Форсаж 5

Форсаж 5
Fast Five
Жанр	боевик криминальный фильм
Режиссёр	Джастин Лин
Продюсер	Вин Дизель Нил Х. Мориц Майкл Фоттрелл
Автор сценария	Крис Морган
В главных ролях	Вин Дизель Пол Уокер Джордана Брюстер Дуэйн Джонсон
Оператор	Стивен Ф. Уиндон
Композитор	Брайан Тайлер
Кинокомпания	Universal Pictures Original Film One Race Films
Длительность	130 мин
Бюджет	$ 125 млн
Сборы	$ 626 137 675
Страна	США США
Язык	английский
Год	2011
Предыдущий фильм	Форсаж 4
Следующий фильм	Форсаж 6
Выход фильма «Форсаж 5» (оригинальное название — Fast Five)

К:Фильмы 2011 года

«Форсаж 5» (англ. Fast Five, досл. «Быстрая пятёрка») — американский криминальный боевик, снятый режиссёром Джастином Лином. Является первым фильмом серии «Форсаж», выпущенным в формате IMAX. Слоган фильма: «Всё решает скорость, всё решает команда». В хронологическом порядке «Форсаж 5» является прямым продолжением «Форсажа» (2001), «Двойного форсажа» (2003), «Форсажа 4» (2009), а также предшественником «Форсажа 6» (2013), «Тройного форсажа» (2006) и «Форсажа 7» (2015).

Фильм получил, в основном, положительные и смешанные отзывы от профессиональных рецензентов. Согласно агрегатору Metacritic, картина имеет оценку 67 баллов из 100 на основе 29 обозревателей. На сайте Rotten Tomatoes «Форсаж 5» имеет рейтинг 77% на основе 191 рецензии. Похвалы удостоились, в основном, зрелищность и динамичность некоторых сцен и игра актёров; отрицательное мнение обозреватели высказали о сюжете фильма, по их мнению, недостаточно правдоподобном.

Сюжет

Бывший полицейский Брайан О’Коннер, его девушка Миа и их друзья, Рико Сантос и Тего Лео, преследуют тюремный автобус, перевозящий заключённых в тюрьму «Ломпак». Один из заключённых — Доминик Торетто — беглый преступник, сдавшийся ранее полиции и осуждённый на 25 лет. Попытка его освобождения заканчивается аварией, в ходе которой ему удаётся сбежать. Освободив арестованного преступника, Брайан и Миа теперь сами становятся целью властей.

Приезжая в Рио-де-Жанейро (Бразилия), Брайан и Миа соглашаются на небольшую работёнку, предложенную их старым другом из «семьи» Винсом, у которого они останавливаются до прибытия Дома. Их задачей становится угон трёх охраняемых спецслужбами автомобилей из идущего поезда. Все планы рушатся из-за людей коррумпированного бразильского бизнесмена Эрнана Рейса, которым нужна одна из машин. В драке, разразившейся во время кражи, один из людей Рейса — Зизи — убивает агентов, конвоировавших груз, но упускает машину. Оказывается, что Рейсу нужна вовсе не машина, а навигационный чип, находящийся внутри. Винс предлагает вернуть чип, чтобы всё улеглось, но Доминик, теперь обвиняемый в убийстве федералов, выгоняет Винса якобы за предательство.

За Торетто и О’Коннером теперь охотится специально вызванный элитный спецагент Люк Хоббс с командой профессионалов. При первой попытке захватить их в фавелах, Хоббс терпит неудачу — ему препятствуют люди Рейса, которые также охотятся за чипом. Оторвавшись от преследования, Доминик предлагает Брайану и Мие разбежаться, но Миа говорит, что беременна, и все трое решают остаться, чтобы не потерять «семью» снова. Парни решают отомстить Рейсу и украсть у него 100 миллионов долларов — всё его состояние. Собирая команду самых лучших гонщиков, помогавших главным героям на протяжении всех предыдущих частей фильма, они придумывают хитроумный план с кражей. Винс тем временем спасает Мию от людей Рейса на рынке и получает прощение Доминика, который берёт его на «дело». Но планы снова рушатся, на этот раз из-за Хоббса, который захватывает Дома, Брайана, Мию и Винса перед самым налётом. При перевозке на них снова нападают люди Рейса, в результате чего гибнет вся команда Хоббса (кроме Елены), а Винс получает смертельное ранение. Доминик и Брайан спасают раненного Хоббса от неминуемой гибели. Винс перед смертью просит Дома позаботиться о его жене и сыне, названном в честь Доминика. Торетто даёт обещание. В доме друзья просят Доминика бежать из Рио. Тот отвечает, что бежать не собирается, но никого не держит, однако Хоббс решает отомстить обидчикам, наплевав на собственные принципы «честного копа».

Грабёж начинается на следующий день, когда команда Дома при помощи Хоббса и его помощницы Елены Нивес врывается в отделение полиции, где охраняются деньги Рейса. Дом и Брайан цепляют сейф тросами к своим машинам и везут его через весь город, круша всё на своём пути. Доехав до моста, Доминик отцепляет машину Брайана, разворачивается и едет навстречу преследователям: купленной полиции и бригаде Рейса. Во время очередного манёвра сейф увлекает за собой и машину, из которой Доминик успевает выпрыгнуть в последний момент. Машина взмывает в воздух и падает прямо на автомобиль Рейса. Приехавший на место Хоббс убивает раненого бизнесмена и, не желая арестовывать Дома и его товарищей, даёт им 24 часа для того, чтобы они скрылись, и обещает вновь взяться за их поимку. Этот жест милосердия он проявляет только при одном условии: сейф с деньгами должен остаться у него. Однако оказывается, что команда подменила сейф ранее, во время 10-секундного окна от полиции, обеспеченного Романом и Ханом. Поделив деньги на всех, члены команды разъезжаются в разных направлениях. Некоторую часть денег Дом отдаёт жене и сыну погибшего Винса, тем самым сдержав своё обещание. В конце показывают Брайана и беременную Мию, которые гуляют по пляжу и встречают Доминика с Еленой. Пока девушки общаются между собой, Брайан и Дом решаются на один заезд без ставок и других участников, чтобы, наконец, решить, кто из них лучший гонщик.

После финальных титров можно увидеть Хоббса, сидящего в кабинете в тот момент, когда Моника Фуэнтес (тайный агент из «Двойного форсажа») приносит ему папку о последнем уголовном деле о нападении на колонну в Берлине. Когда Хоббс её открывает, то видит фотографию Летти, которая, как считалось, погибла в четвёртой части. Однако дело говорит об обратном.

В ролях

Актёр Роль Вин Дизель Доминик Торетто Доминик Торетто Пол Уокер Брайан О’Коннер Брайан О’Коннер Джордана Брюстер Миа Торетто Миа Торетто Тайриз Гибсон Роман Пирс Роман Пирс Крис Бриджес Тедж Паркер Тедж Паркер Мэтт Шульц Винс Винс Сон Кан Хан Соуль-О Хан Соуль-О Галь Гадот Жизель Яшар Жизель Яшар Тего Кальдерон Тего Лео Тего Лео Дон Омар Рико Сантос Рико Сантос

Актёр Роль Жоаким ди Алмейда Эрнан Рейес Эрнан Рейес Дуэйн Джонсон Люк Хоббс Агент Люк Хоббс Эльза Патаки Елена Нивес Елена Нивес Майкл Ирби Зизи Зизи Луис Да Силва-мл. Диого уличный гонщик Диого Фернандо Чиен Уилкс Уилкс Алими Баллард Фаско Фаско Йорго Константин Чато Чато Джофф Мид Мэкрой Мэкрой Ева Мендес Моника Фуэнтес Агент Моника Фуэнтес

Саундтрек

Ludacris сотрудничал с Slaughterhouse и Claret Jai для некоторых музыкальных композиций фильма. Первый сингл из саундтрека озаглавлен как «Furiously Dangerous».

Релиз саундтрека состоялся 25 апреля 2011 года на iTunes. На CD саундтрек выпущен 3 мая того же года.

Саундтрек фильма включает в себя следующие композиции:

№	Название	Исполнитель	Длительность
1.	«How We Roll (Fast Five Remix)»	Don Omar, Busta Rhymes, Reek da Villian & J-doe	4:10
2.	«Desabafo/Deixa Eu Dizer»	Marcelo D2 & Claudia	2:56
3.	«Assembling the Team»	Brian Tyler	3:35
4.	«L. Gelada-3 Da Madrugada»	MV Bill	7:20
5.	«Carlito Marron»	Carlinhos Brown	4:07
6.	«Han Drifting»	Hybrid	1:56
7.	«Million Dollar Race»	Edu K & Hybrid	2:24
8.	«Mad Skills»	Brian Tyler	3:51
9.	«Batalha»	ObandO	4:16
10.	«Danza Kuduro»	Don Omar featuring Lucenzo	3:19
11.	«Follow Me Follow Me (Quem Que Caguetou?) (Fast 5 Hybrid Remix)»	Tejo & Black Alien & Speed	3:07
12.	«Fast Five Suite»	Brian Tyler	5:43
13.	«Furiously Dangerous»	Ludacris featuring Slaughterhouse & Claret Jai	4:04

Премьера

Мировая премьера фильма состоялась 15 апреля 2011 года в Рио-де-Жанейро. Премьера в США состоялась 29 апреля 2011 года, в России на день раньше — 28 апреля.

Исполнители главных ролей, Вин Дизель, Пол Уокер и Дуэйн Джонсон, 23 апреля представляли фильм в Москве.

Сиквел

На премьере фильма представители компании Universal Pictures заявили, что киностудия уже разрабатывает фильм «Форсаж 6». Режиссёр трёх последних частей, Джастин Лин, подтвердил, что фильм обязательно будет, поскольку 5-й «Форсаж» получился весьма удачным и сделал неплохие кассовые сборы.

Режиссёром фильма, как и трёх предыдущих в серии, стал Джастин Лин, а большинство актёров из пятого фильма вернулись к своим ролям. Ева Мендес, игравшая Монику Фуэнтес во втором фильме франшизы и появившаяся после титров пятой, должна была вернуться к своей роли в «Форсаже 6», но этого не случилось.

Мировая премьера фильма состоялась 7 мая 2013 года в Лондоне. В России фильм вышел на экраны 23 мая того же года.

Ссылки

• [www.fastfivemovie.com tfivemovie.com] — официальный сайт фильма
• «Форсаж 5» (англ.) на сайте Internet Movie Database
• [www.rottentomatoes.com/m/fast_five/ «Форсаж 5»] (англ.) на сайте Rotten Tomatoes
• [www.boxofficemojo.com/movies/?id=fastfive.htm «Форсаж 5»] (англ.) на сайте Box Office Mojo

Отрывок, характеризующий Форсаж 5

– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.


В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
Для этого избран толковый офицер, Болховитинов, который, кроме письменного донесения, должен был на словах рассказать все дело. В двенадцатом часу ночи Болховитинов, получив конверт и словесное приказание, поскакал, сопутствуемый казаком, с запасными лошадьми в главный штаб.


Ночь была темная, теплая, осенняя. Шел дождик уже четвертый день. Два раза переменив лошадей и в полтора часа проскакав тридцать верст по грязной вязкой дороге, Болховитинов во втором часу ночи был в Леташевке. Слезши у избы, на плетневом заборе которой была вывеска: «Главный штаб», и бросив лошадь, он вошел в темные сени.
– Дежурного генерала скорее! Очень важное! – проговорил он кому то, поднимавшемуся и сопевшему в темноте сеней.
– С вечера нездоровы очень были, третью ночь не спят, – заступнически прошептал денщицкий голос. – Уж вы капитана разбудите сначала.
– Очень важное, от генерала Дохтурова, – сказал Болховитинов, входя в ощупанную им растворенную дверь. Денщик прошел вперед его и стал будить кого то:
– Ваше благородие, ваше благородие – кульер.
– Что, что? от кого? – проговорил чей то сонный голос.
– От Дохтурова и от Алексея Петровича. Наполеон в Фоминском, – сказал Болховитинов, не видя в темноте того, кто спрашивал его, но по звуку голоса предполагая, что это был не Коновницын.
Разбуженный человек зевал и тянулся.
– Будить то мне его не хочется, – сказал он, ощупывая что то. – Больнёшенек! Может, так, слухи.
– Вот донесение, – сказал Болховитинов, – велено сейчас же передать дежурному генералу.
– Постойте, огня зажгу. Куда ты, проклятый, всегда засунешь? – обращаясь к денщику, сказал тянувшийся человек. Это был Щербинин, адъютант Коновницына. – Нашел, нашел, – прибавил он.
Денщик рубил огонь, Щербинин ощупывал подсвечник.
– Ах, мерзкие, – с отвращением сказал он.
При свете искр Болховитинов увидел молодое лицо Щербинина со свечой и в переднем углу еще спящего человека. Это был Коновницын.
Когда сначала синим и потом красным пламенем загорелись серники о трут, Щербинин зажег сальную свечку, с подсвечника которой побежали обгладывавшие ее прусаки, и осмотрел вестника. Болховитинов был весь в грязи и, рукавом обтираясь, размазывал себе лицо.
– Да кто доносит? – сказал Щербинин, взяв конверт.
– Известие верное, – сказал Болховитинов. – И пленные, и казаки, и лазутчики – все единогласно показывают одно и то же.
– Нечего делать, надо будить, – сказал Щербинин, вставая и подходя к человеку в ночном колпаке, укрытому шинелью. – Петр Петрович! – проговорил он. Коновницын не шевелился. – В главный штаб! – проговорил он, улыбнувшись, зная, что эти слова наверное разбудят его. И действительно, голова в ночном колпаке поднялась тотчас же. На красивом, твердом лице Коновницына, с лихорадочно воспаленными щеками, на мгновение оставалось еще выражение далеких от настоящего положения мечтаний сна, но потом вдруг он вздрогнул: лицо его приняло обычно спокойное и твердое выражение.
– Ну, что такое? От кого? – неторопливо, но тотчас же спросил он, мигая от света. Слушая донесение офицера, Коновницын распечатал и прочел. Едва прочтя, он опустил ноги в шерстяных чулках на земляной пол и стал обуваться. Потом снял колпак и, причесав виски, надел фуражку.
– Ты скоро доехал? Пойдем к светлейшему.
Коновницын тотчас понял, что привезенное известие имело большую важность и что нельзя медлить. Хорошо ли, дурно ли это было, он не думал и не спрашивал себя. Его это не интересовало. На все дело войны он смотрел не умом, не рассуждением, а чем то другим. В душе его было глубокое, невысказанное убеждение, что все будет хорошо; но что этому верить не надо, и тем более не надо говорить этого, а надо делать только свое дело. И это свое дело он делал, отдавая ему все свои силы.
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.


Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.