Формула согласия

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Формула Согласия»)
Перейти к: навигация, поиск

Формула Согласия (лат. Formula Concordiae) — одна из символических книг в лютеранстве, подписанная шестью лютеранскими теологами 29 мая 1577 года в монастыре Бергер близ Магдебурга (отсюда первоначальное название: Бергская книга) и переведенная на латынь в 1584 году. Этими теологами были: Якоб Андреэ (автор краткой версии), Николаус Зельнеккер, Кристоф Кёрнер, Давид Хитреус, Андреас Мускулус, Мартин Хемниц. По догматической значимости равна «Аугсбургскому исповеданию». Она должна была послужить прекращению распри между ортодоксальными гнесиолютеранами и прокальвинистскими меланхтонистами, возникшей после смерти Лютера.



История создания

После смерти Лютера главой лютеран стал его друг и сподвижник Меланхтон, однако его уступчивость спровоцировала реакцию гнесиолютеран во главе с Флациусом. Двое теологов — Андреэ и Хемниц — решили с одной стороны положить конец этим спорам, а с другой — не допустить унии с кальвинистами. Начало работе было положено в 1569 году курфюрстом Августом, который пригласил Андреэ в Виттенберг — колыбель Реформации. К работе присоединился Хемниц, который взял на себя редакцию артикула «О свободе воли», и Китреус, занявшийся вопросами Причастия. Первый вариант Формулы Согласия был готов летом 1576 году в Торгау. После получения отзывов и внесения незначительных правок документ был торжественно подписан в Берге в 1577 году.

Однако намерение соединить все лютеранские церкви под знаменем нового символа не имело успеха. Церковное признание Формула Согласия получила в курфюршествах Саксонии и Бранденбурге, в 20 герцогствах, 24 графствах, 35 имперских городах; отвергли её в Гессене, Цвайбрюккене, Ангальте, Померании, Дании, Швеции, Нюрнберге, Страсбурге и т. д. Формула Согласия первоначально была написана по-немецки в 12 статьях и лишь позже Лукасом Озиандером переведена на латинский язык.

Содержание

  • Библия — единственный критерий правильности веры, прочие книги могут носить лишь вспомогательный характер (Sola Scriptura).
  • Исповедание трех Символов веры.
  • Катехизисы Лютера, вошедшие в Книгу Согласия, названы «Библией для мирян»
  • 1 артикул. Убеждение в абсолютной испорченности человеческой природы.
Первородный грех является отнюдь не слабым и незначительным, но столь глубоким извращением человеческой природы, что ничего здорового или неразвращенного не осталось в человеческом теле и человеческой душе
  • 2 артикул. "Воля человека при его обращении совершенно пассивна" (монергизм)
  • 3 артикул. "Вера не оправдывает без добрых дел"
  • 4 артикул. «Добрые дела, конечно и несомненно, следуют за истинной верой»
  • 5 артикул (лат. De Lege et Evangelio) — разделение Закона и Евангелия): «Евангелие — это проповедь покаяния и прощения грехов»
  • 6 артикул: 3 применения закона: дисциплина, осознание грехов, моральное руководство
  • 7 артикул (лат. De Cœna Domini): Критика цвинглианства (сакраментариев) и папизма в вопросе о Причастии: Тело Христово присутствует (consubstantiatio) в хлебе, но не символизируется и не пресуществляется (transsubstantiatio). (см. 10 артикул Аугсбургское исповедание). Критика утонченного сакраментализма: тело Христово присутствует не духовно, но подлинно поедается зубами.
  • 8 артикул. Утверждение Богородицы (лат. Mater Dei)
  • 9 артикул (лат. De Descensu Christi ad Inferos). «Христос сошел в ад и уничтожил ад для всех верующих»
  • 10 артикул (О церковных обрядах). О необязательных предписаниях (лат. Adiaphora). «община Божья в любом месте и в любое время имеет власть, согласуясь с собственными обстоятельствами, изменять подобные церемонии»
  • 11 артикул: разделение предведения и предопределения (лат. Prædestinatio).
  • 12 артикул. О ересях (лат. De Aliis Hæresibus et Sectis).
    • Анабаптисты лат. Errores Anabaptistarum), утверждающие праведность младенцев и отрицающие первородный грех
    • Швенкфельдеры (лат. Errores Schwencofeldianorum), утверждающие совершенство обращенных
    • Новоариане (лат. Error Novorum Arianorum), отрицающие божественность Иисуса Христа
    • Антитринитарии (лат. Error Antitrinitariorum), дополняющие триипостасность троесущием.

Напишите отзыв о статье "Формула согласия"

Ссылки

  • [www.soluschristus.ru/biblioteka/kniga_soglasiya/kniga_soglasiya_veroispovedanie_i_uchenie_lyuteranskoj_cerkvi/formula_soglasiya_konspektivnoe_izlozhenie/ Формула Согласия. Конспективное изложение]
  • [www.ccel.org/ccel/schaff/creeds3.iii.iv.html Formula Concordiae (лат, англ)]
При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Формула согласия

– Я? я?.. – сказал Пьер, чувствуя необходимость умалить как возможно свое общественное положение, чтобы быть ближе и понятнее для солдат. – Я по настоящему ополченный офицер, только моей дружины тут нет; я приезжал на сраженье и потерял своих.
– Вишь ты! – сказал один из солдат.
Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.