Фортификация

Фортифика́ция  — военная наука об искусственных закрытиях и преградах, усиливающих расположение войск во время боя и называемых поэтому фортификационными постройками (от фр. fortifier — укреплять, усиливать). Теорию фортификации разработал Альбрехт Дюрер.

Предмет фортификации

Предмет фортификации составляет исследование свойств, правил расположения, способов возведения и приёмов атаки и обороны фортификационных построек. Закрытия и преграды очень часто даёт сама местность; поэтому фортификация изучает усовершенствование местных естественных закрытий и преград и усиление их закрытиями и преградами искусственными.

Фортификационные постройки для пользующейся ими стороны искусственно создают благоприятные условия военных действий и способствуют нанесению противнику наибольшего вреда при наименьших потерях собственных войск (под Порт-Артуром потери атакующих в 16 раз превысили потери оборонявшихся).

Мертвой силой своих закрытий и преград фортификация как бы заменяет некоторую часть живой силы, то есть войск, освобождая соответствующее число их для перемещения к другому пункту, и служит таким образом принципу сосредоточения сил в решительную минуту на решительном пункте поля сражения или театра военных действий.

Фортификация как наука об искусственных закрытиях и преградах разделяется на 3 отдела: I — полевую, II — долговременную и III — временную.

Фортификационное сооружение

Фортификационное сооружение — постройка, предназначенная для укрытого размещения и наиболее эффективного применения оружия, военной техники, пунктов управления, а также для защиты войск, населения и объектов тыла страны от воздействия средств поражения противника.

Фортификационные сооружения делятся на полевые и долговременные. Разработкой конструкций, способов возведения и использования полевых и долговременных фортификационных сооружений занимается фортификация.

Полевая фортификация

Полевая фортификация рассматривает закрытия и преграды, служащие для полевых войск, редко остающихся долго на одном месте и потому возводимые непосредственно перед боем и сохраняющие своё значение только на время боя на данной местности. Соответственно этому время, в течение которого полевые фортификационные постройки строятся и служат, измеряется обыкновенно часами и редко превосходит одни сутки; в качестве рабочей силы при их возведении являются сами войска; инструмент, так называемый шанцевый, входящий в походное снаряжение войск, и материал — преимущественно земля с добавлением иногда простейших лесных и некоторых других материалов, находимых на месте производства работ. Полевые фортификационные постройки могут быть разделены на:

• А) укрепления, представляющие сочетание закрытия, позиции для действия огнём и преграды штурму;
• Б) окопы, дающие закрытие и позицию для действия огнём;
• В) заслоны, дающие только закрытие;
• Г) искусственные препятствия, дающие только преграду штурму,

и, наконец,

• Д) различного рода приспособления местных предметов к обороне как способ получения результатов, свойственных предшествующим видам построек, но с наименьшей затратой рабочих средств и времени.

А) Полевые укрепления. На всякой местности, занятой нами для обороны, найдется несколько пунктов особенно важных, удерживая которые в своей власти, мы затрудняем действия неприятеля и облегчаем действия своих войск. Это будут чаще всего командующие высоты, с которых обстреливаются соседние участки нашего расположения и доступы к фронту и флангам нашей позиции. Для обороны таких особенно важных точек местности назначаются обыкновенно на все время боя небольшие войсковые части силой от 1 до 4 рот. Эти войсковые части лишены возможности передвижения в пространства менее поражаемые, а между тем их потери могут достигнуть значительных размеров, так как значение этих пунктов навлекает на них усиленный огонь неприятеля. Чтобы парализовать эти невыгоды — войсковые части в особенно важных точках местности обеспечивают возведением в таких точках укреплений, дающих лучшее закрытие, хорошую стрелковую позицию и серьёзную преграду штурму. При незначительном времени для их постройки (до 12 часов) полевые укрепления называются поспешными; при более значительном времени их совершенствуют, увеличивают степень их сопротивления и называют усиленными.

Бруствер

Всякое полевое укрепление состоит из земляной насыпи, называемой бруствером (от нем. Brust-wehr — грудное прикрытие), приспособленной к стрельбе из-за неё и прикрывающей позади расположенные войска, и наружного рва, дающего землю для насыпки бруствера и служащего преградой штурму. Чертёж 1-й представляет перспективный вид вырезанного из земли участка полевого укрепления, заштрихованная часть чертежа составляет так называемую профиль укрепления, то есть разрез вертикальной плоскостью, перпендикулярной к направлению бруствера в плане. На чертеже указаны размеры главных частей укрепления, причём высота насыпей и глубина выемок считаются от местного горизонта, изображаемого на профилях фортификационных построек пунктирной линией с отметкой = 0.

Высота бруствера должна быть достаточна для прикрытия располагающихся за ним войск от взоров и выстрелов с поля. Прикрытие от взоров достигается при высоте бруствера в рост человека, около 2,5 аршин; от выстрелов такой бруствер не защитит, потому что направленные в укрепление пули и осколки снарядов летят не горизонтально, а с некоторым склонением, и, следовательно, надо или увеличить высоту бруствера, или устроить внутренний ров. При существовании внутреннего рва бруствер может быть сравнительно ниже, укрепление становится менее заметным с поля и его легче замаскировать, то есть сделать менее заметным для неприятеля; кроме того, бруствер насыпается с двух сторон, благодаря чему постройка укрепления подвигается скорее. Обыкновенно полевые укрепления и бывают с двумя рвами — наружным и внутренним (чертёж 1). Для приспособления бруствера к стрельбе к нему присыпают ступеньку, на которую люди становятся во время стрельбы. Ступенька эта называется банкетом, или стрелковой ступенью; она должна быть ниже гребня бруствера на грудную высоту, принимаемую в 2 аршина, так чтобы стоящему на банкете стрелку внутренний гребень бруствера (линия огня) приходился на высоте груди. Если высота бруствера меньше 2,5 аршин, например 2 аршина, — то банкет придётся как раз на местном горизонте; при ещё меньшей высоте бруствера стрелковая ступень будет ниже горизонта, во внутреннем рве. Чем ниже бруствер, тем должен быть глубже внутренний ров. Величина укрепления зависит от величины обеспечиваемого им отряда или гарнизона. Форма укрепления в плане обусловливается местностью и предполагаемыми направлениями огня и прочих действий своих войск и неприятельских. Ограниченную оборонительной оградой площадь укрепления стараются обыкновенно делать более сжатой по направлению неприятельских выстрелов, чтобы уменьшить вероятность попадания снарядов. При всем разнообразии величин и форм укреплений последние могут быть приведены к двум основным типам: укрепления открытые и укрепления сомкнутые.

Укрепления

Открытые укрепления не имеют оборонительной ограды с тыла или с горжи и устраиваются, когда место, занимаемое укреплением, обеспечено от атаки с тыла какой-нибудь естественной преградой или позади расположенными войсками. Сомкнутые укрепления имеют оборонительную ограду со всех сторон и возводятся для обороны упорной и вполне самостоятельной, когда можно ожидать атаку со всех сторон. На расположение бруствера укрепления (в плане) оказывает влияние местность, к изгибам которой укрепление применяется, и желаемое направление огня из укрепления: в какую сторону предполагают стрелять — в ту сторону обращается и соответствующий участок или перелом бруствера. Чтобы избежать очень опасного для защитников укрепления продольного поражения бруствера — стараются прямым участкам оборонительной ограды дать такое направление, при котором их продолжение падало бы в точки, мало доступные неприятелю; части ограды, не удовлетворяющие этим требованиям, должны быть возможно короче. Сомкнутые укрепления, применяемые в полевой фортификации, называются редутами; открытые — люнет и редан.

Артиллерия располагается обыкновенно вне укрепления, чтобы не навлекать на пехоту направленного против артиллерии неприятельского огня, и только неудобная по сторонам укрепления местность или полная самостоятельность обороны данного пункта могут заставить расположить артиллерию внутри укрепления, причём ставят обыкновенно не более двух орудий. Дуло полевой пушки возвышается над местом её стояния на 1,5 аршина, а так как высота бруствера укрепления бывает обыкновенно больше, то и оказывается, что нельзя иначе стрелять, как подняв орудие над горизонтом или сделав в бруствере сквозную прорезь.

Окопы

• См. также: Шанцевый инструмент

Насыпь, присыпаемая с внутренней стороны к брустверу и подымающая орудие над горизонтом настолько, чтобы оно могло стрелять поверх бруствера, называется барбетом, а упомянутая прорезь — амбразурой (см. Барбет и Амбразура). Б) Окопы бывают стрелковые и орудийные. Стрелковые окопы — наиболее распространённый и для большинства участков полевой позиции самый целесообразный вид фортификационных построек. На них основывается главным образом действие огнём по неприятелю. К окопам прибегают не только при обороне, но и при атаке, если атака состоит в постепенном приближении к неприятелю и ведётся с остановками, во время которых атакующие войска могут окопаться. Атакующий устраивает окопы ещё иногда до начала наступления, на случай возможной неудачи. Благодаря небольшой высоте насыпей и малой глубине рвов в окопах они легко строятся самими войсками, назначенными для их занятия и обороны, то есть самоокапыванием, и хорошо применяются к местности, хорошо маскируются и не стесняют передвижений войск на поле сражения. Последнее свойство обусловливается также отсутствием перед ними преград штурму, что, однако, не в ущерб войскам, занимающим окопы, так как за ними всегда будут резервы, если только протяжение позиции по фронту соответствует величине отряда, а это условие для полевой позиции — закон; резервы помогут отбить фронтальную атаку и вместе с тем обеспечивают окопы от охвата и обхода. На чертежах 3-м и 4-м показаны профили наиболее распространённых окопов: для стрельбы с колена и стоя. При возведении окопов в виду неприятеля, когда нельзя заранее знать, сколько времени для работ он нам предоставит, — строят сначала окопы слабой профили, с маленьким бруствером и мелким рвом, лишь бы поскорей получить хоть какое-нибудь укрытие от огня, а затем их совершенствуют и переходят к профили более сильной; таким образом, сначала может быть построен окоп для стрельбы лежа, потом, углубляя ров, получают окоп для стрельбы с колена и, наконец, для стрельбы стоя. Направление линии огня стрелковых окопов в плане преимущественно криволинейное; оно зависит от изгибов местности и от желаемого направления огня из окопов. Оконечности окопа заворачиваются назад на случай косого огня со стороны неприятеля.

Орудийные окопы

Орудийные окопы бывают одиночные, на одно орудие каждый, или батарея — сплошные закрытия на несколько рядом стоящих орудий; те и другие служат для укрытия от огня противника артиллерийской прислуги и отчасти самого орудия; размеры прикрывающей насыпи зависят от имеющегося в распоряжении времени. По профили окопы и батареи могут быть разделены на горизонтные — орудие стоит на горизонте земли, возвышаясь на всю свою высоту над горизонтом; углублённые — орудие стоит ниже горизонта, будучи врыто почти на всю свою высоту в землю, и, наконец, полууглублённые — когда часть высоты орудия приходится ниже горизонта, а другая — выше горизонта. На чертеже 6-м представлены план и профиль углублённого одиночного орудийного окопа. Одиночные орудийные окопы возводятся быстро, хорошо укрывают орудия и прислугу от неприятельского огня, представляют собой небольшие цели и не препятствуют движению артиллерии вперёд сквозь промежутки между ними. К недостаткам таких окопов следует отнести большое протяжение, занимаемое рядом окопов по фронту позиции, и неудобство управления огнём орудий, раскинутых на большом пространстве. В)Заслоны в полевой войне предназначаются для закрытия резервов от неприятельского огня и наблюдений, когда сама местность таких закрытий не даёт; употребляются они вообще довольно редко. Для резервов, близких к боевой линии, заслоны удобнее всего устраивать в виде известных уже нам стрелковых окопов, дающих возможность, если понадобится, открыть огонь в интервалы или через головы впереди расположенных своих войск.

Искусственные препятствия

См. также: Полоса обеспечения

Искусственные препятствия имеют целью задержать противника под сильным и метким огнём с позиции или укрепления и тем увеличить его потери от огня. В частном случае, при расположении у самого бруствера, как, например, наружный ров укрепления, они расстраивают атакующего перед ударом в штыки. Вообще же искусственные препятствия располагают в расстоянии 50—150 шагов от линии огня и таким образом заставляют расстроенного преодолением препятствия неприятеля пробыть ещё некоторое время под огнём обороняющегося. Относить искусственные препятствия далее 150 шагов от линии огня невыгодно вследствие трудности наблюдения за ними в туман и сумерки и увеличения длины препятствия по фронту. Сила искусственных препятствий заключается в неожиданности их для противника и в невозможности разрушить их издали огнём артиллерии, поэтому располагать их надо скрытно от взоров и, если возможно, от выстрелов с поля; достигают этого возводя впереди препятствия земляную насыпь — гласис.

Искусственными препятствиями усиливают оборону наиболее важных пунктов оборонительного расположения или располагают их в слабейших местах с целью заставить противника отказаться от их атаки; такими слабейшими местами оказываются обыкновенно короткие фасы или исходящие углы, вообще пункты, с которых впередилежащая местность слабо обстреливается. Размеры искусственных препятствий определяются требованием трудности их преодоления и уничтожения: для горизонтальных препятствий ширина не менее 2—6 саж.; для вертикальных — высота не менее 2,5 арш.; длина — не допускающая или затрудняющая обход. Материал — преимущественно земля, дерево, железо, порох и вода. С помощью земли устраиваются наружный ров укреплений и волчьи ямы (черт. 7).

Волчьи ямы не представляют достаточно серьёзной преграды и не выносят продолжительной службы; их часто усиливают другими препятствиями или забивают в дно ям и между ними заостренные сверху колья. Из дерева устраивают шахматные колья, засеку и палисады. Засека (черт. 8) — одно из серьёзнейших и наиболее трудно уничтожаемых препятствий; устраивается она очень скоро; иногда засеку усиливают, оплетая деревья проволокой. Если имеется достаточно проволоки, то устраивают проволочную сеть (черт. 9); проволочная сеть — отличная преграда, лучше всех других сопротивляющаяся артиллерийскому огню; состоит из нескольких рядов забитых в землю кольев, между которыми в разных направлениях натянута проволока.

Минное поле

С помощью пороха устраивают фугасы, которые разделяются на обыкновенные, камнемётные и самовзрывчатые, или торпеды. Обыкновенные и камнеметные фугасы при приближении к ним противника взрываются обороняющимся с помощью огнепривода, электрического или шнурового; торпеды действуют автоматически, под тяжестью проходящих над ними людей. К препятствиям, устраиваемым при помощи воды, относятся запруды и наводнения. Какой-нибудь ручей, протекающий параллельно фронту оборонительного расположения наших войск или перпендикулярно к этому фронту, от неприятеля к нам, перегораживают при помощи плотин и получают при высоких берегах запруду, то есть увеличение глубины ручья, а при низких — наводнение. Устройство запруд и наводнений требует очень много времени, и потому в полевой войне ими пользуются редко. Д) Приспособление местных предметов к обороне рассматривается в особом отделе, называемом «применение полевой Ф. к местности». В этой прикладной части рассматривается применение общих правил, выведенных из части теоретической, к наиболее характерным случаям на местности действительной, всегда более или менее неровной и изобилующей местными предметами, каковы рощи, дома, заборы, канавы, овраги, реки, высоты, теснины и т. п. Применение полевой Ф. к местности учит нас усилению их естественных оборонительных свойств, организации упорной обороны и, насколько возможно, предусматривает все случаи, встречающиеся при занятия оборонительных позиций.

Долговременная фортификация

См. также: Форт, Замок

Долговременная Ф. рассматривает закрытия и преграды, служащие для усиления обороны особенно важных в военном отношении стратегических пунктов страны, значение которых выясняется обыкновенно за много лет до войны и сохраняется на все время военных действий. Соответственно этому долговременные фортификационные постройки и образуемые ими крепости строятся годы, служат, сохраняя своё значение, десятки и даже сотни лет и обороняются месяцы; над возведением их работают вольнонаёмные рабочие, специалисты; инструмент — всякий, какой потребуется, материал же не только земля, но ещё и камень, кирпич, бетон, железо.

Цель долговременной Ф. заключается в том, чтобы с наименьшими силами сопротивляться как можно дольше. Для этого необходимо иметь крепостные постройки, безопасные от штурма, а живые силы обороны обеспечить от поражения.

• Первое условие достигается устройством сомкнутой оборонительной ограды с преградой, обстреливаемой сильным огнём из построек, неуязвимых издали; такой преградой бывает обыкновенно наружный ров, обстреливаемый продольным картечным огнём.
• Второе — устройством помещений, безопасных от наиболее разрушительных снарядов осадной артиллерии.

Чем сильнее фортификационные постройки, возведённые для обороны данного стратегического пункта, тем слабее может быть его гарнизон; сила же фортификационных построек зависит от времени и денежных средств. Долговременные фортификационные постройки заставляют атакующего тратить много времени на подвоз осадных орудий для их разрушения и на самый процесс разрушения и таким образом увеличивают продолжительность сопротивления усиливаемого ими пункта до пределов, недостижимых без пособия долговременной Ф. при равенстве прочих условий. Затрата, сделанная единовременно на сооружение долговременных укреплений, даёт экономию живых сил на долгие годы, в течение которых эти укрепления служат, сохраняя своё значение.

Цель долговременной Ф. всегда оставалась неизменной, но способы её достижения изменялись и будут постоянно изменяться с развитием и усовершенствованием техники, применённой к военному делу. Всякое усиление средств поражения тотчас вызывало соответствующее усиление средств укрытия. Отсюда видно, какая тесная связь существовала всегда между артиллерией и Ф., и понятно, какое неотразимое влияние первая оказала на вторую и особенно на детали её сооружений. На общее расположение долговременных фортификационных построек имели решающее влияние приёмы обороны и численность гарнизона, находившаяся сама в зависимости от численности полевых армий. Важнейшие моменты развития долговременной Ф. вызваны столь же резкими усовершенствованиями артиллерии и изменением численности армий, поэтому история Ф. может быть разделена на следующие четыре периода:

1 период метательных машин — с самых древних времён до огнестрельной артиллерии, то есть до XIV в.;

2 период гладкой артиллерии — до введения нарезной артиллерии, то есть до середины XIX в.;

3 период нарезной артиллерии — до введения фугасных бомб, то есть до 1885 г.;

4 период фугасных бомб — до настоящего времени.

Типичным представителем первого периода долговременной Ф. являются каменные оборонительные ограды в виде высоких каменных или кирпичных стен с отвесными сторонами и плоскою верхней поверхностью, на которой помещались защитники крепости (черт. 10).

Стены древних оград от места до места прерывались башнями, служившими опорными пунктами ограды и препятствовавшими появившемуся на стене неприятелю распространиться по всей ограде; с башен обстреливали верхнюю поверхность стены и охраняли сообщение внутренности крепости с полем. В этом периоде долговременная Ф. была в блестящем состоянии; толстые и высокие каменные стены были обеспечены от эскалады и не опасались современных им метательных машин.

XIV в.

Во второй половине XIV в. появилось огнестрельное оружие. Несмотря на несовершенство первых пушек, разрушительное действие их снарядов было, однако, достаточное, чтобы сбивать брустверные стенки (верхние части) древних оград. Для обстреливания подошвы стены и ближайших к ней доступов обороняющиеся стали прибегать к продольной, или так назыв. фланковой, обороне. С этой целью стали выдвигать наружу башни настолько, чтобы из выдвинутой части можно было производить стрельбу вдоль стены. Фланкирующие орудия стояли на верхней площадке башни или внутри, в сводчатых постройках, называвшихся казематами. Верхней части стены стали давать выпуклую форму, содействующую отскакиванию и рикошетированию ядер, а для установки орудий к внутренней поверхности стены стали присыпать земляную насыпь, или валганг.

Чтобы затруднить производство обвалов артиллерийским огнём, часть стены опустили ниже горизонта, и получился наружный ров; с той же целью стали у контрэскарпа возводить небольшую насыпь, называвшуюся гласис. Выступавшие из-за ограды башни, или, как их называли, бастеи и рондели, имели то неудобство, что часть рва перед их полукруглой головной частью оставалась в мертвом пространстве, то есть не обстреливалась с соседних ронделей; чтобы исправить этот недостаток, со второй половины XVI в. выступающие части ронделей стали ограничивать прямыми линиями по касательным к прежней кривой. Получилась оборонительная постройка, называвшаяся бастионом. Часть ограды между двумя бастионами называлась куртиной. Куртина с двумя прилегающими к ней полубастионами составляла участок ограды, называвшийся бастионным фронтом.

XVI век

Артиллерия между тем постепенно совершенствовалась; снаряды её отбивали от каменных брустверов такую массу осколков, что с конца XVI стол. при постройке крепостных оград переходят к земляным брустверам. В конце XVII стол. французский маршал Вобан установил правила постепенной атаки крепостей, основания которой сохранились до настоящего времени (см. Осадная война).

Способ постепенной атаки Вобана (то есть откоп траншей зигзагом в сторону неприятеля) нарушил в пользу осаждающего то равновесие, которое до него существовало между атакой и обороной крепостей; поэтому после Вобана стремления инженеров направились к тому, чтобы вернуть обороне утраченное ею значение. Из различных предложений по этой части наибольшее значение имели идеи Монталамбера и Карно, приводившие в общем к необходимости усилить крепости отдельными укреплениями, вокруг них расположенными, и основать оборону крепостей на действии больших масс крепостной артиллерии и на развитии навесного огня и вылазок. Правильность этих идей блестящим образом подтвердилась при обороне Севастополя и во всех последующих войнах (об атаке и обороне крепостей см. Осадная война). К концу периода гладкой артиллерии профиль долговременных фортификационных построек принял вид, указанный на черт. 13. Появление нарезной артиллерии в 60-х гг. XIX стол. вызвало существенные изменения в устройстве долговременных укреплений. Люди, находившиеся на валганге, оказались прикрытыми от прицельных выстрелов только на расстоянии 12 фут. от гребня бруствера, толстота бруствера недостаточна, земляные отлогости круты, и потому земля бруствера под действием снарядов сползала в ров, эскарп разрушался перекидным огнём. Соответственно этому в профилях долговременных укреплений пришлось сделать следующие изменения. Валганг разделён на 2 части — артиллерийский валганг, на 8 фут. ниже гребня бруствера, и валганг сообщения, настолько пониженный, чтобы человек, стоящий на крае его, был обеспечен от прицельных выстрелов; толстота бруствера была увеличена до 28 фут.; наружная крутость бруствера сделана более пологой; кордон эскарпа был опущен ниже горизонта; рвы стали глубже и уже. Казематы при гладкой артиллерии часто служили одновременно нескольким целям: из них можно было поражать атакующего, в них можно было безопасно помещать войска и устраивать склады, они служили редюитами и ретраншаментами. Нарезная артиллерия затруднила одновременное выполнение этих целей, так как открытые лицевые стены казематов стали разбиваться снарядами с дальнего расстояния. Пришлось отказаться от их оборонительных свойств, но охранительными пользоваться чаще, чем когда-либо. Для предохранения от разрушения старые казематы обсыпались землей, новые — устраивались под валгангом и другими насыпями. Существовали, однако, и такие казематированные постройки — капониры, приморские батареи, которые во что бы то ни стало должны были сохранить оборонительные свойства. В этих казематах пришлось озаботиться о сохранении в целости лицевой стены, не лишая возможности стрелять из-за неё. С этой целью к лицевой стене присыпали земляной бруствер, и в нём прорезывали амбразуры для стрельбы или прикрывали лицевую стену особыми казематированными заслонами. Наконец, лицевую каменную стену казематов стали заменять железной броней или прибегать к вращающимся металлическим башням и куполам. На расположении долговременных укреплений в плане появление нарезной артиллерии отразилось главным образом распространением полигональных фронтов и организацией пояса отдельных укреплений — фортов. Полигональный, или капонирный, фронт даёт сильную фронтальную оборону по впереди лежащей местности, удобно применяется к местности и легко обеспечивается от анфиладного огня; эти преимущества и послужили причиной повсеместного его распространения. Крепостные ограды, окружённые поясом фортов, или маневренные крепости, строились ещё в эпоху гладкой артиллерии; так, например, в сороковых годах прошлого столетия были построены во Франции крепости Париж и Лион. Со времени появления нарезной артиллерии маневренная крепость является единственным типом большой крепости (см. Крепость, Форт).

Бетон

Фугасные бомбы — последняя современная угроза, сделанная техникой. Фугасы — продолговатые снаряды, начинённые сильновзрывчатыми составами (пироксилином, мелинитом и пр.), обладают страшной разрушительной силой. На опытах в Мальмезоне в 1886 г. достаточно было одной фугасной бомбы, чтобы разрушить капонир и пороховой погреб прежней постройки, с кирпичными сводами, покрытыми землей на 3—5 арш. Пришлось прибегнуть к материалу более прочному, чем кирпич, и изменить размеры стен и особенно сводов казематированных построек; таким материалом оказался бетон. В его состав входят цемент, песок и щебень или гравий; смесь образует густую массу, быстро твердеющую и представляющую тогда замечательную прочность и вязкость. Для средней величины построек бетонный свод в сажень толщины следует считать не только безусловно надежным в настоящем, но и с некоторым запасом прочности против будущих, ещё более сильных средств разрушения.

В настоящее время все охранительные казематированные постройки возводятся из бетона, а оборонительные частью из бетона, частью сочетая бетон с броней. Броневые закрытия очень распространены в Западной Европе, у нас же к ним прибегают сравнительно редко вследствие дороговизны и не доказанной солидными опытами прочности. Изобретение фугасных бомб вызвало следующие изменения в профиле долговременных укреплений: толстота бруствера увеличена до 42 фт.; кирпичные одежды наружного рва заменены бетонными; чаще стали прибегать к решеткам, мало страдающим от огня осадной артиллерии; чтобы обеспечить стены от навесных бомб, углубляющихся ниже основания фундамента и действующих как мины, основания стен стали прикрывать бетонными тюфяками. Если техника изобретёт ещё более могучие средства поражения и разрушения, то она же укажет на средства отразить эти удары.

Польза крепостей постоянно оспаривалась: говорят, что крепости стоят дорого, что, требуя больших гарнизонов, они отвлекают много сил от полевых армий, часто не принимают участия в войне, что от крепости можно заслониться равными силами и, наконец, что при современном состоянии военного искусства крепостью можно овладеть с небольшими силами и скоро. По меткому выражению профессора Кюи, стоимость крепости есть страховая премия, уплачиваемая ради безопасности государства. Крепости, конечно, требуют много войск для своей обороны, в особенности для современных больших крепостей; но много или мало — понятие относительное; с увеличением армий естественно увеличились и гарнизоны крепостей. В то же время крепости делают свободными полевые войска, давая возможность защищать важнейшие пункты сравнительно небольшими силами. Если по ходу военных действий крепость не принимает непосредственного участия в войне, то она служит центром организации ополчений и подкреплений (Лион в 1870 г.) и складом боевых и жизненных припасов; да и одно существование крепости, хотя бы и не вошедшей в сферу военных действий, может решительным образом повлиять на план кампании.

Большая стоимость современных крепостей заставляет возводить их исключительно в пунктах, особенно важных в стратегическом отношении; заслониться же можно только от крепости, не имеющей стратегического значения, обладание которой не составляет необходимости для наступающей армии. В противном случае подобный заслон стоит обыкновенно очень дорого, примером чему может служить знаменитый турецкий четырёхугольник крепостей в войну 1877—1878 г. Возможность овладеть крепостью быстро и с небольшими силами основывают обыкновенно на предположении полной неготовности крепости к обороне в начале осады, на неспособности гарнизона к активным действиям, панике и т. п. и на таких зыбких основаниях составляют проекты ускоренных атак.

Доводы свои противники крепостей подтверждают ссылкой на быстрое падение некоторых французских крепостей в войну 1870—1871 г. Но эти крепости особенные по той преступной небрежности, с которой они сопротивлялись. И по настоящее время единственной удачной попыткой создать ускоренную атаку надо считать атаку Вобана; его атака была обдумана, проверена, изучена и названа правильной. Противники крепостей забывают блестящую роль, которую последние играли во многих кампаниях. Почти все последние кампании сводятся, в сущности, к осадам крепостей и кончаются их сдачей: война за независимость Бельгии — сдачей Антверпенской цитадели; датская война — взятием Дюппельских укреплений; американская — падением Чарльстоуна; Восточная война 1853—1855 г. сводится к осадам Силистрии, Севастополя и Карса. Второй период войны 1870—1871 г. со времени обложения Меца есть не что иное, как крепостная война в грандиозных размерах. В последнюю Восточную войну 1877—1878 г. временные укрепления Плевны надолго задерживают ход кампании; будь Плевна крепость — она не сдалась бы так скоро от голода и могла бы иметь более решающее влияние. Наконец, в столкновении с Китаем в 1900 г. крепости Таку и Тян-Тзин играют выдающуюся роль; с их падением открыт путь к Пекину и обеспечена база на берегу моря для оперирующей союзной армии.

При современной быстрой организации больших армий и скором передвижении их по многочисленным железным дорогам значение крепостей как единственного средства для отпора неожиданных наступлений большими массами ещё более увеличилось. Приносимая ими своеобразная и огромная польза делает обращение к долговременным фортификационным сооружениям — неизбежным.

В Первую мировую войну только две крепости полностью выполнили поставленную перед ними задачу: крупная французская крепость Верден и небольшая русская крепость Осовец.

Долговременная фортификация — отрасль фортификации, в которую входит подготовка территории государства к войне, вопросы строительства крепостей и их элементов. Её сооружения должны сопротивляться действию средств разрушения, для чего при их возведении используются наиболее прочные материалы (грунт, камень, кирпич, дерево, бетон, железобетон, броня).

Временная фортификация

См. также: Линия Маннергейма

Временная Ф. рассматривает временные фортификационные постройки, по устройству представляющие собой нечто среднее между полевыми и долговременными. В мирное время их строят на пунктах государства второстепенной важности или по недостатку финансовых средств пытаются заменить ими укрепления долговременные. В военное время или непосредственно перед началом войны временные укрепления возводят на важнейших неукреплённых пунктах театра предстоящих действий, на стратегических пунктах, значение коих выяснилось лишь во время войны, и на важных пунктах уже захваченной неприятельской территории.

Время, которым можно бывает располагать для возведения временного укрепления, изменяется в пределах от нескольких дней до нескольких месяцев; также различны будут материалы и рабочие средства, поэтому и самые постройки получают весьма разнообразную силу. Если времени несколько месяцев, то можно работать вольнонаёмными рабочими, употребляя в дело бетон и другие материалы, те же, что и в долговременных постройках, но размеры профиля будут меньше, оборона рвов чаще открытая, преграды горизонтальные, число казематов весьма ограниченное, и вообще конструкция упрощенная. Такого рода постройки называются полудолговременными; они сопротивляются крупным осадным калибрам, но, будучи слабее долговременных, требуют больше войск для своей обороны. Долговременных укреплений они ни в каком случае заменить не могут, и расчёт на эту замену привёл бы к тяжким разочарованиям.

При возведении временных укреплений на стратегических пунктах, значение коих выяснилось тотчас после объявления войны, обыкновенно имеется времени несколько недель, в качестве рабочих — войска, материал — земля, дерево, железо. Такие постройки сопротивляются действию осадных орудий не крупнее 6-дюймового калибра и называются собственно временными. Но иногда приходится усиливать пункты, внезапно оказавшиеся важными, после перехода противником нашей границы, под ежедневной угрозой появления неприятельских войск; тогда начинают с поспешных полевых построек, работая исключительно войсками, шанцевым инструментом и подручными материалами, а затем, если противник даёт несколько дней сроку, поспешные постройки постепенно превращаются в усиленные. Так укрепляются этапные пункты, позиции для обороны дефиле, линии обложения, промежутки между фортами при осаде крепостей и т. п. Получая дальнейшее развитие, усиленные постройки превращаются в собственно временные.

Общий характер временных укреплённых пунктов такой же, как долговременных: бывают временные ограды, временные маневренные крепости, отдельные форты и пр. Чаще всего приходится строить временные форты: они возводятся не только при постройке временных крепостей и укреплённых лагерей, но и при устройстве временных оград, которые обыкновенно состоят из фортов, соединённых линиями более слабой профили. Существующие долговременные крепости иногда усиливают временными укреплениями, например окружая их временными фортами или устраивая временные промежуточные опорные пункты на слишком больших интервалах между долговременными фортами, сооружая передовые опорные пункты, увеличивая число запасных пороховых погребов и т. д. Благодаря более значительным гарнизонам оборона пунктов, усиленных временными фортификационными постройками, отличается обыкновенно большей активностью (Севастополь, 1854—1855), что неосновательно ставить в заслугу временной Ф. в сравнении с долговременной, забывая, во что обходится такая активность (под Севастополем выбыло из строя свыше 100 000 человек).

Итак, при постройке временных укреплений возможный выигрыш времени имеет огромное значение, и следует поэтому принимать все меры, чтобы после того, как отдано приказание о постройке временных укреплений, последние в возможно скором времени были в состоянии оказать неприятелю должное сопротивление. С этою целью ещё в мирное время следует вырабатывать проекты усиления наиболее вероятных стратегических пунктов военного времени, подготовлять всю организационную часть и даже держать наготове поблизости необходимейшие материалы; разумеется, все это должно храниться в строжайшей тайне, так как в неожиданности для противника появления подобного рода сооружений заключается существенное средство возмещения их неизбежной слабости при современных средствах поражения.

Фортификация в России

См. также: Motte and bailey, Засечная черта

Фортификация в России появилась одновременно с началом оседлости русских и прошла через те же фазисы, что и в Западной Европе, но значительно позднее; неблагоприятно сложившиеся исторические обстоятельства, — междоусобия во время удельной системы и татарское иго — на много лет затормозили у нас развитие фортификации.

Первобытным укрытием и защитой от неприятельских нападений служили у нас, как и повсюду, земляные оборонительные ограды, состоявшие из вала со рвом впереди; высота валов доходила до 10 саж., толщина 1,5—3 саж., глубина рвов 2—5 саж. На поверхности вала не располагали никаких закрытий для его защитников: они прикрывались своими щитами. Такого рода земляные ограды были у нас в употреблении до половины IX стол., то есть в то ещё время, когда в Западной Европе они давно были заменены каменными стенами. С IX ст. начинают входить в употребление деревянные ограды. Громадные наши леса доставляли для них неистощимый материал; особенно охотно употребляли дуб вследствие его прочности.

Ограды делились на тыновые и венчатые. Тыновые состояли из палисада высотой до 2 саж.; для стрельбы из-за них устраивали подмости (банкет) или прорубали в них бойницы. Не отличаясь большой силой сопротивления, тыновые ограды употреблялись для укрепления пунктов второстепенной важности. Венчатые ограды при ширине наверху 1—3 сажени и высоте около 2 сажен состояли из городней, то есть срубов, прислоненных один к другому. «Срубить» город обозначало построить деревянную ограду. Так как городни в местах соприкосновения между собой быстро загнивали, то вскоре от них отказались и начали строить венчатые деревянные ограды тарасами. Тарасы состояли из двух продольных брусчатых стенок, связанных поперечными; промежутки между стенами заполняли землей и камнями, а для предохранения от поджога — снаружи стены обмазывали глиной и обкладывали дёрном.

В конце XI стол. на вершине венчатых оград появился заборол (бруствер), сначала дощатый, потом бревенчатый; стрельба производилась поверх заборола, который делался высотой в 1,5—2 арш.; при более значительной высоте устраивали банкеты, называемые кроватями. Деревянные ограды всегда усиливались венчатыми башнями, которые в старину называли вежами, столпами, кострами, стрельницами; точное название — башня — входит в употребление только со времён Курбского. Башни делали преимущественно шестиугольными, шириной 2—5 саж., высотой до 5 саж.; проезжие башни, служившие для сообщения с полем, и подзорные, для лучшего наблюдения за отдаленной местностью, доходили до 12 саж. высоты. В стенах башен прорезывали окна (бойницы) для ружейной и пушечной стрельбы. Обыкновенно они выступали из стен наружу, а в городе Коротояке одна башня была вся подана вперёд и образовала род капонира.

Наиболее распространёнными искусственными препятствиями были тын (палисад), частик (шахматные колья) и чеснок (тот же частик, но железный). Каменные ограды входят в употребление с половины XI в. (Киев, заложенный Ярославом в 1037 г.; Новгород 1044 г.), причём их часто располагали вместе с деревянными и земляными оградами. Стены строили из естественных камней или из кирпича; высоту стен делали от 3 саж. (Китай-город в Москве) до 7 саж. (Смоленск), толщину от 1 саж. (Коломна) до 3 саж. (Китай-город). На верхней площадке стены располагали брустверную, зубчатую стенку. Огнестрельное оружие вызвало ярусный огонь, для которого стали располагать подошвенные, средние и верхние бои, последние преимущественно для стрелков. Подошвенные и средние бои представляли отдельные печуры (оборонительные казематы) на одно орудие, расположенные по высоте не одна над другой, а вперемежку. Печуры отстояли одна от другой на 9 саж. На исходящих углах ограды и на более длинных участках её располагались башни: малые — для обстреливания самой ограды, большие — для фронтальной и перекрёстной обороны впередилежащей местности. Замечательны полукруглые выступы ограды Пскова, перши, служившие сначала для продольного обстреливания подступов к стене метательными машинами, а потом и огнестрельными орудиями.

Древняя Россия охранялась от неприятельского вторжения многочисленными отдельными укреплёнными пунктами и сторожевыми линиями. Первые назывались городами или городками, смотря по величине. Всякий населённый пункт непременно укрепляли для ограждения от грабежей, сопровождавших как внешние, так и междоусобные войны; без этого условия он переставал быть городом. Большей частью города были обнесены одной оградой, но важнейшие из них имели несколько оград, разделявших город на части, которым тоже было присвоено название городов.

Таким образом Москва состояла из Кремля, Китай-города, Белого города; Псков — из Кремля, Среднего города, Большого города и Запсковия. Эти ограды образовались по мере накопления жителей, селившихся вне существующей ограды и укреплявших свои предместья. Наружные укреплённые ограды называли окольным городом, или охабнем; внутреннюю ограду — детинцем (где можно было укрыть — «деть» — старцев, жен и детей), или кремлем (по-татарски — крепость). Ограду, ближайшую к детинцу, называли кромом; внутри её помещали житницы — кромы.

Пункты, обнесенные более слабыми оградами, чаще всего тыном, назывались острогами; их располагали для усиления жилых мест, не вошедших в состав городов, или на границах с народами, мало искусными в военном деле. Остроги делились на жилые — с жителями, и нежилые — вмещавшие только гарнизон; в них помещались съезжая изба, воеводский двор, зелейные (пороховые) и хлебные амбары, тюрьма и осадные дворы. Сторожевые линии в виде длинных непрерывных оград устраивали против набегов татар, происходивших чаще все в одном и том же направлении. На открытой, степной местности сторожевые линии состояли из земляного вала со рвом и носили название вала или черты. В странах лесистых они состояли из густых, непроходимых лесных завалов, называвшихся засечными линиями, шириной от 16 до 30 саж. Вдоль сторожевых линий для их усиления на важнейших пунктах, особенно на дорогах, располагали города, городки и остроги. Нередко в военное время роль долговременных укреплённых пунктов играли укреплённые монастыри. Так, в 1581 г. Печорский монастырь отразил все нападения Батория; ещё более знаменита оборона Троицкой Лавры в 1608—1610 гг.

Земляные и деревянные ограды были возводимы русскими строителями; в этой специальности мы много превосходили иностранцев. Уже в «Русской Правде» Ярослава говорится о городниках (строители оград) и мостниках (строители мостов). Но для возведения каменных оград мы прибегали к иностранным руководителям: сначала к грекам, потом, в XV ст., к немецким иноземным мастерам. Иоанн III и Иоанн IV стали выписывать итальянских военных архитекторов, из которых особенно известен Аристотель Фьораванти (1475). Он возвёл много кремлей, оград, выучил нас лить пушки, наводить мосты. Под руководством итальянских инженеров образовалось и несколько русских строителей, из которых упомянем об Иване Выродкове, построившем Свияжск в 1551 г., деревянную ограду Галича в 1557 г. и башню при осаде Казани в 1552 г. Вслед за итальянцами мы обращались к голландцам; так, Ян-Корнелий фон Розенберг построил в 1632 г. в Ростове земляную бастионную крепость. Иоанн IV упорядочил инженерно-строительное дело, основав Пушкарский приказ, заведовавший артиллерийской и инженерной частью. С того времени постройка, исправление, содержание укреплённых пунктов сосредоточивается в этом приказе.

По мере усовершенствования огнестрельного оружия русские строители охотно вернулись к земляным оградам, лучше сопротивляющимся разрушению и дающим на своей вершине более просторную позицию для обстреливания впередилежащей местности и встречи штурмующих холодным оружием. При этом в отличие от западных инженеров русские мало заботились о надлежащей высоте эскарпных стен, возлагая упование на живую силу, благо в ней не было недостатка при поголовном участии всех жителей осажденного города в отражении штурма.

Пётр Великий положил прочное начало инженерному делу в России, основав корпус инженеров и создав инженерные войска, и сам был замечательно талантливым инженером. При нём в крепостных оградах впервые возникли охранительные казематы и появились отдельные передовые укрепления как средство обеспечить центральное крепостное ядро от бомбардирования; но самое главное нововведение Петра, о котором вспомнили только 2 столетия спустя, чтобы никогда уже о нём не забывать, — заключалось в фортификационной подготовке поля сражения (знаменитые редуты под Полтавой), ознаменовавшей появление у нас полевой Ф. в том смысле, как её понимают теперь. Пётр Великий составлял исключение; вообще же наши инженеры того времени в долговременной Ф. нерешительно подражали Западной Европе, а в искусстве постепенной атаки значительно от неё отставали. К началу XIX в. хотя наши крепости уступали крепостям Западной Европы, но в осадном искусстве мы с ними сравнялись, а в теоретических предложениях, в проектах фронтов разного начертания — даже опередили; наши инженеры Деденев, фан-Сухтелен, Опперман не побоятся сравнения с самыми талантливыми современными им иностранными инженерами. В XIX в. у нас возникла и широко развилась военно-инженерная литература; явились учёные исследования и учебники по разным отраслям Ф. Целый ряд талантливых инженеров, особенно Шильдер и знаменитый граф Тотлебен, настолько подвинули вперёд русское военно-инженерное искусство, что в настоящее время существование оригинальной русской фортификационной школы не подлежит сомнению.

Наша школа в XIX веке пользовалась за границей уважением и несомненным влиянием. Выдающиеся фортификационные сочинения русских военных инженеров переводились на иностранные языки.

Международная конференция Крепости и замки Балтийского моря

Международная конференция Крепости и замки Балтийского моря (Castalla Maris Baltici — IX) — Мероприятие, призванное защитить фортификационные сооружения, находящиеся на берегах Балтики. Конференция проходит раз в два года в разных странах, в 2007 году она впервые за 17 лет проводилась в России, на территории Петропавловской крепости.

В программе этого форума — заострить внимание на неудовлетворительном состоянии многих памятников крепостного зодчества. В планах учёных составить обращение к правительству России с предположениями об улучшении ситуации.

Литература

• Фортификация // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Цезарь Кюи, «Краткий исторический очерк долговременной Ф.» (СПб., 1897);
• А. Плюцинский, «Полевое военно-инженерное искусство» (СПб., 1886);
• К. Величко, «Исследование новейших средств осады и обороны сухопутных крепостей» (СПб., 1890); его же, «Инженерная оборона государств и устройство крепостей» («Инженерный журнал», 1902);
• Э. Энгман,
  • а) «Оборона сухопутных крепостей» (СПб., 1895);
  • б) «Современное положение вопроса об устройстве временных фортификационных сооружений» (СПб., 1899);
  • в) «Конспект долговременной Ф.» (СПб., 1900);
• Η. Буйницкий, «Краткий курс теоретической полевой Ф.» (СПб., 1901);
• Леер, «Прикладная тактика»; «Справочная книга для инженерных и саперных офицеров» (СПб., 1894);
• Brialmont,
  • a) «La fortification à fossés secs» (Брюссель, 1872);
  • b) «Les régions fortifiées» (Брюс., 1890);
  • с) «La fortification du temps présent» (Брюс., 1895);
  • d) «L’influence du tir plongeant et des obus-torpilles sur la fortification à la fin du XIX siecle» (Брюс., 1895);
• Thival, «Rôle des localités à la guerre»;
• Deguise,
  • a) «La fortification passagère en liaison avec la tactique» (Брюс., 1893);
  • b) «Cours de fortification passagere» (Брюс., 1894); *Brunner, «Leitfaden für den Unterricht in der Feldbefestigung»; *"Die beständige Befestigung und der Festungskrieg" (Вена, 1893, труд австрийских инженеров и артиллеристов);
• Leithner, «Die Küstenbefestigung» (1894).
• Белоконь А. П. Фортификация в горах. — Москва: Военное издательство Министерства Обороны Союза ССР, 1956. — 281 с.
• Войсковые фортификационные сооружения. — Москва: Министерство Обороны СССР. Военное издательство, 1984. — 720 с.

Ссылки

• www.kaponir.ru
• www.fortification.ru
• [unwd.narod.ru Неправильный Мир — Фортификация]
• [rufort.info История отечественной фортификации: библиотека(!), фотогалерея, форум]
• [nortfort.ru Северные Крепости]
• [www.bunkerpictures.nl/ Bunker Pictures — Pictures, locations, information about bunkers from WW2, The Atlantikwall and the Cold War]

См. также

• Подземная война
• Тактические свойства местности
• Николаевская инженерная академия
• Брестская крепость
• Старый замок Каменца-Подольского
• Категория:Замки и крепости Словакии
• Категория:Крепости по странам
• Категория:Оборонительные линии
• Категория:Фортификационные сооружения
• Сейсмостойкое строительство
• Береговые укрепления
• Список фортификационных терминов
• Немецкая статья о морской крепости имени Императора Петра Великого
• Английская статья со списком фортов разных стран
• Английская статья об Альпийской линии (малая линия Мажино на юге Франции)
• Альпийский вал, Английская статья об Альпийском Вале в Италии

Отрывок, характеризующий Фортификация

Для человеческого ума недоступна совокупность причин явлений. Но потребность отыскивать причины вложена в душу человека. И человеческий ум, не вникнувши в бесчисленность и сложность условий явлений, из которых каждое отдельно может представляться причиною, хватается за первое, самое понятное сближение и говорит: вот причина. В исторических событиях (где предметом наблюдения суть действия людей) самым первобытным сближением представляется воля богов, потом воля тех людей, которые стоят на самом видном историческом месте, – исторических героев. Но стоит только вникнуть в сущность каждого исторического события, то есть в деятельность всей массы людей, участвовавших в событии, чтобы убедиться, что воля исторического героя не только не руководит действиями масс, но сама постоянно руководима. Казалось бы, все равно понимать значение исторического события так или иначе. Но между человеком, который говорит, что народы Запада пошли на Восток, потому что Наполеон захотел этого, и человеком, который говорит, что это совершилось, потому что должно было совершиться, существует то же различие, которое существовало между людьми, утверждавшими, что земля стоит твердо и планеты движутся вокруг нее, и теми, которые говорили, что они не знают, на чем держится земля, но знают, что есть законы, управляющие движением и ее, и других планет. Причин исторического события – нет и не может быть, кроме единственной причины всех причин. Но есть законы, управляющие событиями, отчасти неизвестные, отчасти нащупываемые нами. Открытие этих законов возможно только тогда, когда мы вполне отрешимся от отыскиванья причин в воле одного человека, точно так же, как открытие законов движения планет стало возможно только тогда, когда люди отрешились от представления утвержденности земли.

После Бородинского сражения, занятия неприятелем Москвы и сожжения ее, важнейшим эпизодом войны 1812 года историки признают движение русской армии с Рязанской на Калужскую дорогу и к Тарутинскому лагерю – так называемый фланговый марш за Красной Пахрой. Историки приписывают славу этого гениального подвига различным лицам и спорят о том, кому, собственно, она принадлежит. Даже иностранные, даже французские историки признают гениальность русских полководцев, говоря об этом фланговом марше. Но почему военные писатели, а за ними и все, полагают, что этот фланговый марш есть весьма глубокомысленное изобретение какого нибудь одного лица, спасшее Россию и погубившее Наполеона, – весьма трудно понять. Во первых, трудно понять, в чем состоит глубокомыслие и гениальность этого движения; ибо для того, чтобы догадаться, что самое лучшее положение армии (когда ее не атакуют) находиться там, где больше продовольствия, – не нужно большого умственного напряжения. И каждый, даже глупый тринадцатилетний мальчик, без труда мог догадаться, что в 1812 году самое выгодное положение армии, после отступления от Москвы, было на Калужской дороге. Итак, нельзя понять, во первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что то глубокомысленное в этом маневре. Во вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. Если с того времени, как совершилось это движение, положение русского войска стало улучшаться, то из этого никак не следует, чтобы это движение было тому причиною.
Этот фланговый марш не только не мог бы принести какие нибудь выгоды, но мог бы погубить русскую армию, ежели бы при том не было совпадения других условий. Что бы было, если бы не сгорела Москва? Если бы Мюрат не потерял из виду русских? Если бы Наполеон не находился в бездействии? Если бы под Красной Пахрой русская армия, по совету Бенигсена и Барклая, дала бы сражение? Что бы было, если бы французы атаковали русских, когда они шли за Пахрой? Что бы было, если бы впоследствии Наполеон, подойдя к Тарутину, атаковал бы русских хотя бы с одной десятой долей той энергии, с которой он атаковал в Смоленске? Что бы было, если бы французы пошли на Петербург?.. При всех этих предположениях спасительность флангового марша могла перейти в пагубность.
В третьих, и самое непонятное, состоит в том, что люди, изучающие историю, умышленно не хотят видеть того, что фланговый марш нельзя приписывать никакому одному человеку, что никто никогда его не предвидел, что маневр этот, точно так же как и отступление в Филях, в настоящем никогда никому не представлялся в его цельности, а шаг за шагом, событие за событием, мгновение за мгновением вытекал из бесчисленного количества самых разнообразных условий, и только тогда представился во всей своей цельности, когда он совершился и стал прошедшим.
На совете в Филях у русского начальства преобладающею мыслью было само собой разумевшееся отступление по прямому направлению назад, то есть по Нижегородской дороге. Доказательствами тому служит то, что большинство голосов на совете было подано в этом смысле, и, главное, известный разговор после совета главнокомандующего с Ланским, заведовавшим провиантскою частью. Ланской донес главнокомандующему, что продовольствие для армии собрано преимущественно по Оке, в Тульской и Калужской губерниях и что в случае отступления на Нижний запасы провианта будут отделены от армии большою рекою Окой, через которую перевоз в первозимье бывает невозможен. Это был первый признак необходимости уклонения от прежде представлявшегося самым естественным прямого направления на Нижний. Армия подержалась южнее, по Рязанской дороге, и ближе к запасам. Впоследствии бездействие французов, потерявших даже из виду русскую армию, заботы о защите Тульского завода и, главное, выгоды приближения к своим запасам заставили армию отклониться еще южнее, на Тульскую дорогу. Перейдя отчаянным движением за Пахрой на Тульскую дорогу, военачальники русской армии думали оставаться у Подольска, и не было мысли о Тарутинской позиции; но бесчисленное количество обстоятельств и появление опять французских войск, прежде потерявших из виду русских, и проекты сражения, и, главное, обилие провианта в Калуге заставили нашу армию еще более отклониться к югу и перейти в середину путей своего продовольствия, с Тульской на Калужскую дорогу, к Тарутину. Точно так же, как нельзя отвечать на тот вопрос, когда оставлена была Москва, нельзя отвечать и на то, когда именно и кем решено было перейти к Тарутину. Только тогда, когда войска пришли уже к Тарутину вследствие бесчисленных дифференциальных сил, тогда только стали люди уверять себя, что они этого хотели и давно предвидели.


Знаменитый фланговый марш состоял только в том, что русское войско, отступая все прямо назад по обратному направлению наступления, после того как наступление французов прекратилось, отклонилось от принятого сначала прямого направления и, не видя за собой преследования, естественно подалось в ту сторону, куда его влекло обилие продовольствия.
Если бы представить себе не гениальных полководцев во главе русской армии, но просто одну армию без начальников, то и эта армия не могла бы сделать ничего другого, кроме обратного движения к Москве, описывая дугу с той стороны, с которой было больше продовольствия и край был обильнее.
Передвижение это с Нижегородской на Рязанскую, Тульскую и Калужскую дороги было до такой степени естественно, что в этом самом направлении отбегали мародеры русской армии и что в этом самом направлении требовалось из Петербурга, чтобы Кутузов перевел свою армию. В Тарутине Кутузов получил почти выговор от государя за то, что он отвел армию на Рязанскую дорогу, и ему указывалось то самое положение против Калуги, в котором он уже находился в то время, как получил письмо государя.
Откатывавшийся по направлению толчка, данного ему во время всей кампании и в Бородинском сражении, шар русского войска, при уничтожении силы толчка и не получая новых толчков, принял то положение, которое было ему естественно.
Заслуга Кутузова не состояла в каком нибудь гениальном, как это называют, стратегическом маневре, а в том, что он один понимал значение совершавшегося события. Он один понимал уже тогда значение бездействия французской армии, он один продолжал утверждать, что Бородинское сражение была победа; он один – тот, который, казалось бы, по своему положению главнокомандующего, должен был быть вызываем к наступлению, – он один все силы свои употреблял на то, чтобы удержать русскую армию от бесполезных сражений.
Подбитый зверь под Бородиным лежал там где то, где его оставил отбежавший охотник; но жив ли, силен ли он был, или он только притаился, охотник не знал этого. Вдруг послышался стон этого зверя.
Стон этого раненого зверя, французской армии, обличивший ее погибель, была присылка Лористона в лагерь Кутузова с просьбой о мире.
Наполеон с своей уверенностью в том, что не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что ему пришло в голову, написал Кутузову слова, первые пришедшие ему в голову и не имеющие никакого смысла. Он писал:

«Monsieur le prince Koutouzov, – писал он, – j'envoie pres de vous un de mes aides de camps generaux pour vous entretenir de plusieurs objets interessants. Je desire que Votre Altesse ajoute foi a ce qu'il lui dira, surtout lorsqu'il exprimera les sentiments d'estime et de particuliere consideration que j'ai depuis longtemps pour sa personne… Cette lettre n'etant a autre fin, je prie Dieu, Monsieur le prince Koutouzov, qu'il vous ait en sa sainte et digne garde,
Moscou, le 3 Octobre, 1812. Signe:
Napoleon».
[Князь Кутузов, посылаю к вам одного из моих генерал адъютантов для переговоров с вами о многих важных предметах. Прошу Вашу Светлость верить всему, что он вам скажет, особенно когда, станет выражать вам чувствования уважения и особенного почтения, питаемые мною к вам с давнего времени. Засим молю бога о сохранении вас под своим священным кровом.
Москва, 3 октября, 1812.
Наполеон. ]

«Je serais maudit par la posterite si l'on me regardait comme le premier moteur d'un accommodement quelconque. Tel est l'esprit actuel de ma nation», [Я бы был проклят, если бы на меня смотрели как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки; такова воля нашего народа. ] – отвечал Кутузов и продолжал употреблять все свои силы на то, чтобы удерживать войска от наступления.
В месяц грабежа французского войска в Москве и спокойной стоянки русского войска под Тарутиным совершилось изменение в отношении силы обоих войск (духа и численности), вследствие которого преимущество силы оказалось на стороне русских. Несмотря на то, что положение французского войска и его численность были неизвестны русским, как скоро изменилось отношение, необходимость наступления тотчас же выразилась в бесчисленном количестве признаков. Признаками этими были: и присылка Лористона, и изобилие провианта в Тарутине, и сведения, приходившие со всех сторон о бездействии и беспорядке французов, и комплектование наших полков рекрутами, и хорошая погода, и продолжительный отдых русских солдат, и обыкновенно возникающее в войсках вследствие отдыха нетерпение исполнять то дело, для которого все собраны, и любопытство о том, что делалось во французской армии, так давно потерянной из виду, и смелость, с которою теперь шныряли русские аванпосты около стоявших в Тарутине французов, и известия о легких победах над французами мужиков и партизанов, и зависть, возбуждаемая этим, и чувство мести, лежавшее в душе каждого человека до тех пор, пока французы были в Москве, и (главное) неясное, но возникшее в душе каждого солдата сознание того, что отношение силы изменилось теперь и преимущество находится на нашей стороне. Существенное отношение сил изменилось, и наступление стало необходимым. И тотчас же, так же верно, как начинают бить и играть в часах куранты, когда стрелка совершила полный круг, в высших сферах, соответственно существенному изменению сил, отразилось усиленное движение, шипение и игра курантов.


Русская армия управлялась Кутузовым с его штабом и государем из Петербурга. В Петербурге, еще до получения известия об оставлении Москвы, был составлен подробный план всей войны и прислан Кутузову для руководства. Несмотря на то, что план этот был составлен в предположении того, что Москва еще в наших руках, план этот был одобрен штабом и принят к исполнению. Кутузов писал только, что дальние диверсии всегда трудно исполнимы. И для разрешения встречавшихся трудностей присылались новые наставления и лица, долженствовавшие следить за его действиями и доносить о них.
Кроме того, теперь в русской армии преобразовался весь штаб. Замещались места убитого Багратиона и обиженного, удалившегося Барклая. Весьма серьезно обдумывали, что будет лучше: А. поместить на место Б., а Б. на место Д., или, напротив, Д. на место А. и т. д., как будто что нибудь, кроме удовольствия А. и Б., могло зависеть от этого.
В штабе армии, по случаю враждебности Кутузова с своим начальником штаба, Бенигсеном, и присутствия доверенных лиц государя и этих перемещений, шла более, чем обыкновенно, сложная игра партий: А. подкапывался под Б., Д. под С. и т. д., во всех возможных перемещениях и сочетаниях. При всех этих подкапываниях предметом интриг большей частью было то военное дело, которым думали руководить все эти люди; но это военное дело шло независимо от них, именно так, как оно должно было идти, то есть никогда не совпадая с тем, что придумывали люди, а вытекая из сущности отношения масс. Все эти придумыванья, скрещиваясь, перепутываясь, представляли в высших сферах только верное отражение того, что должно было совершиться.
«Князь Михаил Иларионович! – писал государь от 2 го октября в письме, полученном после Тарутинского сражения. – С 2 го сентября Москва в руках неприятельских. Последние ваши рапорты от 20 го; и в течение всего сего времени не только что ничего не предпринято для действия противу неприятеля и освобождения первопрестольной столицы, но даже, по последним рапортам вашим, вы еще отступили назад. Серпухов уже занят отрядом неприятельским, и Тула, с знаменитым и столь для армии необходимым своим заводом, в опасности. По рапортам от генерала Винцингероде вижу я, что неприятельский 10000 й корпус подвигается по Петербургской дороге. Другой, в нескольких тысячах, также подается к Дмитрову. Третий подвинулся вперед по Владимирской дороге. Четвертый, довольно значительный, стоит между Рузою и Можайском. Наполеон же сам по 25 е число находился в Москве. По всем сим сведениям, когда неприятель сильными отрядами раздробил свои силы, когда Наполеон еще в Москве сам, с своею гвардией, возможно ли, чтобы силы неприятельские, находящиеся перед вами, были значительны и не позволяли вам действовать наступательно? С вероятностию, напротив того, должно полагать, что он вас преследует отрядами или, по крайней мере, корпусом, гораздо слабее армии, вам вверенной. Казалось, что, пользуясь сими обстоятельствами, могли бы вы с выгодою атаковать неприятеля слабее вас и истребить оного или, по меньшей мере, заставя его отступить, сохранить в наших руках знатную часть губерний, ныне неприятелем занимаемых, и тем самым отвратить опасность от Тулы и прочих внутренних наших городов. На вашей ответственности останется, если неприятель в состоянии будет отрядить значительный корпус на Петербург для угрожания сей столице, в которой не могло остаться много войска, ибо с вверенною вам армиею, действуя с решительностию и деятельностию, вы имеете все средства отвратить сие новое несчастие. Вспомните, что вы еще обязаны ответом оскорбленному отечеству в потере Москвы. Вы имели опыты моей готовности вас награждать. Сия готовность не ослабнет во мне, но я и Россия вправе ожидать с вашей стороны всего усердия, твердости и успехов, которые ум ваш, воинские таланты ваши и храбрость войск, вами предводительствуемых, нам предвещают».
Но в то время как письмо это, доказывающее то, что существенное отношение сил уже отражалось и в Петербурге, было в дороге, Кутузов не мог уже удержать командуемую им армию от наступления, и сражение уже было дано.
2 го октября казак Шаповалов, находясь в разъезде, убил из ружья одного и подстрелил другого зайца. Гоняясь за подстреленным зайцем, Шаповалов забрел далеко в лес и наткнулся на левый фланг армии Мюрата, стоящий без всяких предосторожностей. Казак, смеясь, рассказал товарищам, как он чуть не попался французам. Хорунжий, услыхав этот рассказ, сообщил его командиру.
Казака призвали, расспросили; казачьи командиры хотели воспользоваться этим случаем, чтобы отбить лошадей, но один из начальников, знакомый с высшими чинами армии, сообщил этот факт штабному генералу. В последнее время в штабе армии положение было в высшей степени натянутое. Ермолов, за несколько дней перед этим, придя к Бенигсену, умолял его употребить свое влияние на главнокомандующего, для того чтобы сделано было наступление.
– Ежели бы я не знал вас, я подумал бы, что вы не хотите того, о чем вы просите. Стоит мне посоветовать одно, чтобы светлейший наверное сделал противоположное, – отвечал Бенигсен.
Известие казаков, подтвержденное посланными разъездами, доказало окончательную зрелость события. Натянутая струна соскочила, и зашипели часы, и заиграли куранты. Несмотря на всю свою мнимую власть, на свой ум, опытность, знание людей, Кутузов, приняв во внимание записку Бенигсена, посылавшего лично донесения государю, выражаемое всеми генералами одно и то же желание, предполагаемое им желание государя и сведение казаков, уже не мог удержать неизбежного движения и отдал приказание на то, что он считал бесполезным и вредным, – благословил совершившийся факт.


Записка, поданная Бенигсеном о необходимости наступления, и сведения казаков о незакрытом левом фланге французов были только последние признаки необходимости отдать приказание о наступлении, и наступление было назначено на 5 е октября.
4 го октября утром Кутузов подписал диспозицию. Толь прочел ее Ермолову, предлагая ему заняться дальнейшими распоряжениями.
– Хорошо, хорошо, мне теперь некогда, – сказал Ермолов и вышел из избы. Диспозиция, составленная Толем, была очень хорошая. Так же, как и в аустерлицкой диспозиции, было написано, хотя и не по немецки:
«Die erste Colonne marschiert [Первая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то, die zweite Colonne marschiert [вторая колонна идет (нем.) ] туда то и туда то» и т. д. И все эти колонны на бумаге приходили в назначенное время в свое место и уничтожали неприятеля. Все было, как и во всех диспозициях, прекрасно придумано, и, как и по всем диспозициям, ни одна колонна не пришла в свое время и на свое место.
Когда диспозиция была готова в должном количестве экземпляров, был призван офицер и послан к Ермолову, чтобы передать ему бумаги для исполнения. Молодой кавалергардский офицер, ординарец Кутузова, довольный важностью данного ему поручения, отправился на квартиру Ермолова.
– Уехали, – отвечал денщик Ермолова. Кавалергардский офицер пошел к генералу, у которого часто бывал Ермолов.
– Нет, и генерала нет.
Кавалергардский офицер, сев верхом, поехал к другому.
– Нет, уехали.
«Как бы мне не отвечать за промедление! Вот досада!» – думал офицер. Он объездил весь лагерь. Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда то, кто говорил, что он, верно, опять дома. Офицер, не обедая, искал до шести часов вечера. Нигде Ермолова не было и никто не знал, где он был. Офицер наскоро перекусил у товарища и поехал опять в авангард к Милорадовичу. Милорадовича не было тоже дома, но тут ему сказали, что Милорадович на балу у генерала Кикина, что, должно быть, и Ермолов там.
– Да где же это?
– А вон, в Ечкине, – сказал казачий офицер, указывая на далекий помещичий дом.
– Да как же там, за цепью?
– Выслали два полка наших в цепь, там нынче такой кутеж идет, беда! Две музыки, три хора песенников.
Офицер поехал за цепь к Ечкину. Издалека еще, подъезжая к дому, он услыхал дружные, веселые звуки плясовой солдатской песни.
«Во олузя а ах… во олузях!..» – с присвистом и с торбаном слышалось ему, изредка заглушаемое криком голосов. Офицеру и весело стало на душе от этих звуков, но вместе с тем и страшно за то, что он виноват, так долго не передав важного, порученного ему приказания. Был уже девятый час. Он слез с лошади и вошел на крыльцо и в переднюю большого, сохранившегося в целости помещичьего дома, находившегося между русских и французов. В буфетной и в передней суетились лакеи с винами и яствами. Под окнами стояли песенники. Офицера ввели в дверь, и он увидал вдруг всех вместе важнейших генералов армии, в том числе и большую, заметную фигуру Ермолова. Все генералы были в расстегнутых сюртуках, с красными, оживленными лицами и громко смеялись, стоя полукругом. В середине залы красивый невысокий генерал с красным лицом бойко и ловко выделывал трепака.
– Ха, ха, ха! Ай да Николай Иванович! ха, ха, ха!..
Офицер чувствовал, что, входя в эту минуту с важным приказанием, он делается вдвойне виноват, и он хотел подождать; но один из генералов увидал его и, узнав, зачем он, сказал Ермолову. Ермолов с нахмуренным лицом вышел к офицеру и, выслушав, взял от него бумагу, ничего не сказав ему.
– Ты думаешь, это нечаянно он уехал? – сказал в этот вечер штабный товарищ кавалергардскому офицеру про Ермолова. – Это штуки, это все нарочно. Коновницына подкатить. Посмотри, завтра каша какая будет!


На другой день, рано утром, дряхлый Кутузов встал, помолился богу, оделся и с неприятным сознанием того, что он должен руководить сражением, которого он не одобрял, сел в коляску и выехал из Леташевки, в пяти верстах позади Тарутина, к тому месту, где должны были быть собраны наступающие колонны. Кутузов ехал, засыпая и просыпаясь и прислушиваясь, нет ли справа выстрелов, не начиналось ли дело? Но все еще было тихо. Только начинался рассвет сырого и пасмурного осеннего дня. Подъезжая к Тарутину, Кутузов заметил кавалеристов, ведших на водопой лошадей через дорогу, по которой ехала коляска. Кутузов присмотрелся к ним, остановил коляску и спросил, какого полка? Кавалеристы были из той колонны, которая должна была быть уже далеко впереди в засаде. «Ошибка, может быть», – подумал старый главнокомандующий. Но, проехав еще дальше, Кутузов увидал пехотные полки, ружья в козлах, солдат за кашей и с дровами, в подштанниках. Позвали офицера. Офицер доложил, что никакого приказания о выступлении не было.
– Как не бы… – начал Кутузов, но тотчас же замолчал и приказал позвать к себе старшего офицера. Вылезши из коляски, опустив голову и тяжело дыша, молча ожидая, ходил он взад и вперед. Когда явился потребованный офицер генерального штаба Эйхен, Кутузов побагровел не оттого, что этот офицер был виною ошибки, но оттого, что он был достойный предмет для выражения гнева. И, трясясь, задыхаясь, старый человек, придя в то состояние бешенства, в которое он в состоянии был приходить, когда валялся по земле от гнева, он напустился на Эйхена, угрожая руками, крича и ругаясь площадными словами. Другой подвернувшийся, капитан Брозин, ни в чем не виноватый, потерпел ту же участь.
– Это что за каналья еще? Расстрелять мерзавцев! – хрипло кричал он, махая руками и шатаясь. Он испытывал физическое страдание. Он, главнокомандующий, светлейший, которого все уверяют, что никто никогда не имел в России такой власти, как он, он поставлен в это положение – поднят на смех перед всей армией. «Напрасно так хлопотал молиться об нынешнем дне, напрасно не спал ночь и все обдумывал! – думал он о самом себе. – Когда был мальчишкой офицером, никто бы не смел так надсмеяться надо мной… А теперь!» Он испытывал физическое страдание, как от телесного наказания, и не мог не выражать его гневными и страдальческими криками; но скоро силы его ослабели, и он, оглядываясь, чувствуя, что он много наговорил нехорошего, сел в коляску и молча уехал назад.
Излившийся гнев уже не возвращался более, и Кутузов, слабо мигая глазами, выслушивал оправдания и слова защиты (Ермолов сам не являлся к нему до другого дня) и настояния Бенигсена, Коновницына и Толя о том, чтобы то же неудавшееся движение сделать на другой день. И Кутузов должен был опять согласиться.


На другой день войска с вечера собрались в назначенных местах и ночью выступили. Была осенняя ночь с черно лиловатыми тучами, но без дождя. Земля была влажна, но грязи не было, и войска шли без шума, только слабо слышно было изредка бренчанье артиллерии. Запретили разговаривать громко, курить трубки, высекать огонь; лошадей удерживали от ржания. Таинственность предприятия увеличивала его привлекательность. Люди шли весело. Некоторые колонны остановились, поставили ружья в козлы и улеглись на холодной земле, полагая, что они пришли туда, куда надо было; некоторые (большинство) колонны шли целую ночь и, очевидно, зашли не туда, куда им надо было.
Граф Орлов Денисов с казаками (самый незначительный отряд из всех других) один попал на свое место и в свое время. Отряд этот остановился у крайней опушки леса, на тропинке из деревни Стромиловой в Дмитровское.
Перед зарею задремавшего графа Орлова разбудили. Привели перебежчика из французского лагеря. Это был польский унтер офицер корпуса Понятовского. Унтер офицер этот по польски объяснил, что он перебежал потому, что его обидели по службе, что ему давно бы пора быть офицером, что он храбрее всех и потому бросил их и хочет их наказать. Он говорил, что Мюрат ночует в версте от них и что, ежели ему дадут сто человек конвою, он живьем возьмет его. Граф Орлов Денисов посоветовался с своими товарищами. Предложение было слишком лестно, чтобы отказаться. Все вызывались ехать, все советовали попытаться. После многих споров и соображений генерал майор Греков с двумя казачьими полками решился ехать с унтер офицером.
– Ну помни же, – сказал граф Орлов Денисов унтер офицеру, отпуская его, – в случае ты соврал, я тебя велю повесить, как собаку, а правда – сто червонцев.
Унтер офицер с решительным видом не отвечал на эти слова, сел верхом и поехал с быстро собравшимся Грековым. Они скрылись в лесу. Граф Орлов, пожимаясь от свежести начинавшего брезжить утра, взволнованный тем, что им затеяно на свою ответственность, проводив Грекова, вышел из леса и стал оглядывать неприятельский лагерь, видневшийся теперь обманчиво в свете начинавшегося утра и догоравших костров. Справа от графа Орлова Денисова, по открытому склону, должны были показаться наши колонны. Граф Орлов глядел туда; но несмотря на то, что издалека они были бы заметны, колонн этих не было видно. Во французском лагере, как показалось графу Орлову Денисову, и в особенности по словам его очень зоркого адъютанта, начинали шевелиться.
– Ах, право, поздно, – сказал граф Орлов, поглядев на лагерь. Ему вдруг, как это часто бывает, после того как человека, которому мы поверим, нет больше перед глазами, ему вдруг совершенно ясно и очевидно стало, что унтер офицер этот обманщик, что он наврал и только испортит все дело атаки отсутствием этих двух полков, которых он заведет бог знает куда. Можно ли из такой массы войск выхватить главнокомандующего?
– Право, он врет, этот шельма, – сказал граф.
– Можно воротить, – сказал один из свиты, который почувствовал так же, как и граф Орлов Денисов, недоверие к предприятию, когда посмотрел на лагерь.
– А? Право?.. как вы думаете, или оставить? Или нет?
– Прикажете воротить?
– Воротить, воротить! – вдруг решительно сказал граф Орлов, глядя на часы, – поздно будет, совсем светло.
И адъютант поскакал лесом за Грековым. Когда Греков вернулся, граф Орлов Денисов, взволнованный и этой отмененной попыткой, и тщетным ожиданием пехотных колонн, которые все не показывались, и близостью неприятеля (все люди его отряда испытывали то же), решил наступать.
Шепотом прокомандовал он: «Садись!» Распределились, перекрестились…
– С богом!
«Урааааа!» – зашумело по лесу, и, одна сотня за другой, как из мешка высыпаясь, полетели весело казаки с своими дротиками наперевес, через ручей к лагерю.
Один отчаянный, испуганный крик первого увидавшего казаков француза – и все, что было в лагере, неодетое, спросонков бросило пушки, ружья, лошадей и побежало куда попало.
Ежели бы казаки преследовали французов, не обращая внимания на то, что было позади и вокруг них, они взяли бы и Мюрата, и все, что тут было. Начальники и хотели этого. Но нельзя было сдвинуть с места казаков, когда они добрались до добычи и пленных. Команды никто не слушал. Взято было тут же тысяча пятьсот человек пленных, тридцать восемь орудий, знамена и, что важнее всего для казаков, лошади, седла, одеяла и различные предметы. Со всем этим надо было обойтись, прибрать к рукам пленных, пушки, поделить добычу, покричать, даже подраться между собой: всем этим занялись казаки.
Французы, не преследуемые более, стали понемногу опоминаться, собрались командами и принялись стрелять. Орлов Денисов ожидал все колонны и не наступал дальше.
Между тем по диспозиции: «die erste Colonne marschiert» [первая колонна идет (нем.) ] и т. д., пехотные войска опоздавших колонн, которыми командовал Бенигсен и управлял Толь, выступили как следует и, как всегда бывает, пришли куда то, но только не туда, куда им было назначено. Как и всегда бывает, люди, вышедшие весело, стали останавливаться; послышалось неудовольствие, сознание путаницы, двинулись куда то назад. Проскакавшие адъютанты и генералы кричали, сердились, ссорились, говорили, что совсем не туда и опоздали, кого то бранили и т. д., и наконец, все махнули рукой и пошли только с тем, чтобы идти куда нибудь. «Куда нибудь да придем!» И действительно, пришли, но не туда, а некоторые туда, но опоздали так, что пришли без всякой пользы, только для того, чтобы в них стреляли. Толь, который в этом сражении играл роль Вейротера в Аустерлицком, старательно скакал из места в место и везде находил все навыворот. Так он наскакал на корпус Багговута в лесу, когда уже было совсем светло, а корпус этот давно уже должен был быть там, с Орловым Денисовым. Взволнованный, огорченный неудачей и полагая, что кто нибудь виноват в этом, Толь подскакал к корпусному командиру и строго стал упрекать его, говоря, что за это расстрелять следует. Багговут, старый, боевой, спокойный генерал, тоже измученный всеми остановками, путаницами, противоречиями, к удивлению всех, совершенно противно своему характеру, пришел в бешенство и наговорил неприятных вещей Толю.
– Я уроков принимать ни от кого не хочу, а умирать с своими солдатами умею не хуже другого, – сказал он и с одной дивизией пошел вперед.
Выйдя на поле под французские выстрелы, взволнованный и храбрый Багговут, не соображая того, полезно или бесполезно его вступление в дело теперь, и с одной дивизией, пошел прямо и повел свои войска под выстрелы. Опасность, ядра, пули были то самое, что нужно ему было в его гневном настроении. Одна из первых пуль убила его, следующие пули убили многих солдат. И дивизия его постояла несколько времени без пользы под огнем.


Между тем с фронта другая колонна должна была напасть на французов, но при этой колонне был Кутузов. Он знал хорошо, что ничего, кроме путаницы, не выйдет из этого против его воли начатого сражения, и, насколько то было в его власти, удерживал войска. Он не двигался.
Кутузов молча ехал на своей серенькой лошадке, лениво отвечая на предложения атаковать.
– У вас все на языке атаковать, а не видите, что мы не умеем делать сложных маневров, – сказал он Милорадовичу, просившемуся вперед.
– Не умели утром взять живьем Мюрата и прийти вовремя на место: теперь нечего делать! – отвечал он другому.
Когда Кутузову доложили, что в тылу французов, где, по донесениям казаков, прежде никого не было, теперь было два батальона поляков, он покосился назад на Ермолова (он с ним не говорил еще со вчерашнего дня).
– Вот просят наступления, предлагают разные проекты, а чуть приступишь к делу, ничего не готово, и предупрежденный неприятель берет свои меры.
Ермолов прищурил глаза и слегка улыбнулся, услыхав эти слова. Он понял, что для него гроза прошла и что Кутузов ограничится этим намеком.
– Это он на мой счет забавляется, – тихо сказал Ермолов, толкнув коленкой Раевского, стоявшего подле него.
Вскоре после этого Ермолов выдвинулся вперед к Кутузову и почтительно доложил:
– Время не упущено, ваша светлость, неприятель не ушел. Если прикажете наступать? А то гвардия и дыма не увидит.
Кутузов ничего не сказал, но когда ему донесли, что войска Мюрата отступают, он приказал наступленье; но через каждые сто шагов останавливался на три четверти часа.
Все сраженье состояло только в том, что сделали казаки Орлова Денисова; остальные войска лишь напрасно потеряли несколько сот людей.
Вследствие этого сражения Кутузов получил алмазный знак, Бенигсен тоже алмазы и сто тысяч рублей, другие, по чинам соответственно, получили тоже много приятного, и после этого сражения сделаны еще новые перемещения в штабе.
«Вот как у нас всегда делается, все навыворот!» – говорили после Тарутинского сражения русские офицеры и генералы, – точно так же, как и говорят теперь, давая чувствовать, что кто то там глупый делает так, навыворот, а мы бы не так сделали. Но люди, говорящие так, или не знают дела, про которое говорят, или умышленно обманывают себя. Всякое сражение – Тарутинское, Бородинское, Аустерлицкое – всякое совершается не так, как предполагали его распорядители. Это есть существенное условие.
Бесчисленное количество свободных сил (ибо нигде человек не бывает свободнее, как во время сражения, где дело идет о жизни и смерти) влияет на направление сражения, и это направление никогда не может быть известно вперед и никогда не совпадает с направлением какой нибудь одной силы.
Ежели многие, одновременно и разнообразно направленные силы действуют на какое нибудь тело, то направление движения этого тела не может совпадать ни с одной из сил; а будет всегда среднее, кратчайшее направление, то, что в механике выражается диагональю параллелограмма сил.
Ежели в описаниях историков, в особенности французских, мы находим, что у них войны и сражения исполняются по вперед определенному плану, то единственный вывод, который мы можем сделать из этого, состоит в том, что описания эти не верны.
Тарутинское сражение, очевидно, не достигло той цели, которую имел в виду Толь: по порядку ввести по диспозиции в дело войска, и той, которую мог иметь граф Орлов; взять в плен Мюрата, или цели истребления мгновенно всего корпуса, которую могли иметь Бенигсен и другие лица, или цели офицера, желавшего попасть в дело и отличиться, или казака, который хотел приобрести больше добычи, чем он приобрел, и т. д. Но, если целью было то, что действительно совершилось, и то, что для всех русских людей тогда было общим желанием (изгнание французов из России и истребление их армии), то будет совершенно ясно, что Тарутинское сражение, именно вследствие его несообразностей, было то самое, что было нужно в тот период кампании. Трудно и невозможно придумать какой нибудь исход этого сражения, более целесообразный, чем тот, который оно имело. При самом малом напряжении, при величайшей путанице и при самой ничтожной потере были приобретены самые большие результаты во всю кампанию, был сделан переход от отступления к наступлению, была обличена слабость французов и был дан тот толчок, которого только и ожидало наполеоновское войско для начатия бегства.


Наполеон вступает в Москву после блестящей победы de la Moskowa; сомнения в победе не может быть, так как поле сражения остается за французами. Русские отступают и отдают столицу. Москва, наполненная провиантом, оружием, снарядами и несметными богатствами, – в руках Наполеона. Русское войско, вдвое слабейшее французского, в продолжение месяца не делает ни одной попытки нападения. Положение Наполеона самое блестящее. Для того, чтобы двойными силами навалиться на остатки русской армии и истребить ее, для того, чтобы выговорить выгодный мир или, в случае отказа, сделать угрожающее движение на Петербург, для того, чтобы даже, в случае неудачи, вернуться в Смоленск или в Вильну, или остаться в Москве, – для того, одним словом, чтобы удержать то блестящее положение, в котором находилось в то время французское войско, казалось бы, не нужно особенной гениальности. Для этого нужно было сделать самое простое и легкое: не допустить войска до грабежа, заготовить зимние одежды, которых достало бы в Москве на всю армию, и правильно собрать находившийся в Москве более чем на полгода (по показанию французских историков) провиант всему войску. Наполеон, этот гениальнейший из гениев и имевший власть управлять армиею, как утверждают историки, ничего не сделал этого.
Он не только не сделал ничего этого, но, напротив, употребил свою власть на то, чтобы из всех представлявшихся ему путей деятельности выбрать то, что было глупее и пагубнее всего. Из всего, что мог сделать Наполеон: зимовать в Москве, идти на Петербург, идти на Нижний Новгород, идти назад, севернее или южнее, тем путем, которым пошел потом Кутузов, – ну что бы ни придумать, глупее и пагубнее того, что сделал Наполеон, то есть оставаться до октября в Москве, предоставляя войскам грабить город, потом, колеблясь, оставить или не оставить гарнизон, выйти из Москвы, подойти к Кутузову, не начать сражения, пойти вправо, дойти до Малого Ярославца, опять не испытав случайности пробиться, пойти не по той дороге, по которой пошел Кутузов, а пойти назад на Можайск и по разоренной Смоленской дороге, – глупее этого, пагубнее для войска ничего нельзя было придумать, как то и показали последствия. Пускай самые искусные стратегики придумают, представив себе, что цель Наполеона состояла в том, чтобы погубить свою армию, придумают другой ряд действий, который бы с такой же несомненностью и независимостью от всего того, что бы ни предприняли русские войска, погубил бы так совершенно всю французскую армию, как то, что сделал Наполеон.
Гениальный Наполеон сделал это. Но сказать, что Наполеон погубил свою армию потому, что он хотел этого, или потому, что он был очень глуп, было бы точно так же несправедливо, как сказать, что Наполеон довел свои войска до Москвы потому, что он хотел этого, и потому, что он был очень умен и гениален.
В том и другом случае личная деятельность его, не имевшая больше силы, чем личная деятельность каждого солдата, только совпадала с теми законами, по которым совершалось явление.
Совершенно ложно (только потому, что последствия не оправдали деятельности Наполеона) представляют нам историки силы Наполеона ослабевшими в Москве. Он, точно так же, как и прежде, как и после, в 13 м году, употреблял все свое уменье и силы на то, чтобы сделать наилучшее для себя и своей армии. Деятельность Наполеона за это время не менее изумительна, чем в Египте, в Италии, в Австрии и в Пруссии. Мы не знаем верно о том, в какой степени была действительна гениальность Наполеона в Египте, где сорок веков смотрели на его величие, потому что эти все великие подвиги описаны нам только французами. Мы не можем верно судить о его гениальности в Австрии и Пруссии, так как сведения о его деятельности там должны черпать из французских и немецких источников; а непостижимая сдача в плен корпусов без сражений и крепостей без осады должна склонять немцев к признанию гениальности как к единственному объяснению той войны, которая велась в Германии. Но нам признавать его гениальность, чтобы скрыть свой стыд, слава богу, нет причины. Мы заплатили за то, чтоб иметь право просто и прямо смотреть на дело, и мы не уступим этого права.
Деятельность его в Москве так же изумительна и гениальна, как и везде. Приказания за приказаниями и планы за планами исходят из него со времени его вступления в Москву и до выхода из нее. Отсутствие жителей и депутации и самый пожар Москвы не смущают его. Он не упускает из виду ни блага своей армии, ни действий неприятеля, ни блага народов России, ни управления долами Парижа, ни дипломатических соображений о предстоящих условиях мира.


В военном отношении, тотчас по вступлении в Москву, Наполеон строго приказывает генералу Себастиани следить за движениями русской армии, рассылает корпуса по разным дорогам и Мюрату приказывает найти Кутузова. Потом он старательно распоряжается об укреплении Кремля; потом делает гениальный план будущей кампании по всей карте России. В отношении дипломатическом, Наполеон призывает к себе ограбленного и оборванного капитана Яковлева, не знающего, как выбраться из Москвы, подробно излагает ему всю свою политику и свое великодушие и, написав письмо к императору Александру, в котором он считает своим долгом сообщить своему другу и брату, что Растопчин дурно распорядился в Москве, он отправляет Яковлева в Петербург. Изложив так же подробно свои виды и великодушие перед Тутолминым, он и этого старичка отправляет в Петербург для переговоров.
В отношении юридическом, тотчас же после пожаров, велено найти виновных и казнить их. И злодей Растопчин наказан тем, что велено сжечь его дома.
В отношении административном, Москве дарована конституция, учрежден муниципалитет и обнародовано следующее:
«Жители Москвы!
Несчастия ваши жестоки, но его величество император и король хочет прекратить течение оных. Страшные примеры вас научили, каким образом он наказывает непослушание и преступление. Строгие меры взяты, чтобы прекратить беспорядок и возвратить общую безопасность. Отеческая администрация, избранная из самих вас, составлять будет ваш муниципалитет или градское правление. Оное будет пещись об вас, об ваших нуждах, об вашей пользе. Члены оного отличаются красною лентою, которую будут носить через плечо, а градской голова будет иметь сверх оного белый пояс. Но, исключая время должности их, они будут иметь только красную ленту вокруг левой руки.
Городовая полиция учреждена по прежнему положению, а чрез ее деятельность уже лучший существует порядок. Правительство назначило двух генеральных комиссаров, или полицмейстеров, и двадцать комиссаров, или частных приставов, поставленных во всех частях города. Вы их узнаете по белой ленте, которую будут они носить вокруг левой руки. Некоторые церкви разного исповедания открыты, и в них беспрепятственно отправляется божественная служба. Ваши сограждане возвращаются ежедневно в свои жилища, и даны приказы, чтобы они в них находили помощь и покровительство, следуемые несчастию. Сии суть средства, которые правительство употребило, чтобы возвратить порядок и облегчить ваше положение; но, чтобы достигнуть до того, нужно, чтобы вы с ним соединили ваши старания, чтобы забыли, если можно, ваши несчастия, которые претерпели, предались надежде не столь жестокой судьбы, были уверены, что неизбежимая и постыдная смерть ожидает тех, кои дерзнут на ваши особы и оставшиеся ваши имущества, а напоследок и не сомневались, что оные будут сохранены, ибо такая есть воля величайшего и справедливейшего из всех монархов. Солдаты и жители, какой бы вы нации ни были! Восстановите публичное доверие, источник счастия государства, живите, как братья, дайте взаимно друг другу помощь и покровительство, соединитесь, чтоб опровергнуть намерения зломыслящих, повинуйтесь воинским и гражданским начальствам, и скоро ваши слезы течь перестанут».
В отношении продовольствия войска, Наполеон предписал всем войскам поочередно ходить в Москву a la maraude [мародерствовать] для заготовления себе провианта, так, чтобы таким образом армия была обеспечена на будущее время.
В отношении религиозном, Наполеон приказал ramener les popes [привести назад попов] и возобновить служение в церквах.
В торговом отношении и для продовольствия армии было развешено везде следующее:
Провозглашение
«Вы, спокойные московские жители, мастеровые и рабочие люди, которых несчастия удалили из города, и вы, рассеянные земледельцы, которых неосновательный страх еще задерживает в полях, слушайте! Тишина возвращается в сию столицу, и порядок в ней восстановляется. Ваши земляки выходят смело из своих убежищ, видя, что их уважают. Всякое насильствие, учиненное против их и их собственности, немедленно наказывается. Его величество император и король их покровительствует и между вами никого не почитает за своих неприятелей, кроме тех, кои ослушиваются его повелениям. Он хочет прекратить ваши несчастия и возвратить вас вашим дворам и вашим семействам. Соответствуйте ж его благотворительным намерениям и приходите к нам без всякой опасности. Жители! Возвращайтесь с доверием в ваши жилища: вы скоро найдете способы удовлетворить вашим нуждам! Ремесленники и трудолюбивые мастеровые! Приходите обратно к вашим рукодельям: домы, лавки, охранительные караулы вас ожидают, а за вашу работу получите должную вам плату! И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. Лабазы учреждены в городе, куда крестьяне могут привозить излишние свои запасы и земельные растения. Правительство приняло следующие меры, чтоб обеспечить им свободную продажу: 1) Считая от сего числа, крестьяне, земледельцы и живущие в окрестностях Москвы могут без всякой опасности привозить в город свои припасы, какого бы роду ни были, в двух назначенных лабазах, то есть на Моховую и в Охотный ряд. 2) Оные продовольствия будут покупаться у них по такой цене, на какую покупатель и продавец согласятся между собою; но если продавец не получит требуемую им справедливую цену, то волен будет повезти их обратно в свою деревню, в чем никто ему ни под каким видом препятствовать не может. 3) Каждое воскресенье и середа назначены еженедельно для больших торговых дней; почему достаточное число войск будет расставлено по вторникам и субботам на всех больших дорогах, в таком расстоянии от города, чтоб защищать те обозы. 4) Таковые ж меры будут взяты, чтоб на возвратном пути крестьянам с их повозками и лошадьми не последовало препятствия. 5) Немедленно средства употреблены будут для восстановления обыкновенных торгов. Жители города и деревень, и вы, работники и мастеровые, какой бы вы нации ни были! Вас взывают исполнять отеческие намерения его величества императора и короля и способствовать с ним к общему благополучию. Несите к его стопам почтение и доверие и не медлите соединиться с нами!»
В отношении поднятия духа войска и народа, беспрестанно делались смотры, раздавались награды. Император разъезжал верхом по улицам и утешал жителей; и, несмотря на всю озабоченность государственными делами, сам посетил учрежденные по его приказанию театры.
В отношении благотворительности, лучшей доблести венценосцев, Наполеон делал тоже все, что от него зависело. На богоугодных заведениях он велел надписать Maison de ma mere [Дом моей матери], соединяя этим актом нежное сыновнее чувство с величием добродетели монарха. Он посетил Воспитательный дом и, дав облобызать свои белые руки спасенным им сиротам, милостиво беседовал с Тутолминым. Потом, по красноречивому изложению Тьера, он велел раздать жалованье своим войскам русскими, сделанными им, фальшивыми деньгами. Relevant l'emploi de ces moyens par un acte digue de lui et de l'armee Francaise, il fit distribuer des secours aux incendies. Mais les vivres etant trop precieux pour etre donnes a des etrangers la plupart ennemis, Napoleon aima mieux leur fournir de l'argent afin qu'ils se fournissent au dehors, et il leur fit distribuer des roubles papiers. [Возвышая употребление этих мер действием, достойным его и французской армии, он приказал раздать пособия погоревшим. Но, так как съестные припасы были слишком дороги для того, чтобы давать их людям чужой земли и по большей части враждебно расположенным, Наполеон счел лучшим дать им денег, чтобы они добывали себе продовольствие на стороне; и он приказал оделять их бумажными рублями.]
В отношении дисциплины армии, беспрестанно выдавались приказы о строгих взысканиях за неисполнение долга службы и о прекращении грабежа.

Х
Но странное дело, все эти распоряжения, заботы и планы, бывшие вовсе не хуже других, издаваемых в подобных же случаях, не затрогивали сущности дела, а, как стрелки циферблата в часах, отделенного от механизма, вертелись произвольно и бесцельно, не захватывая колес.
В военном отношении, гениальный план кампании, про который Тьер говорит; que son genie n'avait jamais rien imagine de plus profond, de plus habile et de plus admirable [гений его никогда не изобретал ничего более глубокого, более искусного и более удивительного] и относительно которого Тьер, вступая в полемику с г м Феном, доказывает, что составление этого гениального плана должно быть отнесено не к 4 му, а к 15 му октября, план этот никогда не был и не мог быть исполнен, потому что ничего не имел близкого к действительности. Укрепление Кремля, для которого надо было срыть la Mosquee [мечеть] (так Наполеон назвал церковь Василия Блаженного), оказалось совершенно бесполезным. Подведение мин под Кремлем только содействовало исполнению желания императора при выходе из Москвы, чтобы Кремль был взорван, то есть чтобы был побит тот пол, о который убился ребенок. Преследование русской армии, которое так озабочивало Наполеона, представило неслыханное явление. Французские военачальники потеряли шестидесятитысячную русскую армию, и только, по словам Тьера, искусству и, кажется, тоже гениальности Мюрата удалось найти, как булавку, эту шестидесятитысячную русскую армию.
В дипломатическом отношении, все доводы Наполеона о своем великодушии и справедливости, и перед Тутолминым, и перед Яковлевым, озабоченным преимущественно приобретением шинели и повозки, оказались бесполезны: Александр не принял этих послов и не отвечал на их посольство.
В отношении юридическом, после казни мнимых поджигателей сгорела другая половина Москвы.
В отношении административном, учреждение муниципалитета не остановило грабежа и принесло только пользу некоторым лицам, участвовавшим в этом муниципалитете и, под предлогом соблюдения порядка, грабившим Москву или сохранявшим свое от грабежа.
В отношении религиозном, так легко устроенное в Египте дело посредством посещения мечети, здесь не принесло никаких результатов. Два или три священника, найденные в Москве, попробовали исполнить волю Наполеона, но одного из них по щекам прибил французский солдат во время службы, а про другого доносил следующее французский чиновник: «Le pretre, que j'avais decouvert et invite a recommencer a dire la messe, a nettoye et ferme l'eglise. Cette nuit on est venu de nouveau enfoncer les portes, casser les cadenas, dechirer les livres et commettre d'autres desordres». [«Священник, которого я нашел и пригласил начать служить обедню, вычистил и запер церковь. В ту же ночь пришли опять ломать двери и замки, рвать книги и производить другие беспорядки».]
В торговом отношении, на провозглашение трудолюбивым ремесленникам и всем крестьянам не последовало никакого ответа. Трудолюбивых ремесленников не было, а крестьяне ловили тех комиссаров, которые слишком далеко заезжали с этим провозглашением, и убивали их.
В отношении увеселений народа и войска театрами, дело точно так же не удалось. Учрежденные в Кремле и в доме Познякова театры тотчас же закрылись, потому что ограбили актрис и актеров.
Благотворительность и та не принесла желаемых результатов. Фальшивые ассигнации и нефальшивые наполняли Москву и не имели цены. Для французов, собиравших добычу, нужно было только золото. Не только фальшивые ассигнации, которые Наполеон так милостиво раздавал несчастным, не имели цены, но серебро отдавалось ниже своей стоимости за золото.