Форрест Гамп

Форрест Гамп
англ. Forrest Gump
Жанр	трагикомедия
Режиссёр	Роберт Земекис
Продюсер	Венди Файнерман Стив Тиш Стив Старки
Автор сценария	Эрик Рот Уинстон Грум (роман)
В главных ролях	Том Хэнкс Робин Райт Гэри Синиз Майкелти Уильямсон Салли Филд
Оператор	Дон Бёрджесс
Композитор	Алан Сильвестри
Кинокомпания	Paramount Pictures
Длительность	142 мин.
Бюджет	$ 55 000 000
Сборы	677 945 399 $
Страна	США США
Язык	английский
Год	1994
IMDb	ID 0109830
Выход фильма «Форрест Гамп» (оригинальное название — англ. Forrest Gump)

К:Фильмы 1994 года

«Фо́ррест Гамп» (англ. Forrest Gump) — драма, девятый полнометражный фильм режиссёра Роберта Земекиса. Поставлен по одноимённому роману Уинстона Грума (1986), вышел на экраны в 1994 году. Наиболее успешный фильм режиссёра как среди зрителей (первое место по сборам в 1994 году), так и среди критиков и профессиональных кинематографистов (38 наград по всему миру, включая 6 премий «Оскар»).

В центре действия фильма находится главный герой — Форрест Гамп (созвучно с англ. forest gump, то есть «лесной болван», сравните с русским «деревенский дурачок») из вымышленного города Гринбоу, штат Алабама. По сюжету, умственно отсталого Форреста жизнь как щепку проносит через важнейшие события американской истории второй половины XX века. Но он не теряется и, благодаря своим спортивным способностям, хорошему характеру и привитой матерью необыкновенной жизнестойкости, совершает военный подвиг, добивается «американской мечты» и невольно, походя, оказывает влияние на политику и популярную культуру США.

Сюжет

Фильм начинается полётом пёрышка, которое опускается с неба к ногам взрослого Форреста, сидящего на автобусной остановке в городе, куда он приехал в ответ на письмо смертельно больной возлюбленной; заканчивается фильм обратной сценой — пёрышко поднимается в воздух от ног Форреста, проводившего своего сына к отправлению школьного автобуса, на остановке недалеко от его дома.

1981 год. Форрест Гамп (англ. Forrest Gump; Том Хэнкс) сидит на скамейке на площади в городе Саванна, штат Джорджия. Людям, которые время от времени подсаживаются к нему, он рассказывает историю своей жизни.

Форрест (в детстве его играет Майкл Коннер Хэмпфри) растёт в городе Гринбоу, штат Алабама. Его воспитывает мать-одиночка (Салли Филд). У маленького Форреста проблемы с позвоночником, поэтому он вынужден носить ортопедические скобы. Кроме того, его IQ составляет всего 75, что недостаточно для поступления в обычную школу. Усилиями матери Форресту всё же удаётся начать обучение.

В детстве Форреста в доме его матери на время останавливается молодой Элвис Пресли. После общения с Форрестом Элвис перенимает у него ставшую знаменитой манеру раскачивать бёдрами. Позднее Форрест и его мать видят по телевизору на витрине магазина Элвиса Пресли, исполняющего песню «Hound Dog».

В школьном автобусе он знакомится с Дженни Каррен (англ. Jenny Curran; Дженни в детстве играет Ханна Холл), и она становится единственным другом Форреста. Дженни с её сёстрами живёт с отцом, мелким фермером, злоупотребляющим алкоголем (мать умерла, когда Дженни было пять лет). Она не любит возвращаться к себе домой и поэтому просит Форреста задерживаться еще ненадолго. Однажды пьяный отец гонится за ней и Форрестом в кукурузном поле, также у неё на лице видны следы побоев. Дети падают на колени и Дженни молится о том, чтобы Бог сделал её птичкой и чтобы она «могла улететь отсюда». Это приводит к тому, что Дженни переезжает к бабушке, которая жила недалеко от дома Форреста.

Форрест избавляется от скоб на ногах в младшей школе — они ломаются, когда тот убегает от преследующих его хулиганов. С тех пор, куда бы Форрест ни направлялся, он делал это бегом. Когда в выпускном классе он опять подвергается преследованию, Форрест случайно забегает на стадион, где проходит игра в американский футбол. Тренер Пол Брайант замечает удивительную скорость бега Гампа и берёт его в команду Алабамского университета. Так Форрест становится студентом. Благодаря своей скорости, он выступает за футбольную команду университета настолько успешно, что попадает в число лучших спортсменов-любителей США, которую принимает президент Кеннеди.

После окончания университета, Гампа вербуют в армию. В учебном лагере он знакомится с Бенджамином Баффардом Блю по прозвищу «Бабба» («малыш», «малой», «братишка») (англ. Benjamin Buford 'Bubba' Blue; Майкелти Уильямсон). Они становятся друзьями. Бабба уговаривает Форреста заняться после войны ловлей креветок. Их обоих отправляют на войну во Вьетнам, и там они попадают во взвод лейтенанта Дэна Тэйлора (англ. Lieutenant Dan Taylor; Гэри Синиз). В течение некоторого времени Форрест находится во Вьетнаме и пишет письма Дженни. Затем его взвод попадает в засаду партизан; Гамп спасает половину взвода, вынеся раненых с поля боя (в том числе и лейтенанта Дэна, которому впоследствии ампутируют ноги в результате полученных ран), но Бабба погибает. Форрест сам получает ранение, из-за чего оказывается в госпитале и уже с тех пор не возвращается на поле боя. В США он получает из рук президента Линдона Джонсона Медаль почёта, высшую военную награду страны.

Гуляя после награждения по Вашингтону, Форрест случайно попадает на антивоенный митинг, где Эбби Хоффман призывает его произнести речь. Из-за технических неполадок, устроенных силовыми структурами, из всей речи Форреста слышно только начало и конец. Позже Том Хэнкс открыл содержание речи Гампа: «Иногда, когда люди едут во Вьетнам, они возвращаются домой к своим мамам без ног. Иногда они не возвращаются вообще. Это плохо. Это все, что я хотел сказать о Вьетнаме».

На митинге Форрест снова встречает Дженни, которая стала хиппи и связалась с ультралевыми движениями. Они некоторое время проводят вместе, после чего Дженни уезжает.

В армии же после ранения Форрест начинает играть в настольный теннис, к которому обнаруживает большой талант и отправляется даже на международный турнир в Китай, где побеждает. В Нью-Йорке после участия в телепередаче вместе с Джоном Ленноном (обыгрывается рождение текста песни Imagine), Форрест встречается с лейтенантом Дэном. Потеряв ноги, тот стал много пить и вести развязный образ жизни. Он не высказывает благодарности Форресту за спасение жизни, а напротив, винит его за то, что тот не дал лейтенанту умереть на поле боя (Тэйлор был уверен, что именно такова его судьба — его предки сражались во всех главных войнах США и неизменно погибали на полях сражения). Лейтенант Дэн подвергает насмешке намерение Форреста купить судно для ловли креветок и заявляет, что если Гамп станет капитаном корабля, то он (лейтенант Дэн) будет у него матросом. Героя войны принимает в Белом доме новый президент — Ричард Никсон. Поселившись в Уотергейте, Форрест становится невольным виновником скандала, послужившего причиной отставки Никсона.

После демобилизации Гамп по настоянию матери заключает контракт с производителем ракеток для настольного тенниса, что приносит ему достаточный доход для того, чтобы заняться промыслом креветок. Форрест покупает лодку и исполняет план, который разработал Бабба. Лейтенант Дэн, узнав об этом из письма Форреста, сдерживает своё обещание и становится матросом у Гампа. Сначала дела идут плохо, но благодаря урагану «Кармен», разрушившему всё южное побережье США, Форрест оказывается монополистом по отлову креветок и быстро богатеет. Со временем лейтенант Дэн понимает, что Форрест поступил правильно, когда спас его, но благодарить приятеля по-прежнему отказывается.

Узнав о том, что его мать находится при смерти, Форрест срочно приезжает в Гринбоу. После того, как мать умирает от рака, он решает остаться в Гринбоу и начинает бесплатно подстригать газоны. Гамп полностью доверяется своему помощнику в финансовых делах, и лейтенант Дэн удачным вложением средств «в какую-то фруктовую компанию», а на самом деле — в молодую компьютерную компанию Apple, обеспечивает им обоим безбедное существование. Так как Форресту в силу особенностей характера не нужно много денег, он жертвует деньги на строительство церкви и медицинского центра.

Однажды Дженни приезжает и останавливается у Форреста. Некоторое время они живут вместе, как семья. Форрест делает Дженни предложение. Она отвергает его, но проводит с Форрестом ночь и на следующее утро, не попрощавшись, снова внезапно уезжает. В этот же день отчаявшийся Гамп решает пробежаться, и его пробежка переходит в длительный забег по штатам США. В течение более чем трёх лет он пересекает страну несколько раз от побережья к побережью, привлекая много последователей и становясь знаменитым. Во время своего бега по Америке Форрест придумывает слоган «Shit happens», а также подсказывает идею логотипа «Smiley Face».

На этом рассказ Форреста, сидящего на скамейке, заканчивается. Своей последней слушательнице он говорит, что Дженни, увидев его по телевизору, прислала письмо, из-за которого он и приехал в Саванну. Форрест находит квартиру Дженни, в которой она живёт с маленьким сыном. Мальчик — сын Форреста, названный в его же честь. Дженни говорит, что заражена неким вирусом, лечения против которого нет. Втроём они возвращаются в Алабаму. Дженни предлагает Форресту пожениться и он соглашается. Они женятся, на свадьбу приезжает лейтенант Дэн (у него новые титановые протезы и он снова может ходить) вместе со своей невестой. Через некоторое время Дженни умирает от заболевания, вызванного вирусом, подразумевается, что от СПИДа. Форрест хоронит её под тем самым деревом, на котором они играли в детстве.

В последней сцене фильма Форрест и его сын ждут школьный автобус, который должен отвезти мальчика в школу. Автобус приходит, и младший Форрест уезжает.

Особым приёмом, применённым в фильме, является непосредственное участие Форреста в реальных исторических событиях и его знакомство с некоторыми историческими лицами. Есть сообщения, что на этом настоял сам Том Хэнкс, потребовавший, чтобы реальные исторические события оставались в фильме не изменёнными.

Создатели

Съёмочная группа

• Режиссёр — Роберт Земекис
• Продюсеры — Венди Финерман, Стив Старки, Стив Тиш, Чарльз Ньюирт (сопродюсер)
• Исполнительный продюсер — Пьер Спенглер
• Автор сценария — Эрик Рот (по роману Уинстона Грума)
• Композитор — Алан Сильвестри
• Оператор — Дон Бёрджесс
• Художник — Рик Картер
• Монтаж — Артур Шмидт
• Художник по костюмам — Джоанна Джонстон
• Супервайзер по спецэффектам — Кен Ралстон

В ролях

Актёр	Роль
Том Хэнкс	Форрест Гамп Форрест Гамп
Робин Райт	Дженни Дженни
Гэри Синиз	Дэн лейтенант Дэн
Салли Филд	Гамп миссис Гамп
Майкелти Уильямсон	Бабба Бабба
Хэйли Джоэл Осмент	Форрест Гамп-младший Форрест Гамп-младший
Майкл Коннер Хамфрис	Форрест Гамп Форрест Гамп в детстве
Ханна Холл	Дженни Дженни в детстве
Сэм Андерсон	Хэнкок директор Хэнкок
Фэллон Шивон	Дороти Харрис, водитель школьного автобуса
Ричард Д’Алессандро	Эбби Хоффман Эбби Хоффман
Джеффри Блейк	Уэсли Уэсли (организатор из SDS)
Тиффани Салерно	проститутка
Марла Сухаретца	проститутка
Дик Кэветт	в роли самого себя
Джо Аласки	Ричард Никсон, Президент США (озвучивание)

История создания

Продюсер Венди Финерман обратила внимание на роман Грума вскоре после его публикации. Возможность экранизации романа рассматривалась кинокомпанией «Warner Bros.», но после успеха фильма «Человек дождя» (1988) там посчитали такой проект коммерчески невыгодным и отказались от него в пользу «Приказано уничтожить» (фильм вышел на экраны в 1996). Права на экранизацию были куплены «Paramount Pictures», однако и там коммерческий потенциал фильма оказался недооцененным.

Через несколько лет был найден сценарист для проекта — Эрик Рот, который переработал роман в киносценарий. В качестве кандидатов на место режиссёра рассматривались Терри Гиллиам и Барри Зонненфельд, но оба отказались, хотя Зонненфельд внёс значительный вклад в фильм.

Когда Роберту Земекису было предложено заняться картиной, то решающим фактором, повлиявшим на его решение согласиться, был сценарий Рота. Земекис ознакомился с текстом романа уже впоследствии.

В качестве кандидатов на главную роль рассматривались Билл Мюррей, Джон Траволта и Чеви Чейз, кандидатура Тома Хэнкса, в итоге утверждённая, была предложена Барри Зонненфельдом.

Роль Баббы могли сыграть Дэвид Алан Грир и Айс Кьюб. Утверждён был Майкелти Уильямсон.

Самыми именитыми актёрами в «Форресте Гампе» были Том Хэнкс, который к началу работы над фильмом уже был лауреатом «Золотого глобуса», а в 1994, но ещё до выхода фильма, выиграл ещё один «Золотой глобус» и «Оскар» за роль в фильме «Филадельфия», а также Салли Филд, обладательница двух премий «Оскар» и приза за лучшую женскую роль Каннского кинофестиваля.

Робин Райт Пенн (тогда ещё известная как Робин Райт) была обладательницей только одной награды «Дайджест мыльных опер» в 1988 году за роль Келли Кэпвелл в мыльной опере «Санта-Барбара», хотя уже была известна в Голливуде после роли в фильме «Принцесса невеста» (1987). Тем не менее, высшей точкой карьеры актрисы стал именно «Форрест Гамп»..

Гэри Синиз до «Форреста Гампа» снялся только в нескольких телесериалах и низкобюджетных фильмах и работал как режиссёр. Роль лейтенанта Дэна стала «визитной карточкой» актёра: некоторыми он даже отождествлялся со своим персонажем. Синиз — фронтмен группы «Lt. Dan Band» («Группа лейтенанта Дэна»), названной в честь героя. Важнейшей вехой в карьере стал «Форрест Гамп» и для Майкелти Уильямсона, сыгравшего рядового Баббу Блю.

Съёмки проходили с 27 августа по 9 декабря 1993 года. Интерьерные сцены были сняты в Лос-Анджелесе, натурные съёмки, в основном, проходили в Южной Каролине. Вымышленный город Гринбоу, Алабама снят в Варнвилле, Южная Каролина; школа Форреста — в Уолтерборо. Даже для вьетнамских сцен натурой послужили острова Хантинг и Фрипп, также находящиеся в составе этого штата. Тем не менее, все университетские сцены снимались в Университете Южной Калифорнии, а скамейка, сидя на которой, Гамп рассказывает историю своей жизни, была установлена в Саванне, штат Джорджия, а сейчас экспонируется в местном краеведческом музее. Кроме того, некоторые эпизоды (связанные с перемещениями главного героя по США) были сняты в Вашингтоне, штатах Аризона, Монтана и Мэн.

Спецэффектами занималась команда во главе с Кеном Ралстоном, представлявшая компанию «Industrial Light & Magic». С помощью компьютерных технологий удалось вклеить актёра Тома Хэнкса в кадры кинохроник рядом с историческими фигурами. Единственное историческое лицо, присутствие которого в фильме оказалось возможно благодаря не архивным кадрам, а согласию его сыграть самого себя, — телеведущий Дик Кэветт, который берёт интервью у Форреста и Джона Леннона в 1970-е годы. Кэветт был загримирован для того, чтобы выглядеть на двадцать лет моложе. Кроме того, компьютерная графика была применена и в сценах, где появляется лейтенант Дэн после того, как ему ампутировали ноги (при съёмках этих кадров ноги актёра были обёрнуты синим пледом, а потом их изображение было вырезано при помощи компьютера), а также в сцене антивоенного митинга в Вашингтоне.

В 2001 году Эрик Рот написал сценарий сиквела фильма. Он был основан на продолжении романа, написанном Грумом и озаглавленном Gump and Co. Сценарий начинался с того, как Форрест Гамп сидит на скамейке, дожидаясь своего сына, который должен вернуться из школы. После террористических атак 11 сентября Рот, Земекис и Хэнкс сообща решили, что нужно всё оставить так, как оно есть, так как мир слишком изменился.

Отличия от романа

Фильм заметно отличается от книги, на которой основан. Кроме отличий в фабуле, важным является то, что в фильме другим представлен характер заглавного персонажа. Кроме того, роман гораздо циничнее фильма и скорее тяготеет к сатире.

В романе Грума Форрест Гамп не так невинен, как в фильме: он употребляет наркотики и занимается сексом; в экранизации всё это перенесено в образ Дженни. Кроме того, он не слабоумен, а является савантом (гениален в математике, отлично играет в шахматы и на гармонике). Гамп из романа в некотором роде является персонажем, подобным солдату Швейку.

В фильм не вошло множество событий, таких как спасение утопающего Мао Дзедуна, игра в музыкальной группе вместе с Джейн, полет в космос с первой американской женщиной-астронавтом и обезьяной, их последующая жизнь в племени каннибалов в Новой Гвинеи и т.п.

Саундтрек

Оригинальная музыка для фильма была написана Аланом Сильвестри. 28 июня 1994 года она была выпущена лейблом «Epic Records».

Также саундтрек включает почти 50 композиций эпохи 1950-х—1980-х. Бо́льшая их часть была выпущена на двух дисках и разошлась в 12 миллионах копий, войдя в число ста наиболее продаваемых альбомов США всех времён.

История проката

Премьерный показ «Форреста Гампа» состоялся в Лос-Анджелесе 23 июня 1994 года. В американский прокат картина вышла 6 июля, в кинотеатрах других стран мира её можно было видеть начиная с осени того же года.

Даты премьер

Даты премьер приведены в соответствии с данными IMDb.

• США США — 6 июля 1994 (премьерный показ — 23 июня)
• Нидерланды Нидерланды — 22 сентября 1994
• Испания Испания — 23 сентября 1994
• Израиль Израиль — 30 сентября 1994
• Норвегия Норвегия — 30 сентября 1994
• Франция Франция — 5 октября 1994
• Аргентина Аргентина — 6 октября 1994
• Италия Италия — 6 октября 1994
• Великобритания Великобритания — 7 октября 1994
• Дания Дания — 7 октября 1994
• Финляндия Финляндия — 7 октября 1994
• Германия Германия — 13 октября 1994
• Австрия Австрия — 14 октября 1994
• Швеция Швеция — 14 октября 1994
• Республика Корея Республика Корея — 15 октября 1994
• Словакия Словакия — 20 октября 1994
• Чехия Чехия — 20 октября 1994
• Филиппины Филиппины — 26 октября 1994
• Польша Польша — 4 ноября 1994
• Австралия Австралия — 17 ноября 1994
• Гонконг Гонконг — 15 декабря 1994
• Эстония Эстония — 27 января 1995
• Япония Япония — 18 февраля 1995

Кассовые сборы

Выйдя в американский прокат 6 июля на более чем полутора тысячах экранов, в первый же уикэнд фильм собрал около 24 с половиной миллионов долларов. По результатам 1994 года «Форрест Гамп» занял первое место по сборам в США. Всего в США фильм получил почти 330 миллионов долларов. В общем рейтинге самых кассовых фильмов американского проката за все времена лента находится на 21 месте. Тем не менее было объявлено об убыточности фильма и сценарист Уинстон Грум не получил премии в 3 % с прибыли.

Реакция критиков и зрителей

Бо́льшая часть критиков восприняла фильм положительно. Его рейтинг на сайте «Rotten Tomatoes» составляет 72 %, а среди наиболее авторитетных критиков — 82 %. Фильм был немедленно причислен к классике голливудского кино в одном ряду с «Харви» и «Человеком дождя».

Критики сразу заговорили о том, что Том Хэнкс может второй год подряд (после своего успеха в «Филадельфии») стать обладателем «Оскара» за лучшую мужскую роль.

Многие критики обратили внимание на особенное настроение, которое создаётся в фильме, и которое стало одной из главных причин успеха. Мир, показанный глазами слабоумного героя, оказывается удивительно светлым. Обращает на себя внимание тот факт, что в фильме почти нет отрицательных персонажей, за исключением нескольких эпизодических. Сам же главный герой показан как современный Кандид, остающийся оптимистом в любой ситуации, один из основных посылов фильма — никогда не сдаваться, если ты не знаешь, что ждёт тебя впереди. По отношению к «Форресту Гампу» неоднократно использовался эпитет «волшебный».

Апологетический отзыв «Форрест Гамп» получил в рецензии трёх авторов журнала «Time» — Ричарда Корлисса, Жюли Грейс и Марты Смилджис. Особо выделив Тома Хэнкса, авторы рецензии пишут о «множестве талантливых людей с обеих сторон камеры». Менее чем через месяц после выхода «Форреста Гампа» в прокат они называют фильм уже состоявшейся легендой Голливуда. Совершенно невинный и почти всемогущий (так как он заметно повлиял на историю и культуру) Форрест видится авторам идеальным гуру для «нервных девяностых».

Влиятельный критик Роджер Эберт в «Chicago Suntimes» тоже дал фильму положительный отзыв, выставив оценку в четыре звезды (из четырёх возможных). Признавшись, что никогда не видел такого фильма, как «Форрест Гамп», Эберт пишет, что своей попыткой описать его он рискует создать впечатление, что фильм более обыкновенный, чем он есть на самом деле.

В целом положительная рецензия Тодда Маккарти уже допускает некоторую критику: автор отзыва указывает на некоторые недостатки сценария, в частности, на неправдоподобную, по его мнению, любовную линию.

Скорее отрицательное впечатление фильм произвёл на Джанет Мэслин из крупнейшей газеты США «New York Times» и на Дэвида Энсена из «Newsweek». Первая указывает на то, что режиссёр чересчур увлекается спецэффектами, а также на перегруженность саундтрека. За обилием музыки, ярких костюмов и спецэффектов, по мнению Мэслин, теряется повествовательная линия фильма. Ещё одна претензия автора статьи — несоответствие оригинальному тексту Уинстона Грума. Тем не менее, Хэнксу удалось, по мнению критика, не скатиться в ту тональность, к которой стремится фильм (в этой связи в статье он сравнивается с «Поллианной», классическим произведением американской детской литературы). Энсен тоже подвергает критике излишнюю сентиментальность ленты, говоря, что она призвана выжимать у зрителя слёзы. Он также обращает внимание на неправдоподобность любовной линии.

Доказательством популярности картины у зрителей служат его кассовые сборы. «Форрест Гамп» собрал в американском прокате около 330 миллионов долларов — больше, чем любой другой фильм в 1994 году, в мировом же прокате занял второе место (после мультфильма «Король-лев») с результатом в 677 миллионов. Такой результат был неожиданным для создателей фильма. Шерри Лансинг, возглавлявшая тогда «Paramount Pictures», ожидала от «Форреста Гампа» 150 миллионов в национальном прокате.

Причиной успеха фильма среди зрителей критики называли его эмоциональную наполненность: фильм заставляет зрителя чувствовать, переживать, вызывает у него смех и слёзы. Это мнение разделяет и продюсер фильма Венди Финерман.

Детская невинность Форреста Гампа — это то, из чего мы все вышли. Это эмоциональное путешествие. Вы плачете и смеётесь. Фильм делает то, для чего и предназначено кино — позволяет вам почувствовать себя живым. Оригинальный текст (англ.)   The childlike innocence of Forrest Gump is what we all once had. It's an emotional journey. You laugh and cry. It does what movies are supposed to do: make you feel alive. — Венди Финерман

Темы

«Форрест Гамп» является взглядом на предыдущие примерно тридцать лет истории США. То, что проблемы Америки 1960-х — 1980-х, включая, например, наркоманию и войну во Вьетнаме, показаны глазами простодушного Форреста, как будто снимает с американского общества вину за это — об этом говорят обозреватели журнала «Time» Ричард Корлисс, Жюли Грейс и Марта Смилджис в своей совместной рецензии на фильм. Тем не менее, Форрест выделяется как персонаж в высшей степени сентиментальный в голливудском кинематографе, где важнейшие исторические и социальные проблемы зачастую становятся элементами сказки со счастливым концом.

По мнению Питера Треверса из «Rolling Stone», в образе Форреста собраны лучшие национальные черты американцев — честность, храбрость и верность. Российский кинокритик Андрей Шемякин называет фильм «притчей об американском национальном характере на изломе его судьбы», а Рита Кемпли из «Washington Post» считает, что в «Форресте Гампе» показано разрушение этого национального характера.

Нетрудно заметить, что образ жизни Форреста очень консервативен, в то время как его любимая девушка Дженни олицетворяет собой контркультуру — участвует в антивоенных маршах, употребляет наркотики, ведёт беспорядочную половую жизнь. Дженни представляет собой «тень» Форреста. По мнению Роджера Эберта, её воссоединение с Форрестом Гампом в конце фильма — реализация мечты об объединении американского общества.

Другие обозреватели считают, что образ Гампа, уроженца консервативного юга США и сторонника традиционных ценностей, стал предвестником успеха Республиканской партии на выборах в Конгресс в 1994 году. Один из продюсеров фильма Стивен Тиш отрицал это, говоря, что фильм — об общечеловеческих ценностях.

Я не думаю, что фильм был катализатором для чего бы то ни было. Не думаю, что фильм — о консервативных или либеральных ценностях или даже американских ценностях. Он о ценностях общечеловеческих. Оригинальный текст (англ.)   I don't think the film was a catalyst for a trend of any kind. I don't think this film is about conservative or liberal values, or even American values. The film is about human values. — Стивен Тиш

Критик Джеймс Берардинелли вспоминает более ранний фильм «Большой» (1988), в котором главную роль также сыграл Хэнкс. Там главный герой, двенадцатилетний подросток Джошуа, загадывает желание — поскорее вырасти, и на следующее утро просыпается в теле взрослого мужчины. Берардинелли пишет о том, что «Форрест Гамп» — своеобразное возвращение к этому фильму, так как Форрест остаётся ребёнком в душе, даже став взрослым мужчиной.

Художественная ценность

Тодд Маккарти из журнала «Variety» одной из главных удач картины называл сценарий Эрика Рота. Фильм наполнен большим количеством отсылок к реалиям жизни США 1950-х — 1980-х годов, легко опознаваемым зрителями, которым на момент выхода фильма было 30 — 50 лет. Некоторая затянутость фильма (он идёт около двух с половиной часов) компенсируется, согласно тому же критику, юмором и остроумием. Главной неудачей сценария Маккарти называет любовную линию Форреста и Дженни, которых не связывает ничего, кроме дружбы в детстве. Дэвид Энсен («Newsweek») также называет любовную историю в фильме психологически недостоверной.

Режиссура Земекиса названа «мягкой». В «Форресте Гампе» режиссёру удалось проявить свою любовь к спецэффектам, при этом не жертвуя остальными компонентами фильма.

Многие критики отмечали игру Тома Хэнкса, исполнителя заглавной роли. Сравнивая его с другими голливудскими актёрами начала 1990-х годов, критик журнала «Time» Ричард Корлисс говорит о том, что Хэнкс выбивается из общего ряда кинозвёзд, играющих на экране в основном героев и спасителей мира. По мнению критика, Хэнкс, способный блестяще сыграть «простого человека», близок скорее к типажам Голливуда 1940-х годов, к Генри Фонде и Гэри Куперу. Роджер Эберт писал, что не может себе представить никого другого на месте Хэнкса: балансируя между грустным и смешным, он показывает захватывающую актёрскую игру.

Из актёров второго плана особенно были отмечены Гэри Синиз и Майкелти Уильямсон, а также Майкл Хамфрис, исполнитель роли Форреста в детстве. Что касается Робин Райт, то Тодд Маккарти писал о том, что в фильме ей практически нечего играть, так как изменения, происходящие с Дженни, обозначены только сменой её причёски и одежды. Эдвард Гутманн из газеты «San Francisco Chronicle» писал о том, что образ Дженни построен на кинематографических штампах и представляет собой скорее сценарный приём, а не реального персонажа; тем не менее, критику понравилось исполнение этой роли Робин Райт.

Спецэффекты, позволившие поместить персонажа Хэнкса в кадры хроники рядом с историческими лицами, обеспечили эффект включения Форреста в историю. Эти эпизоды некоторыми критиками называются самыми запоминающимися в фильме. Из-за этого «Форрест Гамп» сравнивается с фильмом Вуди Аллена «Зелиг», где был применён тот же приём.

Оригинальная музыка была сочинена Аланом Сильвестри, но в саундтрек фильма также была включена музыка, представляющая показанную эпоху. Наибольшим количеством композиций (шестью) представлена группа «The Doors». Музыка в фильме позволяет лучше воссоздать эпоху, но по мнению Джеймса Берардинелли, в саундтреке наблюдается некоторый переизбыток.

Критики также не обошли вниманием профессиональную работу оператора Дона Бёрджесса, художника-постановщика Рика Картера, художника по костюмам Джоанны Джонстон. Таким образом фильм представляет собой отличный пример голливудского профессионализма.

В декабре 2011 года фильм, как «имеющий большое культурное, историческое или эстетическое значение», был включён в Национальный реестр фильмов США.

Награды и номинации

Список наград и номинаций приведён в соответствии с данными IMDb.

Награды

Год	Награда	Номинация	Награждённый
1995	«Оскар»	Лучший фильм	Венди Финерман, Стив Старки, Стив Тиш
		Лучшая режиссура	Роберт Земекис
		Лучшая мужская роль	Том Хэнкс
		Лучший адаптированный сценарий	Эрик Рот
		Лучший монтаж	Артур Шмидт
		Лучшие визуальные эффекты	Кен Ралстон, Джордж Мёрфи, Стефен Розенбаум, Аллен Холл
1995	«Сатурн»	Лучший фильм-фэнтези
		Лучшая мужская роль второго плана	Гэри Синиз
	«Аманда»	Лучший иностранный фильм	Роберт Земекис
	Премия Американского общества киномонтажёров	Лучший монтаж в полнометражном фильме	Артур Шмидт
	Премия «American Comedy»	Самый смешной актёр в главной роли	Том Хэнкс
	Премия «BAFTA»	Выдающееся достижение в спецэффектах	Кен Ралстон, Джордж Мёрфи, Стефен Розенбаум, Дуг Чанг, Аллен Холл
	Премия Ассоциации кинокритиков Чикаго	Лучший актёр	Том Хэнкс
	Премия Гильдии режиссёров США	Лучшее достижение в кинорежиссуре	Роберт Земекис, Чарльз Ньюирт, Брюс Мориарти, Чериланн Мартин, Дана Кузнецкофф
	«Золотой глобус»	Лучший фильм — драма
		Лучший режиссёр	Роберт Земекис
		Лучшая мужская роль — драма	Том Хэнкс
	Кинофестиваль Хартленд: «Хрустальное сердце»		Уинстон Грум
	Премия Общества звукорежиссёров кино США	Лучший монтаж звука
	Премия Американской гильдии продюсеров	Продюсер года	Венди Финерман, Стив Тиш, Стив Старки, Чарльз Ньюирт
	«Выбор народа»	Лучший фильм
		Лучшая драма
	Премия Гильдии киноактёров США	Мужская роль	Том Хэнкс
	Премия Гильдии сценаристов США	Лучший адаптированный сценарий	Эрик Рот
	«Молодой актёр»	Лучшая актёрская игра в полнометражном игровом фильме — актёры 10 лет и младше	Хейли Джоэл Осмент
		Лучшая актёрская игра в полнометражном игровом фильме — актрисы 10 лет и младше	Ханна Холл

Номинации

Год	Награда	Номинация	Номинант
1994	«Оскар»	Лучшая мужская роль второго плана	Гэри Синиз
		Лучшая работа художника-постановщика	Рик Картер, Нэнси Хэй
		Лучшая операторская работа	Дон Бёрджесс
		Лучший грим	Дэниел Стрипик, Хэлли Дамор
		Лучшая музыка	Алан Сильвестри
		Лучший звук	Рэнди Том, Том Джонсон, Деннис С. Сандс, Уильям Б. Каплан
		Лучший звуковой монтаж	Глория С. Бордерс, Рэнди Том
1995	«Сатурн»	Лучший актёр в кино	Том Хэнкс
		Лучшая музыка	Алан Сильвестри
		Лучшие спецэффекты	Кен Ралстон
		Лучший сценарий	Эрик Рот
	Премия Американского общества кинооператоров	Лучший монтаж в полнометражном фильме	Артур Шмидт
	Премия «BAFTA»	Лучший фильм	Венди Финерман, Стив Тиш, Стив Старки, Роберт Земекис
		Лучшая мужская роль	Том Хэнкс
		Лучшая женская роль второго плана	Салли Филд
		Лучшая операторская работа	Дон Бёрджесс
		Приз Дэвида Лина за режиссуру	Роберт Земекис
		Лучший монтаж	Артур Шмидт
		Лучший адаптированный сценарий	Эрик Рот
	Премия Американского общества режиссёров кастинга	Лучший кастинг в полнометражной драме	Эллен Льюис
	«Золотой глобус»	Лучшая мужская роль второго плана	Гэри Синиз
		Лучшая женская роль второго плана	Робин Райт Пенн
		Лучшая музыка	Алан Сильвестри
		Лучший сценарий	Эрик Рот
	Премия «MTV Movie Awards»	Лучший фильм
		Лучшая мужская роль	Том Хэнкс
		Прорыв года	Майкелти Уильямсон
	Премия Национального совета кинокритиков США	Лучший фильм
		Лучшая мужская роль	Том Хэнкс
		Лучшая мужская роль второго плана	Гэри Синиз
	Премия Гильдии киноактёров США	Мужская роль второго плана	Гэри Синиз
		Женская роль второго плана	Салли Филд и Робин Райт Пенн
	«Молодой актёр»	Лучшая актёрская игра в роли второго плана в полнометражном игровом фильме	Майкл Коннер Хамфрис

Влияние на массовую культуру

Некоторые фразы из фильма стали крылатыми. Наиболее известны из них следующие две:

Моя мама всегда говорила: «Жизнь как коробка шоколадных конфет: никогда не знаешь, какая начинка тебе попадётся». My momma always said, "Life was like a box of chocolates. You never know what you're gonna get." Форрест Гамп

Моя мама говорит: «Дурак дураку рознь». My momma says, "Stupid is as stupid does" (дословно: "Человек глуп настолько, насколько глупо он поступает.") Форрест Гамп

Одна из фраз, которые, по словам Форреста, часто произносила его мать, неоднократно повторяется в фильме. Афоризм широко известен: он занял сороковое место в списке ста наиболее известных цитат американского кино по версии Американского института киноискусства, шестое в списке, составленном авторами книги «The Guinness Book of Film».

Беги, Форрест, беги! Run, Forrest! Run! Дженни Каррен

Фраза, которую два раза за фильм произносит Дженни, когда Форрест убегает от хулиганов (первый раз — ещё в младшей школе, второй раз — незадолго до получения аттестата). Цитата используется в фильмах «Бойцовский клуб» (1999), «Всё или ничего» (2005), «Не шутите с Зоханом» (2008). В сериале «Побег» (Prison Break) (2005), когда Патошик отпускает пса, в сериале «Друзья» (1995), когда Фиби спасает обезьянку Росса.

К числу часто цитируемых относится кадр с летящим по воздуху пером, повторяющийся в начале и в конце фильма. Кадры из «Форреста Гампа», в том числе и с летящим пером, были использованы в заставке документального телефильма «Намедни. Наша эра» Леонида Парфёнова. Сам Земекис цитирует кадр с пером в своём позднем фильме «Полярный экспресс» (2004).

Название компании Форреста и Баббы «Bubba Gump Shrimp Company» вскоре после выхода фильма стало именем для ресторана, специализирующегося на морепродуктах, открывшегося в Монтерее, штат Калифорния. Впоследствии «Bubba Gump Shrimp Company» стала сетью таких ресторанов. В настоящий момент в мире работает 31, из которых 22 находится в США.

Фильм не раз выступал и как объект пародии. Один из примеров — эпизод «Симпсонов» «Gump Roast», начало которого пародирует начало «Форреста Гампа».

По результатам опроса на сайте myfilms.com цитата «Жизнь — она как коробка конфет» (англ. «Life is like a box of chocolates») заняла пятое место в списке самых любимых реплик кинозрителей. В голосовании приняли участие более 2000 посетителей сайта.

Ссылки

• «Форрест Гамп» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.allmovie.com/movie/v131221 Форрест Гамп] (англ.) на сайте allmovie
• [www.rottentomatoes.com/m/forrest_gump/ «Форрест Гамп»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes (рейтинг 72 %)
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=forrestgump.htm «Форрест Гамп»] (англ.) на сайте Box Office Mojo
• [www.filminglocationsdetectives.com/films/forrest_gump.htm Места съёмок фильма] (англ.) на сайте [www.filminglocationsdetectives.com filminglocationsdetectives.com]

Отрывок, характеризующий Форрест Гамп

После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.
Когда вечером князь Андрей уехал, графиня подошла к Наташе и шопотом сказала:
– Ну что?
– Мама, ради Бога ничего не спрашивайте у меня теперь. Это нельзя говорить, – сказала Наташа.
Но несмотря на то, в этот вечер Наташа, то взволнованная, то испуганная, с останавливающимися глазами лежала долго в постели матери. То она рассказывала ей, как он хвалил ее, то как он говорил, что поедет за границу, то, что он спрашивал, где они будут жить это лето, то как он спрашивал ее про Бориса.
– Но такого, такого… со мной никогда не бывало! – говорила она. – Только мне страшно при нем, мне всегда страшно при нем, что это значит? Значит, что это настоящее, да? Мама, вы спите?
– Нет, душа моя, мне самой страшно, – отвечала мать. – Иди.
– Все равно я не буду спать. Что за глупости спать? Maмаша, мамаша, такого со мной никогда не бывало! – говорила она с удивлением и испугом перед тем чувством, которое она сознавала в себе. – И могли ли мы думать!…
Наташе казалось, что еще когда она в первый раз увидала князя Андрея в Отрадном, она влюбилась в него. Ее как будто пугало это странное, неожиданное счастье, что тот, кого она выбрала еще тогда (она твердо была уверена в этом), что тот самый теперь опять встретился ей, и, как кажется, неравнодушен к ней. «И надо было ему нарочно теперь, когда мы здесь, приехать в Петербург. И надо было нам встретиться на этом бале. Всё это судьба. Ясно, что это судьба, что всё это велось к этому. Еще тогда, как только я увидала его, я почувствовала что то особенное».
– Что ж он тебе еще говорил? Какие стихи то эти? Прочти… – задумчиво сказала мать, спрашивая про стихи, которые князь Андрей написал в альбом Наташе.
– Мама, это не стыдно, что он вдовец?
– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».
Лакей хотел войти, чтобы убрать что то в зале, но она не пустила его, опять затворив за ним дверь, и продолжала свою прогулку. Она возвратилась в это утро опять к своему любимому состоянию любви к себе и восхищения перед собою. – «Что за прелесть эта Наташа!» сказала она опять про себя словами какого то третьего, собирательного, мужского лица. – «Хороша, голос, молода, и никому она не мешает, оставьте только ее в покое». Но сколько бы ни оставляли ее в покое, она уже не могла быть покойна и тотчас же почувствовала это.
В передней отворилась дверь подъезда, кто то спросил: дома ли? и послышались чьи то шаги. Наташа смотрелась в зеркало, но она не видала себя. Она слушала звуки в передней. Когда она увидала себя, лицо ее было бледно. Это был он. Она это верно знала, хотя чуть слышала звук его голоса из затворенных дверей.
Наташа, бледная и испуганная, вбежала в гостиную.
– Мама, Болконский приехал! – сказала она. – Мама, это ужасно, это несносно! – Я не хочу… мучиться! Что же мне делать?…
Еще графиня не успела ответить ей, как князь Андрей с тревожным и серьезным лицом вошел в гостиную. Как только он увидал Наташу, лицо его просияло. Он поцеловал руку графини и Наташи и сел подле дивана.
– Давно уже мы не имели удовольствия… – начала было графиня, но князь Андрей перебил ее, отвечая на ее вопрос и очевидно торопясь сказать то, что ему было нужно.
– Я не был у вас всё это время, потому что был у отца: мне нужно было переговорить с ним о весьма важном деле. Я вчера ночью только вернулся, – сказал он, взглянув на Наташу. – Мне нужно переговорить с вами, графиня, – прибавил он после минутного молчания.
Графиня, тяжело вздохнув, опустила глаза.
– Я к вашим услугам, – проговорила она.
Наташа знала, что ей надо уйти, но она не могла этого сделать: что то сжимало ей горло, и она неучтиво, прямо, открытыми глазами смотрела на князя Андрея.
«Сейчас? Сию минуту!… Нет, это не может быть!» думала она.
Он опять взглянул на нее, и этот взгляд убедил ее в том, что она не ошиблась. – Да, сейчас, сию минуту решалась ее судьба.
– Поди, Наташа, я позову тебя, – сказала графиня шопотом.
Наташа испуганными, умоляющими глазами взглянула на князя Андрея и на мать, и вышла.
– Я приехал, графиня, просить руки вашей дочери, – сказал князь Андрей. Лицо графини вспыхнуло, но она ничего не сказала.
– Ваше предложение… – степенно начала графиня. – Он молчал, глядя ей в глаза. – Ваше предложение… (она сконфузилась) нам приятно, и… я принимаю ваше предложение, я рада. И муж мой… я надеюсь… но от нее самой будет зависеть…
– Я скажу ей тогда, когда буду иметь ваше согласие… даете ли вы мне его? – сказал князь Андрей.
– Да, – сказала графиня и протянула ему руку и с смешанным чувством отчужденности и нежности прижалась губами к его лбу, когда он наклонился над ее рукой. Она желала любить его, как сына; но чувствовала, что он был чужой и страшный для нее человек. – Я уверена, что мой муж будет согласен, – сказала графиня, – но ваш батюшка…
– Мой отец, которому я сообщил свои планы, непременным условием согласия положил то, чтобы свадьба была не раньше года. И это то я хотел сообщить вам, – сказал князь Андрей.
– Правда, что Наташа еще молода, но так долго.
– Это не могло быть иначе, – со вздохом сказал князь Андрей.
– Я пошлю вам ее, – сказала графиня и вышла из комнаты.
– Господи, помилуй нас, – твердила она, отыскивая дочь. Соня сказала, что Наташа в спальне. Наташа сидела на своей кровати, бледная, с сухими глазами, смотрела на образа и, быстро крестясь, шептала что то. Увидав мать, она вскочила и бросилась к ней.
– Что? Мама?… Что?
– Поди, поди к нему. Он просит твоей руки, – сказала графиня холодно, как показалось Наташе… – Поди… поди, – проговорила мать с грустью и укоризной вслед убегавшей дочери, и тяжело вздохнула.
Наташа не помнила, как она вошла в гостиную. Войдя в дверь и увидав его, она остановилась. «Неужели этот чужой человек сделался теперь всё для меня?» спросила она себя и мгновенно ответила: «Да, всё: он один теперь дороже для меня всего на свете». Князь Андрей подошел к ней, опустив глаза.
– Я полюбил вас с той минуты, как увидал вас. Могу ли я надеяться?
Он взглянул на нее, и серьезная страстность выражения ее лица поразила его. Лицо ее говорило: «Зачем спрашивать? Зачем сомневаться в том, чего нельзя не знать? Зачем говорить, когда нельзя словами выразить того, что чувствуешь».
Она приблизилась к нему и остановилась. Он взял ее руку и поцеловал.
– Любите ли вы меня?
– Да, да, – как будто с досадой проговорила Наташа, громко вздохнула, другой раз, чаще и чаще, и зарыдала.
– Об чем? Что с вами?
– Ах, я так счастлива, – отвечала она, улыбнулась сквозь слезы, нагнулась ближе к нему, подумала секунду, как будто спрашивая себя, можно ли это, и поцеловала его.
Князь Андрей держал ее руки, смотрел ей в глаза, и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично как прежнее, было серьезнее и сильнее.
– Сказала ли вам maman, что это не может быть раньше года? – сказал князь Андрей, продолжая глядеть в ее глаза. «Неужели это я, та девочка ребенок (все так говорили обо мне) думала Наташа, неужели я теперь с этой минуты жена , равная этого чужого, милого, умного человека, уважаемого даже отцом моим. Неужели это правда! неужели правда, что теперь уже нельзя шутить жизнию, теперь уж я большая, теперь уж лежит на мне ответственность за всякое мое дело и слово? Да, что он спросил у меня?»
– Нет, – отвечала она, но она не понимала того, что он спрашивал.
– Простите меня, – сказал князь Андрей, – но вы так молоды, а я уже так много испытал жизни. Мне страшно за вас. Вы не знаете себя.
Наташа с сосредоточенным вниманием слушала, стараясь понять смысл его слов и не понимала.
– Как ни тяжел мне будет этот год, отсрочивающий мое счастье, – продолжал князь Андрей, – в этот срок вы поверите себя. Я прошу вас через год сделать мое счастье; но вы свободны: помолвка наша останется тайной и, ежели вы убедились бы, что вы не любите меня, или полюбили бы… – сказал князь Андрей с неестественной улыбкой.
– Зачем вы это говорите? – перебила его Наташа. – Вы знаете, что с того самого дня, как вы в первый раз приехали в Отрадное, я полюбила вас, – сказала она, твердо уверенная, что она говорила правду.
– В год вы узнаете себя…
– Целый год! – вдруг сказала Наташа, теперь только поняв то, что свадьба отсрочена на год. – Да отчего ж год? Отчего ж год?… – Князь Андрей стал ей объяснять причины этой отсрочки. Наташа не слушала его.
– И нельзя иначе? – спросила она. Князь Андрей ничего не ответил, но в лице его выразилась невозможность изменить это решение.
– Это ужасно! Нет, это ужасно, ужасно! – вдруг заговорила Наташа и опять зарыдала. – Я умру, дожидаясь года: это нельзя, это ужасно. – Она взглянула в лицо своего жениха и увидала на нем выражение сострадания и недоумения.
– Нет, нет, я всё сделаю, – сказала она, вдруг остановив слезы, – я так счастлива! – Отец и мать вошли в комнату и благословили жениха и невесту.
С этого дня князь Андрей женихом стал ездить к Ростовым.


Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.