Фонсека, Даниэль

Даниэль Фонсека
Общая информация
Полное имя	Даниэль Фонсека Гарис
Прозвище	Бобёр (El castor), Кролик (Coniglio)
Родился
Гражданство
Рост	183 см
Вес	77 кг
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	Завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Насьональ
Клубная карьера*
1988—1990	Насьональ	14 (3)
1990—1992	Кальяри	50 (17)
1992—1994	Наполи	58 (31)
1994—1997	Рома	65 (20)
1997—2000	Ювентус	40 (10)
2000—2001	Ривер Плейт	0 (0)
2001	Насьональ	5 (2)
2002—2003	Комо	2 (0)
Национальная сборная**
1990—1997	Уругвай	30 (11)
Международные медали
Кубки Америки
Золото	Уругвай 1995
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах.

Даниэ́ль Фонсе́ка Га́рис (исп. Daniel Fonseca Garis; 13 сентября 1969, Монтевидео) — уругвайский футболист, завершивший карьеру. Играл на позиции нападающего.

Карьера

Даниэль Фонсека начал свою карьеру в клубе «Насьональ» в 1988 году, и выступал за эту команду на протяжении двух лет, проведя 14 матчей и забив 3 мяча, выиграв с командой южноамериканский суперкубок и Межамериканский кубок в 1989 году, годом раньше «Насьональ» победил в кубке Либертадорес и межконтинентальный кубок, но Фонсека в них участия не принимал.

В 1990 году Фонсека перешёл в итальянский клуб «Кальяри», там номинальный центральный нападающий Фонсека играл слева в полузащите, выполняя функции вингера, потому в первом сезоне Фонсека забил лишь 8 голов в 27 матчах, а во втором 9 мячей в 23 встречах. Летом 1992 года Фонсека перешёл в клуб «Наполи», который искал замену Диего Марадоне, который был дисквалифицирован на 16 месяцев. Действую на привычной позиции центрфорварда, Фонсека в чемпионате забил 16 мячей, но более всего запомнился матчем на Кубок УЕФА против «Валенсии», в котором Фонсека забил все 5 мячей своей команды, а Наполи победил 5:1. Во втором сезоне Фонсека забил 15 голов в 27 играх, став кумиром тиффози. Но по окончании сезона Фонсеку выставили на трансфер из-за денежных проблем «Наполи».

Покупатели на Фонсеку нашлись быстро, им оказалась «Рома», заплатившая 20 млрд лир «Наполи» и купившая неаполитанскому клубу игрока «Торино» Бенито Карбоне. Однако в «Роме» Фонсека не показывал большой результативности, забив в первый и второй сезон по восемь мячей, а в третий вообще лишь четыре гола, в ту пору в «Роме» лидером нападения был Абель Бальбо, а Фонсека лишь заменял аргентинца, который часто травмировался. В 1997 году Фонсеку купил клуб «Ювентус», искавший нападающего, умеющего выйти на замену, в первый сезон Даниэль провёл в составе «Юве» 15 матчей и забил 4 мяча, большую часть игр выхода на замену. Но уже в следующем сезоне форвард отвоевал место в основе, часто играл (25 матчей) и немного забил (6 голов), но начало сезона 1999-2000 омрачила тяжелая травма Фонсеки, из-за которой уругваец за 2 года провёл лишь 2 матча.

В 2000 году Фонсека в разгар итальянского сезона разорвал, по обоюдному согласию, контракт со «Старой Синьорой» и перешёл в аргентинский «Ривер Плейт», запомнившись тем, что принёс «Риверу» ничью в принципиальном матче с «Бокой Хуниорс» в матче турнира Верано, но Фонсека провёл в «Ривере» лишь 2 месяца. В 2001 году Фонсека вернулся в «Насьональ», в котором Фонсека проводит 5 матчей и забивает 2 гола, выигрывая национальное первенство. В том же 2001-м Фонсека перешёл в итальянский «Комо», но там почти не играл, а в 2003 году решил завершить карьеру, после того, как тренер клуба сказал, что Фонсека не вписывается в его игровую схему и играть в первой команде «Комо» Фонсека не будет.

После окончания карьеры Фонсека устроился агентом, представляя интересы таких футболистов, как Фернандо Муслера, Мартин Касерес, Давид Трезеге, Луис Альберто Суарес.

19 мая 2007 года Фонсека был осуждён на два года тюрьмы за изнасилование массажистки салона из города Комо, после переговоров с пострадавшей и выплатой ей 280 тыс. евро, дело ограничилось условным наказанием Даниэля. Но из-за того, что оно всё же было возбуждено, ФИФА автоматически запретила Фонсеке представлять интересы футболистов из-за регламента, согласно которому агенты не должны иметь уголовных наказаний.

Достижения

• Чемпион Италии: 1998
• Чемпион Уругвая: 2002
• Обладатель Рекопы: 1989
• Обладатель межамериканского кубка: 1989
• Обладатель кубка Интертото: 1999
• Обладатель Суперкубка Италии: 1997

Ссылки

• [www.national-football-teams.com/v2/player.php?id=13156 Статистика на сайте National Football Teams] (англ.)
• [int.soccerway.com/news/2003/February/12/fonseca-about-deciding-to-quit-football/ Fonseca about deciding to quit football]

</div>

Отрывок, характеризующий Фонсека, Даниэль

– Так я пойду к себе. Когда можно будет, вы мне скажите.
Он вышел, и звонкий, но негромкий смех сестры с родинкой послышался за ним.
На другой день приехал князь Василий и поместился в доме графа. Он призвал к себе Пьера и сказал ему:
– Mon cher, si vous vous conduisez ici, comme a Petersbourg, vous finirez tres mal; c'est tout ce que je vous dis. [Мой милый, если вы будете вести себя здесь, как в Петербурге, вы кончите очень дурно; больше мне нечего вам сказать.] Граф очень, очень болен: тебе совсем не надо его видеть.
С тех пор Пьера не тревожили, и он целый день проводил один наверху, в своей комнате.
В то время как Борис вошел к нему, Пьер ходил по своей комнате, изредка останавливаясь в углах, делая угрожающие жесты к стене, как будто пронзая невидимого врага шпагой, и строго взглядывая сверх очков и затем вновь начиная свою прогулку, проговаривая неясные слова, пожимая плечами и разводя руками.
– L'Angleterre a vecu, [Англии конец,] – проговорил он, нахмуриваясь и указывая на кого то пальцем. – M. Pitt comme traitre a la nation et au droit des gens est condamiene a… [Питт, как изменник нации и народному праву, приговаривается к…] – Он не успел договорить приговора Питту, воображая себя в эту минуту самим Наполеоном и вместе с своим героем уже совершив опасный переезд через Па де Кале и завоевав Лондон, – как увидал входившего к нему молодого, стройного и красивого офицера. Он остановился. Пьер оставил Бориса четырнадцатилетним мальчиком и решительно не помнил его; но, несмотря на то, с свойственною ему быстрою и радушною манерой взял его за руку и дружелюбно улыбнулся.
– Вы меня помните? – спокойно, с приятной улыбкой сказал Борис. – Я с матушкой приехал к графу, но он, кажется, не совсем здоров.
– Да, кажется, нездоров. Его всё тревожат, – отвечал Пьер, стараясь вспомнить, кто этот молодой человек.
Борис чувствовал, что Пьер не узнает его, но не считал нужным называть себя и, не испытывая ни малейшего смущения, смотрел ему прямо в глаза.
– Граф Ростов просил вас нынче приехать к нему обедать, – сказал он после довольно долгого и неловкого для Пьера молчания.
– А! Граф Ростов! – радостно заговорил Пьер. – Так вы его сын, Илья. Я, можете себе представить, в первую минуту не узнал вас. Помните, как мы на Воробьевы горы ездили c m me Jacquot… [мадам Жако…] давно.
– Вы ошибаетесь, – неторопливо, с смелою и несколько насмешливою улыбкой проговорил Борис. – Я Борис, сын княгини Анны Михайловны Друбецкой. Ростова отца зовут Ильей, а сына – Николаем. И я m me Jacquot никакой не знал.
Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?