Фомин, Иван Александрович

Иван Фомин
Академик Иван Фомин
Основные сведения
Имя при рождении	Иван Александрович Фомин
Работы и достижения
Учёба:	Московский университет, ВХУ при ИАХ
Работал в городах	Санкт-Петербург, Москва, Киев
Архитектурный стиль	модерн (1898—1905) неоклассицизм (1905—1917) Красная дорика (1920-е)
Важнейшие постройки	Дом правительства УССР в Киеве Станции московского метро: Красные Ворота, Театральная
Градостроительные проекты	Застройка острова Голодай в Санкт-Петербурге, 1911—1914
Нереализованные проекты	Наркомтяжпром (1934), Курский вокзал (1930)
Научные труды	Соавтор «Истории русской архитектуры» (ред. И. Э. Грабарь, 1909)

Ива́н Алекса́ндрович Фоми́н (22 января [3 февраля] 1872, Орёл — 12 июня 1936, Москва) — русский и советский архитектор, преподаватель, историк архитектуры. Отец архитектора Игоря Фомина (1904—1989) и художника-графика Ираиды Фоминой (1906—1964).

Начав работу в стиле модерн, в начале 1910-x годов Фомин стал ведущим мастером петербургской неоклассической школы. В 1920-е годы разрабатывал теорию и практику «пролетарской классики» и стал одним из основателей советского монументального классицизма.

Начало карьеры. Модерн

По окончании классической Александровской гимназии в Риге, поступил в Императорский Московский университет, который через два года оставил и поступил в Императорскую Академию художеств. В 1896 году был исключен из Академии по политическим мотивам, продолжил обучение в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, затем в Париже, и через год в Москве сдал экзамен на право заниматься архитектурной практикой.

Работал в Москве в фирмах Л. Н. Кекушева и Ф. О. Шехтеля, в том числе на шехтелевских проектах особняка Рябушинского и реконструкции Художественного театра. В 1900 году по заказу Московского торгово-строительного акционерного общества построил своё первое здание в Скатертном переулке; позднее участвовал в других постройках Общества.

В 1902 году Фомин совместно с И. Е. Бондаренко и Ф. О. Шехтелем организовал в Москве выставку «Искусств и архитектуры Нового стиля». Однако попытки создания «нового» сообщества архитекторов в те годы не увенчались успехом.

Неоклассицизм

В 1903 году в эскизах Фомина наметился отход от модерна к неоклассицизму. В 1904 году он выступил в журнале «Мир Искусства» с программным заявлением в защиту александровского ампира. В 1905 году вернулся в Санк-Петербург, чтобы закончить академический курс. В 1909 году предоставил на конкурс Академии художеств композицию на тему «Курзал на Минеральных Водах» (мастерская Л. Н. Бенуа) и получил звание художника-архитектора. Ему была присуждена пенсионерская поездка за границу, во время которой он выполнил крупную серию офортов.

В 1908 году стал участвовать в составе коллектива учёных в подготовке издания труда по истории русского искусства, возглавляемого И. Э. Грабарём. В 1911 году Фомин организовал «Историческую выставку архитектуры».

В 1911—1913 годах по проектам Фомина построены в Петербурге дом Половцева на Каменном острове и дом князя С. С. Абамелик-Лазарева (набережная реки Мойки, 23). В эти же годы он проектирует дом Оболенского на озере Сайма и дом А. Г. Гагарина в имении Холомки в Псковской губернии. В 1912 году по проектам И. А. Фомина были построены памятники русским воинам, павшим в 1812 году — обелиски в Витебске и Борисове и колонна в Волковыске.

Крупнейший проект Фомина — реконструкция острова Голодай — был прерван началом Первой мировой войны. В 1911 году английская девелоперская компания выкупила восточную часть острова Голодай под строительство жилого района для среднего класса и пригласила для проектирования Ивана Фомина и Фёдора Лидваля. Фомин предложил реализовать большую ансамблевую композицию в палладианском стиле, получившую название «Новый Петербург». До начала военных действий 1914 года по проекту Фомина были завершены два полукруглых корпуса (№ 2 и 10 по нынешнему переулку Каховского), в работе принимал участие его ученик — архитектор Э. Шталберг.

26 октября 1915 году Академическое собрание «за известность на художественном поприще» избрало И. А. Фомина академиком архитектуры.

Преподаватель Высших Женских Политехнических курсов (в 1915 г. преобразованных в Женский Политехнический институт, в 1918 г. — во Второй Петроградский Политехнический институт).

Советский период

С февраля 1918 г. по сентябрь 1929 г. преподавал на архитектурном факультете Петроградских Государственных Свободных художественно-учебных мастерских — Ленинградском Высшем художественно-техническом институте (бывш. Академии художеств).

Среди учеников А. И. Фомина в разные годы были: П. В. Абросимов, А. И. Гегелло, Е. А. Левинсон, О. Л. Лялин, М. А. Минкус, В. О. Мунц, Л. М. Поляков, И. Е. Рожин, Л. В. Руднев, Н. А. Троцкий, М. А. Шепилевский и Э. Е. Шталберг.

Первыми работами Фомина советского периода были проект Дворца рабочих Московско-Нарвского района (1919 г.) и конкурсный проект крематория в Петрограде.

Под руководством Фомина летом 1920 года была проведена работа по декоративному оформлению Каменного острова и создан проект планировки и озеленения Марсова поля. В этот же период Фомин принял активное участие в проектной работе по планировке Петрограда.

В первое советское десятилетие Фоминым выполнены конкурсные проекты здания общества «Аркос» в Москве (1924), Дома Советов в Брянске (1924), Промбанка в Свердловске (1925). По его проектам были построены здания Политехнического института имени Фрунзе (главное здание, рабфак, химический и библиотечный корпуса; 1927) и научная библиотека в Иваново-Вознесенске, санаторий «Ударник» в Железноводске (1928) и Дом Совета Народных Комиссаров УССР в Киеве (1937).

Начиная с середины 1920-х годов, Фомин разрабатывает архитектурную концепцию «пролетарской классики», использующую предельно упрощённые, лаконично строгие формы, соответствующие логике построения железобетонных конструкций. Но хотя железобетон был для Фомина средством, создающим новые конструктивные возможности, он всё же считал, что «на крепкий костяк из железобетона следует надеть мясо из кирпича и камня; эта декорация есть наш архитектурный язык». Преобразуя ордерный декор в современные формы «красной дорики», Фомин приходит к выводу, что требованиям композиции современных высоких зданий отвечает спаренная колонна без баз и капителей, отсутствие традиционного антаблемента, отсутствие стенных плоскостей (так как оконный проём начинается непосредственно от колонны).

В 1929 году И. А. Фомин переехал из Ленинграда в Москву. Здесь по его проектам были построены универмаг и жилой дом общества «Динамо», выходящий своими фасадами на улицу Дзержинского, Фуркасовский переулок и Малую Лубянку (1928, соавтор А. Я. Лангман), новый корпус здания Моссовета, выходящий на улицу Станкевича (1928, соавтор Г. К. Олтаржевский), здание НКПС у Красных ворот (1930). Во всех этих зданиях наблюдается заметное влияние конструктивизма.

После того, как на июньском пленуме ЦК ВКП(б) 1931 года были приняты решения по «перестройке советской архитектуры», архитектурная жизнь в Советском Союзе принципиально изменилась, будучи поставленной под тотальный контроль высшего партийного руководства и лично И. В. Сталина. Начало 1930-х годов — это эпоха «бумажных проектов», в ходе которых происходило прояснение требований руководства к архитектуре. В этот период Фомин создаёт проекты ряда крупных общественных сооружений: дворца-музея транспортной техники, Курского вокзала в Москве, театра Красной Армии. Все эти проекты характеризуются преувеличенным вниманием к внешнему декору, в них вводятся такие элементы классического стиля, как портики, ротонды и аркады, а в их оформлении используются скульптуры и рельефы.

В 1933 году Фомин получает предложение руководить архитектурно-проектной мастерской Моссовета № 3. Поздние работы Фомина, выполненные совместно с учениками — это конкурсные проекты театра в Ашхабаде (1934), здания Наркомтяжпрома на Красной площади (1934), городка Академии наук СССР в Москве (1934, соавторы), санатория Комиссии содействия учёным в Сочи (1935, соавтор Л. М. Поляков)

Лаконичный стиль Фомина нашёл своё органичное применение в классической декорации массивных пилонов и сводов станций метрополитена глубокого заложения «Красные Ворота» (1934) и «Площадь Свердлова» (1936, работа завершена Л. М. Поляковым).

По проекту Фомина построено здание Совнаркома УССР в Киеве (1935, соавтор Абросимов П. В.). Стволы трёхчетвертных колонн большого ордера, охватывающие семь этажей этого здания, обработаны рустом с рельефной фактурой «под шубу» и снабжены базами и капителями. Стилистика этого здания предвещает послевоенный «сталинский ампир».

Иван Александрович Фомин похоронен в Москве на Новодевичьем кладбище.

Проекты и постройки

• Особняк В. И. Рекк (1900, Москва, Скатертный переулок, 20), перестроен;
• Служебные постройки во владении Московского Торгового Строительного Акционерного Общества (1901, Москва, Пречистенский переулок), не осуществлён;
• Мебель и отделка интерьеров выставки «Архитектура и художественная промышленность нового стиля» (1902, Москва, Столешников переулок, 13), не сохранились;
• Конкурсный проект дома-особняка князя П. П. Волконского, 1-я премия (1903, Москва), не осуществлён;
• Проект дома-особняка художника К. Коровина (1903, Крым), не осуществлён;
• Эскизы фасадов настоятельного корпуса трапезной и келий Ферапонтова монастыря (1904, Вологодская область), не осуществлён;
• Эскиз деревянной дачи в стиле Empire (1904);
• Конкурсный проект больницы имени Петра I (1906, Санкт-Петербург);
• Проект дома-особняка Общества художников (1906), не осуществлён;
• Конкурсный проект памятника А. Г. Каменскому, 2-я премия (1907, Пермь);
• Конкурсный проект памятника жертвам погрома 1905 года, 1-я премия (1907, Одесса);
• Внутренняя отделка квартиры Поммер (1907—1908, Санкт-Петербург);
• Проект реконструкции Николаевского вокзала (1907—1910, Санкт-Петербург), не осуществлён;
• Конкурсный проект здания соборной мечети (1908, Санкт-Петербург), не осуществлён;
• Проект загородного дома (1908, Подольская губерния);
• Памятник Петру I (1908, Санкт-Петербург);
• Пристройка галереи и реконструкция интерьеров дома княгини М. А. Шаховской (1909—1910, Санкт-Петербург, набережная реки Фонтанки, 27);
• Проект переустройства Исакиевского собора (1910, Санкт-Петербург);
• Конкурсный проект здания музея 1812 года, 3-я премия (1910, Москва);
• Проект здания губернской земской управы (1910, Минск);
• Перестройка загородного дома князя А. В. Оболенского на озере Сайма (1910—1912, Финляндия);
• Конкурсный проект Бородинского моста, совместно с инженером Г. П. Передрием, 2-я премия (1911, Москва), не осуществлён;
• Конкурсный проект грязелечебницы (1911, Ессентуки);
• Конкурсный проект грязелечебницы, 2-я премия (1911, Железноводск);
• Проект виллы В. Н. Калиновского (1911, Крым);
• Конкурсный проект доходного дома 2-го Российского страхового общества, 2-я премия (1911, Санкт-Петербург);
• Доходный дом (?) (1911—1912, Санкт-Петербург, переулок Каховского, 10);
• Памятник воинам, павшим под Витебском в 1812 году, 1-я премия (1911—1912);
• Дача А. А. Половцова (1911—1913, набережная Средней Невки, 6);
• Усадебный дом Е. В. Ксидо в Хмельнике (1911—1915, Подольская губерния);
• Конкурсный проект Контрактового дома (1912, Киев);
• Проект памятника воинам, павшим под Борисовым в 1812 году (1912);
• Проект памятника воинам, павшим под Волковыском в 1812 году (1912);
• Конкурсный проект здания Николаевского вокзала (1912, Санкт-Петербург);
• Церковь в имении Е. Э. Картавцева «Мариоки» (1912, Мариоки, Финляндия);
• Проект звонницы Всех Скорбящих Радости (1912, Мариоки, Финляндия);
• Доходный дом товарищества «Новый Петербург» (1912, Санкт-Петербург, Железноводская улица / переулок Каховского, 2);
• Памятник на могиле Л. М. Мациевича (1912, Санкт-Петербург, Никольское кладбище Александро-Невской лавры);
• Интерьеры дома В. А. Ратькова-Рожнова (1912, Санкт-Петербург, Дворцовая набережная, 8);
• Дом в имении князя А. Г. Гагарина «Холомки» (1912—1913, 17 км к юго-западу от Порхова, Псковская область);
• Интерьеры особняка Я. В. Ратькова-Рожнова (1912—1913, Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, 86);
• Интерьеры дома Л. В. Голубева (1912—1913, Санкт-Петербург, Большой проспект Васильевского острова, 8);
• Внутренняя отделка Пушкинского лицея при музее (1912—1914, Пушкин);
• Внутрення отделка дома графини Орловой (1912—1914, Санкт-Петербург);
• Внутренняя отделка дома Р. А. Голенищева-Кутузова (1912—1914, Санут-Петербург);
• Усадьба княгини М. Г. Щербатовой (1912—1914, Немиров, Украина);
• Доходный дом Л. К. Соловьёвой (1912—1914, Великий Новгород);
• Проект Крестьянского поземельного банка (1912—1914, Симферополь);
• Проект церкви и надгробной часовни для Клейнмихеля (1912—1914);
• Реконструкция доходного дома (1912—1914, Санкт-Петербург, Остров Декабристов);
• Проект дома в усадьбе Н. В. Спиридонова (Лейстиля, Финляндия);
• Проект застройки Тучкова буяна (1913, Санкт-Петербург, Петроградский остров);
• Интерьеры особняка Д. Б. Нейдгарта (1913, Санкт-Петербург, Захарьевская улица, 31);
• Интерьеры дома графа И. И. Воронцова-Дашкова (1913—1914, Санкт-Петербург, Моховая улица, 10);
• Особняк князя С. С. Абамелек-Лазарева (1913—1914, Санкт-Петербург, набережная реки Мойки, 23);
• Фонарики-обелиски на мосту Ломоносова (1913—1915, Санкт-Петербург);
• Портал парадного входа (1914, Санкт-Петербург, Большая Морская улица, 16);
• Проект церкви (1914, Борисов);
• Конкурсный проект здания приюта для вдов памяти Оболенских (1914, Санкт-Петербург, Сосновка);
• Конкурсный проект здания Государственного банка для отделения вкладов хранения и отдела зернохранилищ (1914, Санкт-Петербург);
• Проект виллы Мциховского (1915, Ласпи, Крым);
• Конкурсный проект здания Общества взаимного кредита печатного дела, 2-я премия (1915, Санкт-Петербург);
• Конкурсный проект здания Сельскохозяйственного музея, 1-я премия (1915, Санкт-Петербург);
• Проект виллы Ф. И. Шаляпина (1915, Крым);
• Вилла «Араминда» (1915, Алупка, Крым);
• Проект церкви-мавзолея (1915, Борисов);
• Внутрення отделка дома Животовского (1916, Санкт-Петербург, Каменноостровский проспект);
• Проект курорта (1916, Ласпи, Крым);
• Проект гостиницы на Крестовой горе (1916, Кисловодск);
• Конкурсный проект доходного дома Акционерного общества «Техногор» (1916, Санкт-Петербург);
• Проект планировки Сергеево-Каменки (1916, Санкт-Петербург);

Память

Именем архитектора названы улица и сад в Санкт-Петербурге.

В Орле, на родине И. Фомина, его именем названы улица и сквер.

См. также

• Социалистический реализм
• Сталинский ампир
• Конструктивизм в архитектуре Москвы

Литература

Архивные источники

• Личное дело, заведенное в ИАХ // РГИА. Ф. 789. Оп. 12. 1894 г. Д. И-20.

Литература

• Ежегодник Общества архитекторов-художников. Выпуск 12. Ленинград. 1927 г. Стр. .
• Ежегодник Общества архитекторов-художников. Выпуск 13. Ленинград. 1930 г. Стр. 128—132.
• Ильин М. Иван Александрович Фомин. - Москва: Издательство Академии Архитектуры СССР, 1946. - 50 с.
• Стригалёв А. Иван Александрович Фомин // Архитектура СССР. — 1972. — № 2. — С. 17—24.
• Лисовский В. Г. И. А. Фомин. — Л.: Лениздат, 1979. — 160 с. — (Зодчие нашего города). — 40 000 экз. (обл.)
• Лисовский В. Г. Иван Фомин и метаморфозы русской неоклассики. — СПб.: Коло, 2008. — 488 с.
• Минкус М., Пекарева Н. И. А. Фомин. М.: ГИЛСА, 1953 г.
• Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 415—426. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
• Хмельницкий Д. С. Архитектура Сталина: Психология и стиль. М.: «Прогресс-Традиция», 2007 г.
• Хан-Магомедов С. О. Иван Фомин. М.: ГНИМА им. А. В. Щусева, фонд «Русский авангард». 2011 г.

Ссылки

• Старостина А. [www.archi.ru/publications/virtual/fomin/index.htm Дореволюционные интерьеры Ивана Фомина.]
• Jason Grant. [nostalgicglass.org/background.php?pn=14 «Polovtsov Dacha», history of the building.]

Отрывок, характеризующий Фомин, Иван Александрович

Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]