбы своей. Где теперь Александр и что думает он? Странный, красивый, величественный город! И странная и величественная эта минута! В каком свете представляюсь я им! – думал он о своих войсках. – Вот она, награда для всех этих маловерных, – думал он, оглядываясь на приближенных и на подходившие и строившиеся войска. – Одно мое слово, одно движение моей руки, и погибла эта древняя столица des Czars. Mais ma clemence est toujours prompte a descendre sur les vaincus. [царей. Но мое милосердие всегда готово низойти к побежденным.] Я должен быть великодушен и истинно велик. Но нет, это не правда, что я в Москве, – вдруг приходило ему в голову. – Однако вот она лежит у моих ног, играя и дрожа золотыми куполами и крестами в лучах солнца. Но я пощажу ее. На древних памятниках варварства и деспотизма я напишу великие слова справедливости и милосердия… Александр больнее всего поймет именно это, я знаю его. (Наполеону казалось, что главное значение того, что совершалось, заключалось в личной борьбе его с Александром.) С высот Кремля, – да, это Кремль, да, – я дам им законы справедливости, я покажу им значение истинной цивилизации, я заставлю поколения бояр с любовью поминать имя своего завоевателя. Я скажу депутации, что я не хотел и не хочу войны; что я вел войну только с ложной политикой их двора, что я люблю и уважаю Александра и что приму условия мира в Москве, достойные меня и моих народов. Я не хочу воспользоваться счастьем войны для унижения уважаемого государя. Бояре – скажу я им: я не хочу войны, а хочу мира и благоденствия всех моих подданных. Впрочем, я знаю, что присутствие их воодушевит меня, и я скажу им, как я всегда говорю: ясно, торжественно и велико. Но неужели это правда, что я в Москве? Да, вот она!»
– Qu'on m'amene les boyards, [Приведите бояр.] – обратился он к свите. Генерал с блестящей свитой тотчас же поскакал за боярами.
Прошло два часа. Наполеон позавтракал и опять стоял на том же месте на Поклонной горе, ожидая депутацию. Речь его к боярам уже ясно сложилась в его воображении. Речь эта была исполнена достоинства и того величия, которое понимал Наполеон.
Тот тон великодушия, в котором намерен был действовать в Москве Наполеон, увлек его самого. Он в воображении своем назначал дни reunion dans le palais des Czars [собраний во дворце царей.], где должны были сходиться русские вельможи с вельможами французского императора. Он назначал мысленно губернатора, такого, который бы сумел привлечь к себе население. Узнав о том, что в Москве много богоугодных заведений, он в воображении своем решал, что все эти заведения будут осыпаны его милостями. Он думал, что как в Африке надо было сидеть в бурнусе в мечети, так в Москве надо было быть милостивым, как цари. И, чтобы окончательно тронуть сердца русских, он, как и каждый француз, не могущий себе вообразить ничего чувствительного без упоминания о ma chere, ma tendre, ma pauvre mere, [моей милой, нежной, бедной матери ,] он решил, что на всех этих заведениях он велит написать большими буквами: Etablissement dedie a ma chere Mere. Нет, просто: Maison de ma Mere, [Учреждение, посвященное моей милой матери… Дом моей матери.] – решил он сам с собою. «Но неужели я в Москве? Да, вот она передо мной. Но что же так долго не является депутация города?» – думал он.
Между тем в задах свиты императора происходило шепотом взволнованное совещание между его генералами и маршалами. Посланные за депутацией вернулись с известием, что Москва пуста, что все уехали и ушли из нее. Лица совещавшихся были бледны и взволнованны. Не то, что Москва была оставлена жителями (как ни важно казалось это событие), пугало их, но их пугало то, каким образом объявить о том императору, каким образом, не ставя его величество в то страшное, называемое французами ridicule [смешным] положение, объявить ему, что он напрасно ждал бояр так долго, что есть толпы пьяных, но никого больше. Одни говорили, что надо было во что бы то ни стало собрать хоть какую нибудь депутацию, другие оспаривали это мнение и утверждали, что надо, осторожно и умно приготовив императора, объявить ему правду.
– Il faudra le lui dire tout de meme… – говорили господа свиты. – Mais, messieurs… [Однако же надо сказать ему… Но, господа…] – Положение было тем тяжеле, что император, обдумывая свои планы великодушия, терпеливо ходил взад и вперед перед планом, посматривая изредка из под руки по дороге в Москву и весело и гордо улыбаясь.
– Mais c'est impossible… [Но неловко… Невозможно…] – пожимая плечами, говорили господа свиты, не решаясь выговорить подразумеваемое страшное слово: le ridicule…
Между тем император, уставши от тщетного ожидания и своим актерским чутьем чувствуя, что величественная минута, продолжаясь слишком долго, начинает терять свою величественность, подал рукою знак. Раздался одинокий выстрел сигнальной пушки, и войска, с разных сторон обложившие Москву, двинулись в Москву, в Тверскую, Калужскую и Дорогомиловскую заставы. Быстрее и быстрее, перегоняя одни других, беглым шагом и рысью, двигались войска, скрываясь в поднимаемых ими облаках пыли и оглашая воздух сливающимися гулами криков.
Увлеченный движением войск, Наполеон доехал с войсками до Дорогомиловской заставы, но там опять остановился и, слезши с лошади, долго ходил у Камер коллежского вала, ожидая депутации.


Москва между тем была пуста. В ней были еще люди, в ней оставалась еще пятидесятая часть всех бывших прежде жителей, но она была пуста. Она была пуста, как пуст бывает домирающий обезматочивший улей.
В обезматочившем улье уже нет жизни, но на поверхностный взгляд он кажется таким же живым, как и другие.
Так же весело в жарких лучах полуденного солнца вьются пчелы вокруг обезматочившего улья, как и вокруг других живых ульев; так же издалека пахнет от него медом, так же влетают и вылетают из него пчелы. Но стоит приглядеться к нему, чтобы понять, что в улье этом уже нет жизни. Не так, как в живых ульях, летают пчелы, не тот запах, не тот звук поражают пчеловода. На стук пчеловода в стенку больного улья вместо прежнего, мгновенного, дружного ответа, шипенья десятков тысяч пчел, грозно поджимающих зад и быстрым боем крыльев производящих этот воздушный жизненный звук, – ему отвечают разрозненные жужжания, гулко раздающиеся в разных местах пустого улья. Из летка не пахнет, как прежде, спиртовым, душистым запахом меда и яда, не несет оттуда теплом полноты, а с запахом меда сливается запах пустоты и гнили. У летка нет больше готовящихся на погибель для защиты, поднявших кверху зады, трубящих тревогу стражей. Нет больше того ровного и тихого звука, трепетанья труда, подобного звуку кипенья, а слышится нескладный, разрозненный шум беспорядка. В улей и из улья робко и увертливо влетают и вылетают черные продолговатые, смазанные медом пчелы грабительницы; они не жалят, а ускользают от опасности. Прежде только с ношами влетали, а вылетали пустые пчелы, теперь вылетают с ношами. Пчеловод открывает нижнюю колодезню и вглядывается в нижнюю часть улья. Вместо прежде висевших до уза (нижнего дна) черных, усмиренных трудом плетей сочных пчел, держащих за ноги друг друга и с непрерывным шепотом труда тянущих вощину, – сонные, ссохшиеся пчелы в разные стороны бредут рассеянно по дну и стенкам улья. Вместо чисто залепленного клеем и сметенного веерами крыльев пола на дне лежат крошки вощин, испражнения пчел, полумертвые, чуть шевелящие ножками и совершенно мертвые, неприбранные пчелы.
Пчеловод открывает верхнюю колодезню и осматривает голову улья. Вместо сплошных рядов пчел, облепивших все промежутки сотов и греющих детву, он видит искусную, сложную работу сотов, но уже не в том виде девственности, в котором она бывала прежде. Все запущено и загажено. Грабительницы – черные пчелы – шныряют быстро и украдисто по работам; свои пчелы, ссохшиеся, короткие, вялые, как будто старые, медленно бродят, никому не мешая, ничего не желая и потеряв сознание жизни. Трутни, шершни, шмели, бабочки бестолково стучатся на лету о стенки улья. Кое где между вощинами с мертвыми детьми и медом изредка слышится с разных сторон сердитое брюзжание; где нибудь две пчелы, по старой привычке и памяти очищая гнездо улья, старательно, сверх сил, тащат прочь мертвую пчелу или шмеля, сами не зная, для чего они это делают. В другом углу другие две старые пчелы лениво дерутся, или чистятся, или кормят одна другую, сами не зная, враждебно или дружелюбно они это делают. В третьем месте толпа пчел, давя друг друга, нападает на какую нибудь жертву и бьет и душит ее. И ослабевшая или убитая пчела медленно, легко, как пух, спадает сверху в кучу трупов. Пчеловод разворачивает две средние вощины, чтобы видеть гнездо. Вместо прежних сплошных черных кругов спинка с спинкой сидящих тысяч пчел и блюдущих высшие тайны родного дела, он видит сотни унылых, полуживых и заснувших остовов пчел. Они почти все умерли, сами не зная этого, сидя на святыне, которую они блюли и которой уже нет больше. От них пахнет гнилью и смертью. Только некоторые из них шевелятся, поднимаются, вяло летят и садятся на руку врагу, не в силах умереть, жаля его, – остальные, мертвые, как рыбья чешуя, легко сыплются вниз. Пчеловод закрывает колодезню, отмечает мелом колодку и, выбрав время, выламывает и выжигает ее.
Так пуста была Москва, когда Наполеон, усталый, беспокойный и нахмуренный, ходил взад и вперед у Камерколлежского вала, ожидая того хотя внешнего, но необходимого, по его понятиям, соблюдения приличий, – депутации.
В разных углах Москвы только бессмысленно еще шевелились люди, соблюдая старые привычки и не понимая того, что они делали.
Когда Наполеону с должной осторожностью было объявлено, что Москва пуста, он сердито взглянул на доносившего об этом и, отвернувшись, продолжал ходить молча.
– Подать экипаж, – сказал он. Он сел в карету рядом с дежурным адъютантом и поехал в предместье.
– «Moscou deserte. Quel evenemeDt invraisemblable!» [«Москва пуста. Какое невероятное событие!»] – говорил он сам с собой.
Он не поехал в город, а остановился на постоялом дворе Дорогомиловского предместья.
Le coup de theatre avait rate. [Не удалась развязка театрального представления.]


Русские войска проходили через Москву с двух часов ночи и до двух часов дня и увлекали за собой последних уезжавших жителей и раненых.
Самая большая давка во время движения войск происходила на мостах Каменном, Москворецком и Яузском.
В то время как, раздвоившись вокруг Кремля, войска сперлись на Москворецком и Каменном мостах, огромное число солдат, пользуясь остановкой и теснотой, возвращались назад от мостов и украдчиво и молчаливо прошныривали мимо Василия Блаженного и под Боровицкие ворота назад в гору, к Красной площади, на которой по какому то чутью они чувствовали, что можно брать без труда чужое. Такая же толпа людей, как на дешевых товарах, наполняла Гостиный двор во всех его ходах и переходах. Но не было ласково приторных, заманивающих голосов гостинодворцев, не было разносчиков и пестрой женской толпы покупателей – одни были мундиры и шинели солдат без ружей, молчаливо с ношами выходивших и без ноши входивших в ряды. Купцы и сидельцы (их было мало), как потерянные, ходили между солдатами, отпирали и запирали свои лавки и сами с молодцами куда то выносили свои товары. На площади у Гостиного двора стояли барабанщики и били сбор. Но звук барабана заставлял солдат грабителей не, как прежде, сбегаться на зов, а, напротив, заставлял их отбегать дальше от барабана. Между солдатами, по лавкам и проходам, виднелись люди в серых кафтанах и с бритыми головами. Два офицера, один в шарфе по мундиру, на худой темно серой лошади, другой в шинели, пешком, стояли у угла Ильинки и о чем то говорили. Третий офицер подскакал к ним.
– Генерал приказал во что бы то ни стало сейчас выгнать всех. Что та, это ни на что не похоже! Половина людей разбежалась.
– Ты куда?.. Вы куда?.. – крикнул он на трех пехотных солдат, которые, без ружей, подобрав полы шинелей, проскользнули мимо него в ряды. – Стой, канальи!
– Да, вот извольте их собрать! – отвечал другой офицер. – Их не соберешь; надо идти скорее, чтобы последние не ушли, вот и всё!
– Как же идти? там стали, сперлися на мосту и не двигаются. Или цепь поставить, чтобы последние не разбежались?
– Да подите же туда! Гони ж их вон! – крикнул старший офицер.
Офицер в шарфе слез с лошади, кликнул барабанщика и вошел с ним вместе под арки. Несколько солдат бросилось бежать толпой. Купец, с красными прыщами по щекам около носа, с спокойно непоколебимым выражением расчета на сытом лице, поспешно и щеголевато, размахивая руками, подошел к офицеру.
– Ваше благородие, – сказал он, – сделайте милость, защитите. Нам не расчет пустяк какой ни на есть, мы с нашим удовольствием! Пожалуйте, сукна сейчас вынесу, для благородного человека хоть два куска, с нашим удовольствием! Потому мы чувствуем, а это что ж, один разбой! Пожалуйте! Караул, что ли, бы приставили, хоть запереть дали бы…
Несколько купцов столпилось около офицера.
– Э! попусту брехать то! – сказал один из них, худощавый, с строгим лицом. – Снявши голову, по волосам не плачут. Бери, что кому любо! – И он энергическим жестом махнул рукой и боком повернулся к офицеру.
– Тебе, Иван Сидорыч, хорошо говорить, – сердито заговорил первый купец. – Вы пожалуйте, ваше благородие.
– Что говорить! – крикнул худощавый. – У меня тут в трех лавках на сто тысяч товару. Разве убережешь, когда войско ушло. Эх, народ, божью власть не руками скласть!
– Пожалуйте, ваше благородие, – говорил первый купец, кланяясь. Офицер стоял в недоумении, и на лице его видна была нерешительность.
– Да мне что за дело! – крикнул он вдруг и пошел быстрыми шагами вперед по ряду. В одной отпертой лавке слышались удары и ругательства, и в то время как офицер подходил к ней, из двери выскочил вытолкнутый человек в сером армяке и с бритой головой.
Человек этот, согнувшись, проскочил мимо купцов и офицера. Офицер напустился на солдат, бывших в лавке. Но в это время страшные крики огромной толпы послышались на Москворецком мосту, и офицер выбежал на площадь.
– Что такое? Что такое? – спрашивал он, но товарищ его уже скакал по направлению к крикам, мимо Василия Блаженного. Офицер сел верхом и поехал за ним. Когда он подъехал к мосту, он увидал снятые с передков две пушки, пехоту, идущую по мосту, несколько поваленных телег, несколько испуганных лиц и смеющиеся лица солдат. Подле пушек стояла одна повозка, запряженная парой. За повозкой сзади колес жались четыре борзые собаки в ошейниках. На повозке была гора вещей, и на самом верху, рядом с детским, кверху ножками перевернутым стульчиком сидела баба, пронзительно и отчаянно визжавшая. Товарищи рассказывали офицеру, что крик толпы и визги бабы произошли оттого, что наехавший на эту толпу генерал Ермолов, узнав, что солдаты разбредаются по лавкам, а толпы жителей запружают мост, приказал снять орудия с передков и сделать пример, что он будет стрелять по мосту. Толпа, валя повозки, давя друг друга, отчаянно кричала, теснясь, расчистила мост, и войска двинулись вперед.


В самом городе между тем было пусто. По улицам никого почти не было. Ворота и лавки все были заперты; кое где около кабаков слышались одинокие крики или пьяное пенье. Никто не ездил по улицам, и редко слышались шаги пешеходов. На Поварской было совершенно тихо и пустынно. На огромном дворе дома Ростовых валялись объедки сена, помет съехавшего обоза и не было видно ни одного человека. В оставшемся со всем своим добром доме Ростовых два человека были в большой гостиной. Это были дворник Игнат и казачок Мишка, внук Васильича, оставшийся в Москве с дедом. Мишка, открыв клавикорды, играл на них одним пальцем. Дворник, подбоченившись и радостно улыбаясь, стоял пред большим зеркалом.
– Вот ловко то! А? Дядюшка Игнат! – говорил мальчик, вдруг начиная хлопать обеими руками по клавишам.
– Ишь ты! – отвечал Игнат, дивуясь на то, как все более и более улыбалось его лицо в зеркале.
– Бессовестные! Право, бессовестные! – заговорил сзади их голос тихо вошедшей Мавры Кузминишны. – Эка, толсторожий, зубы то скалит. На это вас взять! Там все не прибрано, Васильич с ног сбился. Дай срок!
Игнат, поправляя поясок, перестав улыбаться и покорно опустив глаза, пошел вон из комнаты.
– Тетенька, я полегоньку, – сказал мальчик.
– Я те дам полегоньку. Постреленок! – крикнула Мавра Кузминишна, замахиваясь на него рукой. – Иди деду самовар ставь.
Мавра Кузминишна, смахнув пыль, закрыла клавикорды и, тяжело вздохнув, вышла из гостиной и заперла входную дверь.
Выйдя на двор, Мавра Кузминишна задумалась о том, куда ей идти теперь: пить ли чай к Васильичу во флигель или в кладовую прибрать то, что еще не было прибрано?
В тихой улице послышались быстрые шаги. Шаги остановились у калитки; щеколда стала стучать под рукой, старавшейся отпереть ее.
Мавра Кузминишна подошла к калитке.
– Кого надо?
– Графа, графа Илью Андреича Ростова.
– Да вы кто?
– Я офицер. Мне бы видеть нужно, – сказал русский приятный и барский голос.
Мавра Кузминишна отперла калитку. И на двор вошел лет восемнадцати круглолицый офицер, типом лица похожий на Ростовых.
– Уехали, батюшка. Вчерашнего числа в вечерни изволили уехать, – ласково сказала Мавра Кузмипишна.
Молодой офицер, стоя в калитке, как бы в нерешительности войти или не войти ему, пощелкал языком.
– Ах, какая досада!.. – проговорил он. – Мне бы вчера… Ах, как жалко!..
Мавра Кузминишна между тем внимательно и сочувственно разглядывала знакомые ей черты ростовской породы в лице молодого человека, и изорванную шинель, и стоптанные сапоги, которые были на нем.