Фоминых, Евгений Иванович

Евгений Иванович Фоминых
Дата рождения	24 декабря 1906(1906-12-24)
Место рождения	станция Койданово (Дзержинск), Минская губерния, Российская империя
Дата смерти	22 мая 1977(1977-05-22) (70 лет)
Место смерти	Москва, СССР
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	танковые войска
Годы службы	1928—1960
Звание	генерал-лейтенант
Командовал	29-й танковый корпус 25-й танковый корпус 25-я танковая дивизия 6-я гвардейская танковая армия
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии	Других государств:

Евгений Иванович Фоминых (24 декабря 1906 — 22 мая 1977) — советский военачальник, генерал-лейтенант (с 27.06.1945), Герой Советского Союза. Командовал 25-м танковым корпусом, который разоружил и пленил армию Власова.

Биография

Родился 24 декабря 1906 года на станции Койданово (Дзержинск), Минской губернии в семье рабочего. В 1914 году переехал на постоянное проживание в Златоуст. После окончания паровозной школы, учеником слесаря поступил в паровозное депо. С 1925 года — член ВКП(б)/КПСС. С 1926 года по ноябрь 1928 года — секретарь местного райкома ВЛКСМ.

На службе в Красной Армии

В ноябре 1928 года призван в Красную Армию. В 1929 году окончил полковую школу 11-го железнодорожного полка. В сентябре 1930 года уволен в запас.

В мае 1931 года вновь призван на службу и направлен на учёбу в Саратовскую бронетанковую школу. С ноября 1935 года — слушатель ВАМиМ РККА имени И. В. Сталина. В мае 1941 года, после окончания учёбы, назначен командиром батальона тяжёлых танков 45-го танкового полка 23-й танковой дивизии ПрибОВО.

Великая Отечественная война

Войну встретил на Северо-Западном фронте, участвовал в приграничном сражение в Прибалтике.

В августе 1941 года назначен командиром тяжёлых танков 56-го танкового полка 28-й танковой дивизии. В конце августа тяжело заболел и был отправлен в госпиталь на излечение. С декабря 1941 года — преподаватель тактики 2-го Харьковского танкового училища.

В апреле 1942 года назначен старшим помощником начальника оперативного отдела 8-го танкового корпуса. Был ранен.

В октябре того же года назначен начальником штаба 25-й танковой бригады. С ноября 1942 года — командир 12-го отдельного гвардейского танкового полка прорыва, с марта 1943 года — начальник штаба.

С июля 1944 года — командир 29-го танкового корпуса 5-й гвардейской танковой армии. Корпус особо отличился в танковом сражении под Прохоровкой, Белгородско-Харьковской, Кировоградской, Корсунь-Шевченковской, Уманско-Ботошанской, Вильнюсской, Минской и Каунасской наступательных операциях, при освобождении городов: Кировоград, Звенигородка, Умань, Борисов, Молодечно, Вильнюс.

С 10 ноября 1944 года и до конца войны — командир 25-го танкового корпуса 3-й гвардейской танковой армии. Под командованием Е. И. Фоминых корпус участвовал в Сандомирско-Силезской, Нижне-Силезской и Берлинской наступательных операциях, освобождении городов: Острув, Фрайштадт, Глогау, Котбус, Люббен.

За умелое руководство частями корпуса при форсировании реки Одер и в наступлении на берлинском направлении генерал-майор Е. И. Фоминых был удостоен звания Героя Советского Союза.

12 мая 1945 года, в районе города Праги, частями 25-го танкового корпуса генерал-майора Е. И. Фоминых был пленён генерал Власов.

Послевоенное время

С июля 1945 года по январь 1947 года командовал 25-й танковой дивизией ЦГВ, в которую был преобразован 25-й танковый корпус. 27 июля 1945 года Е. И. Фоминых присвоено звание генерал-лейтенант танковых войск.

В декабре 1948 года с золотой медалью окончил Высшую военную академию имени К. Е. Ворошилова.

В январе 1949 года назначен командующим БТиМВ ЗакВО. С марта 1953 года — 1-й заместитель начальника Военной академии бронетанковых войск имени И. В. Сталина.

С февраля 1958 года — командующий 6-й гвардейской танковой армией. С сентября 1960 года в отставке.

Умер 22 мая 1977 года в Москве. Похоронен на Ваганьковском кладбище.

Награды

• Медаль Золотая Звезда Героя Советского Союза (№ 6699) (29.05.1945);
• два ордена Ленина;
• четыре ордена Красного Знамени;
• орден Кутузова 1 степени;
• два ордена Суворова 2 степени;
• два ордена Красной Звезды;
• медали;
• иностранные награды.

Интересные факты

• За годы войны был ранен 4 раза.

Память

• В честь Е. И. Фоминых названа одна из улиц в его родном Дзержинске.
• В школе № 90 города Златоуста создан музей истории школы «Людям будущего», в котором хранятся материалы о земляке. Так же его имя носит трамвай, построенный на средства от собранного учениками этой школы металлолома.

Литература

• Коллектив авторов. Великая Отечественная: Комкоры. Военный биографический словарь / Под общей редакцией М. Г. Вожакина. — М.; Жуковский: Кучково поле, 2006. — Т. 2. — С. 193-194. — ISBN 5-901679-08-3.

Ссылки

 [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1685 Фоминых, Евгений Иванович]. Сайт «Герои Страны».

• [mechcorps.rkka.ru/files/spravochnik/personalii/biograf_f.htm Механизированные корпуса РККА].

Отрывок, характеризующий Фоминых, Евгений Иванович

– Но всё таки Билибин нашел серьезный титул адреса. И остроумный и умный человек.
– Как же?
– Главе французского правительства, au chef du gouverienement francais, – серьезно и с удовольствием сказал князь Долгоруков. – Не правда ли, что хорошо?
– Хорошо, но очень не понравится ему, – заметил Болконский.
– О, и очень! Мой брат знает его: он не раз обедал у него, у теперешнего императора, в Париже и говорил мне, что он не видал более утонченного и хитрого дипломата: знаете, соединение французской ловкости и итальянского актерства? Вы знаете его анекдоты с графом Марковым? Только один граф Марков умел с ним обращаться. Вы знаете историю платка? Это прелесть!
И словоохотливый Долгоруков, обращаясь то к Борису, то к князю Андрею, рассказал, как Бонапарт, желая испытать Маркова, нашего посланника, нарочно уронил перед ним платок и остановился, глядя на него, ожидая, вероятно, услуги от Маркова и как, Марков тотчас же уронил рядом свой платок и поднял свой, не поднимая платка Бонапарта.
– Charmant, [Очаровательно,] – сказал Болконский, – но вот что, князь, я пришел к вам просителем за этого молодого человека. Видите ли что?…
Но князь Андрей не успел докончить, как в комнату вошел адъютант, который звал князя Долгорукова к императору.
– Ах, какая досада! – сказал Долгоруков, поспешно вставая и пожимая руки князя Андрея и Бориса. – Вы знаете, я очень рад сделать всё, что от меня зависит, и для вас и для этого милого молодого человека. – Он еще раз пожал руку Бориса с выражением добродушного, искреннего и оживленного легкомыслия. – Но вы видите… до другого раза!
Бориса волновала мысль о той близости к высшей власти, в которой он в эту минуту чувствовал себя. Он сознавал себя здесь в соприкосновении с теми пружинами, которые руководили всеми теми громадными движениями масс, которых он в своем полку чувствовал себя маленькою, покорною и ничтожной» частью. Они вышли в коридор вслед за князем Долгоруковым и встретили выходившего (из той двери комнаты государя, в которую вошел Долгоруков) невысокого человека в штатском платье, с умным лицом и резкой чертой выставленной вперед челюсти, которая, не портя его, придавала ему особенную живость и изворотливость выражения. Этот невысокий человек кивнул, как своему, Долгорукому и пристально холодным взглядом стал вглядываться в князя Андрея, идя прямо на него и видимо, ожидая, чтобы князь Андрей поклонился ему или дал дорогу. Князь Андрей не сделал ни того, ни другого; в лице его выразилась злоба, и молодой человек, отвернувшись, прошел стороной коридора.
– Кто это? – спросил Борис.
– Это один из самых замечательнейших, но неприятнейших мне людей. Это министр иностранных дел, князь Адам Чарторижский.
– Вот эти люди, – сказал Болконский со вздохом, который он не мог подавить, в то время как они выходили из дворца, – вот эти то люди решают судьбы народов.
На другой день войска выступили в поход, и Борис не успел до самого Аустерлицкого сражения побывать ни у Болконского, ни у Долгорукова и остался еще на время в Измайловском полку.


На заре 16 числа эскадрон Денисова, в котором служил Николай Ростов, и который был в отряде князя Багратиона, двинулся с ночлега в дело, как говорили, и, пройдя около версты позади других колонн, был остановлен на большой дороге. Ростов видел, как мимо его прошли вперед казаки, 1 й и 2 й эскадрон гусар, пехотные батальоны с артиллерией и проехали генералы Багратион и Долгоруков с адъютантами. Весь страх, который он, как и прежде, испытывал перед делом; вся внутренняя борьба, посредством которой он преодолевал этот страх; все его мечтания о том, как он по гусарски отличится в этом деле, – пропали даром. Эскадрон их был оставлен в резерве, и Николай Ростов скучно и тоскливо провел этот день. В 9 м часу утра он услыхал пальбу впереди себя, крики ура, видел привозимых назад раненых (их было немного) и, наконец, видел, как в середине сотни казаков провели целый отряд французских кавалеристов. Очевидно, дело было кончено, и дело было, очевидно небольшое, но счастливое. Проходившие назад солдаты и офицеры рассказывали о блестящей победе, о занятии города Вишау и взятии в плен целого французского эскадрона. День был ясный, солнечный, после сильного ночного заморозка, и веселый блеск осеннего дня совпадал с известием о победе, которое передавали не только рассказы участвовавших в нем, но и радостное выражение лиц солдат, офицеров, генералов и адъютантов, ехавших туда и оттуда мимо Ростова. Тем больнее щемило сердце Николая, напрасно перестрадавшего весь страх, предшествующий сражению, и пробывшего этот веселый день в бездействии.
– Ростов, иди сюда, выпьем с горя! – крикнул Денисов, усевшись на краю дороги перед фляжкой и закуской.
Офицеры собрались кружком, закусывая и разговаривая, около погребца Денисова.
– Вот еще одного ведут! – сказал один из офицеров, указывая на французского пленного драгуна, которого вели пешком два казака.
Один из них вел в поводу взятую у пленного рослую и красивую французскую лошадь.
– Продай лошадь! – крикнул Денисов казаку.
– Изволь, ваше благородие…
Офицеры встали и окружили казаков и пленного француза. Французский драгун был молодой малый, альзасец, говоривший по французски с немецким акцентом. Он задыхался от волнения, лицо его было красно, и, услыхав французский язык, он быстро заговорил с офицерами, обращаясь то к тому, то к другому. Он говорил, что его бы не взяли; что он не виноват в том, что его взяли, а виноват le caporal, который послал его захватить попоны, что он ему говорил, что уже русские там. И ко всякому слову он прибавлял: mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval [Но не обижайте мою лошадку,] и ласкал свою лошадь. Видно было, что он не понимал хорошенько, где он находится. Он то извинялся, что его взяли, то, предполагая перед собою свое начальство, выказывал свою солдатскую исправность и заботливость о службе. Он донес с собой в наш арьергард во всей свежести атмосферу французского войска, которое так чуждо было для нас.
Казаки отдали лошадь за два червонца, и Ростов, теперь, получив деньги, самый богатый из офицеров, купил ее.
– Mais qu'on ne fasse pas de mal a mon petit cheval, – добродушно сказал альзасец Ростову, когда лошадь передана была гусару.
Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.