Формы титулования в Российской империи

Титулование — в сословно-феодальном обществе форма обращения к лицам дворянского происхождения, духовным и государственным служащим для подчёркивания их особого, привилегированного положения в соответствии с присвоенным им титулом, саном, чином.

Слово «государь» в России в старину употребляли безразлично, вместо «господин», «барин», «помещик», «вельможа». В XIX веке к царю обращались «Всемилостивейший Государь», к великим князьям — «Милостивейший Государь», ко всем частным лицам — «милостивый государь» (при обращении к высшему), «милостивый государь мой» (к равному), «государь мой» (к низшему). Слова «сударь» (также с ударением на второй слог), «сударик» (дружественное) употреблялись преимущественно в устной речи.

В допетровской России титулы имели только цари и наследники удельных князей, являвшихся, по сути, монархами в удельных княжествах. Первым начал титуловаться Великим Князем всея Руси Симеон Иванович Гордый; Иван III установил большой и малый титулы. В 1547 Иван IV принял титул царя; в 1721 Сенат и Синод поднесли Петру I титул императора. Пётр I начал жаловать титулы графа и барона, вместе с ними появились соответствующие титулования: «сиятельство» и «светлость». Последнее позже сохранилось лишь в некоторых княжеских родах (светлейшие князья). С появлением Табели о рангах сложилась система титулования лиц, имеющих чины. После Октябрьской революции 1917 года все титулы были упразднены вместе с сословиями, а правила титулования — отменены.

В современном мире понятие «титулование» получило второе значение в рамках этики межличностных отношений в деловых, научных и профессиональных кругах. В этом случае титулование используется в соответствии с занимаемой должностью либо учёной степенью лица, к которому обращаются. В то же время титулование используется в своём первоначальном понятии в ряде стран, в которых сохранилась монархия в целом либо дворянско-сословные общества в частности (к примеру, Великобритания или дворянское общество России).

Виды титулования в России

Титулование при обращении к лицам императорской семьи или дворянского происхождения

В России существовали титулы, употреблявшиеся при обращении к членам императорского дома Романовых и лицам дворянского происхождения:

«Ваше Императорское Величество» — к императору, императрице и вдовствующей императрице;

«Ваше Императорское Высочество» — к великому князю (детям и внукам императора, а в 1797—1886 годах и правнукам и праправнукам императора);

«Ваше Высочество» — к князьям императорской крови;

«Ваша Светлость» — к герцогам; младшим детям правнуков императора и их мужским потомкам, а также к светлейшим князьям по пожалованию.

«Ваше Сиятельство» — к князьям, графам.

«Ваше Благородие» — к баронам и всем остальным дворянам.

«Господин Князь» — к лицам, имеющим титул князей татарских (или инородных).

Титулование при обращении к лицам, имеющим чины в соответствии с «Табелью о рангах»

При обращении к лицам, имевшим те или иные чины, в соответствии с «Табелью о рангах» лица равные по чину или нижестоящие были обязаны употреблять следующие титулы (в зависимости от класса):

«Ваше высокопревосходительство» — к лицам в чинах 1 и 2 классов;

«Ваше превосходительство» — к лицам в чинах 3 и 4 классов;

«Ваше высокородие» — к лицам в чинах 5 класса;

«Ваше высокоблагородие» — к лицам в чинах 6—8 классов;

«Ваше благородие» — к лицам в чинах 9—14 классов.

Титулование при обращении к лицам, имеющим духовный сан

При обращении к лицам, имеющим духовный сан, в России употребляются и поныне следующие титулования:

«Ваше Святейшество» — к патриарху (до 1721 г. и после 1917 г.);

«Ваше Высокопреосвященство» — к митрополитам и архиепископам;

«Ваше Преосвященство» — к епископам;

«Ваше Высокопреподобие» — к архимандритам, игуменам монастырей и протоиереям;

«Ваше Преподобие» — к иеромонахам и иереям;

«Ваше Благовестие» — к протодиаконам и архидиаконам.

«Ваше Боголюбие» — к диаконам и иеродиаконам.

Титулование лиц, имеющих одновременно титул, сан, чин

В Российской империи распространённой была практика, когда лица дворянского происхождения состояли на царской службе. В данном случае они имели и титул, и чин. С другой стороны, нередкими были случаи, когда дворяне шли на духовную службу и получали сан. В этих случаях имело место доминирование одного вида титулования над другим. Высшим видом титулования являлось титулование по сану, потом по титулу и уже потом по чину. К примеру, если дворянин занимал государственную должность, имел 9 чин, но титул графа, то в соответствии с правилами титулования обращаться к нему необходимо было «ваше сиятельство» (но никак не «ваше благородие»). С другой стороны, если князь получал духовный сан, то и обращение к нему должно было быть по духовному сану, но не по титулу.

Ссылки

• [old.portal-slovo.ru/rus/history/87/9256/ Царская власть в XVII веке: титулование и положение Предисловие, подготовка текстов, комментарии Г. В. Талиной]
• [www.gramota.ru/spravka/letters/?rub=rubric_94 Формы титулования в царской России]
• [gosudarstvo.voskres.ru/army/range-table.htm Табель о рангах]
• Ботавина Р. Н. Этика деловых отношений: Учеб. пособие. — М.: Финансы и статистика, 2001. — 208с.

Отрывок, характеризующий Формы титулования в Российской империи

Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»