Форт № 5 — Король Фридрих Вильгельм III

Форт
Форт № 5 — Король Фридрих Вильгельм III Friedrich Wilhelm III
Вход в форт № 5 (слева) и кирпичная стена с амбразурами
Страна	Россия
Калининград (Кёнигсберг)	«Форт № 5», улица Булатова (ориентир – Советский проспект, знак «Калининград» на въезде в город)
Координаты	54°45′09″ с. ш. 20°26′35″ в. д.54.7526194° с. ш. 20.4431083° в. д. / 54.7526194; 20.4431083
Строительство	ок. 1870—ок. 1890 годы
Состояние	доступен для посещения; действует внешняя экспозиция

Культурное наследие Российской Федерации, объект № 3910205000

Форт № 5 — Король Фридрих Вильгельм III (нем. Friedrich Wilhelm III) — военное фортификационное сооружение в Кёнигсберге (ныне Калининград), которое прикрывало шоссейную дорогу на Пиллау. Относится к кольцу фортов «Ночная перина Кёнигсберга». Назван в честь короля Пруссии Фридриха Вильгельма III (1770—1848), который возглавлял государство во время войны с Наполеоном.

В начале апреля 1945 года был взят советскими войсками, немецкий гарнизон капитулировал, а сам форт — сильно разрушен. С 1979 года имеет статус музея истории Великой Отечественной войны. С 2010 года открыт для посещения. Объект культурного наследия федерального значения.

Сооружение

Время постройки — конец XIX века. Представляет собой шестиугольное сооружение из кирпича и бетона, вытянутое по фронту, длиной 215 и шириной 105 метров. Окружён рвом с водой, каменной стеной и земляным валом. Толщина стен — до 5 метров. В земляном валу были оборудованы траншеи и огневые позиции для пулемётов, огнемётов, миномётов и артиллерийских орудий. Ширина рва — 20-25 м, глубина — 5 м. Перекидной мост, соединяющий форт с прилегающей территорией, прикрывал бетонный дот (ныне разрушен). Сам форт был обсажен деревьями и кустарником с целью маскировки.

Здесь находились казармы для пехотной роты, артиллерийской команды и группы сапёров. В 1886 году форт дополнительно был покрыт железобетоном толщиной около 2 метров, а также сооружён наблюдательный вращающийся броневой купол. Перед штурмом Кёнигсберга форт был дополнительно укреплён: на флангах форта был отрыт противотанковый ров, оборудованы траншеи и артиллерийские позиции, установлены надолбы, прилегающее пространство опутано колючей проволокой и заминировано.

Немецкий гарнизон форта насчитывал 350 солдат и офицеров, имел на вооружении 8 орудий, 25 миномётов, до 50 пулемётов разных калибров, 60 автоматов и более 200 винтовок. На флангах к форту примыкали два каземата (полукапонира), в которых мог укрываться личный состав. Расстояние между фортами составляло 2,5-3 км, поэтому достигался сплошной прострел близлежащей местности.

Штурм

Во время штурма Кёнигсберга форт № 5 прикрывал шоссейную дорогу на Пиллау и препятствовал продвижению войск советской 43-й армии. С конца марта штурмовые части тренировались на специальных учебных полях, детально имитирующих укрепления противника в полосе штурма. В частности, сапёрами был выстроен объёмный земляной макет форта № 5. В штурмовые группы были отобраны бойцы и офицеры, прежде всего, из 263-й и 33-й гвардейской стрелковых дивизий, имевших опыт уличных боёв в крупных городах: Сталинграде, Севастополе, Витебске, а также опыт штурма долговременных укреплений. Были проведены сборы по обмену боевым опытом, ветераны передавали свои навыки молодым бойцам.

Первая попытка разрушить форт артиллерийским огнём была предпринята советскими войсками 3-5 апреля 1945 года. Однако форт выдержал огневой удар орудий особой мощности. Артиллерийский огонь снял с форта земляную «подушку», но получив около 90 прямых попаданий был разрушен лишь частично: явные пробоины и проломы были единичными.

С 6 апреля артиллерийская подготовка продолжилась. К форту подошли штурмовые отряды 801-го и 806-го стрелковых полков 235-й стрелковой дивизии, усиленные танками, орудиями и самоходными артиллерийскими установками. Бойцы 2-й стрелковой роты 806-го стрелкового полка форсировали ров и под огнём овладели казематом на правом фланге. Лейтенант Мирза Джабиев и сержант А. И. Кондруцкий водрузили на нём Красное знамя.

Однако сопротивление продолжалось. К штурму подключился 550-й стрелковый полк 126-й стрелковой дивизии, таким образом осаду и штурм форта последовательно продолжали, сменяя друг друга, 1-й батальон 732-го стрелкового полка и 2-й батальон 550-го стрелкового полка. Руководство штурмом было поручено старшему лейтенанту Р. Р. Бабушкину. Под огнём противника сапёры сумели взорвать каземат на левом фланге. А с наступлением темноты группа сапёров (старшина П. И. Меренков, старший сержант Г. А. Малыгин, рядовой В. К. Полупанов) произвела два направленных взрыва, чтобы обеспечить спуск к водному рву подручных переправочных средств, а затем форсировав ров, организовала подрыв напольного капонира форта.

После этого штурмовые отряды смогли переправиться через ров с водой и устремились в образовавшийся пролом. Всю ночь с 7 на 8 апреля шёл бой внутри форта, и только утром 8 апреля остатки немецкого гарнизона капитулировали. Боевые действия к тому времени уже велись в центре города Кёнигсберга. Для сравнения, на штурм форта № 5-а пришлось затратить около суток, а фортами № 6 и 7 советские штурмовые части овладели в течение нескольких часов. По советским данным, было уничтожено более 200 солдат и офицеров противника, и около 100 захвачено в плен.

Герои Советского Союза

За блокаду и взятие форта № 5 пятнадцать советских солдат и офицеров были удостоены звания Героя Советского Союза:

1. старший лейтенант Бабушкин Роман Романович
2. старший лейтенант Нырков Геннадий Матвеевич
3. старший лейтенант Ткаченко Илья Иванович
4. лейтенант Джабиев Мирза Агамурад оглы
5. лейтенант Сидоров Иван Прохорович
6. младший лейтенант Ишкинин Ишмай Иштубаевич (на памятнике Ишубаевич)
7. старшина Меренков Пётр Иванович
8. старшина Шубин Алексей Петрович
9. старший сержант Малыгин Григорий Алексеевич
10. сержант Кондруцкий Алексей Иванович
11. сержант Курасов Василий Михайлович
12. младший сержант Саламаха Антон Михайлович
13. рядовой Дворский Иван Иванович
14. рядовой Полупанов Владимир Константинович
15. рядовой Чирков Фёдор Тихонович

Современное состояние

Форт № 5 был сильно разрушен, поскольку находился на направлении главного удара 43-й армии и оказал ожесточённое сопротивление. В левом крыле форта после войны сапёры взрывали собранные с окружающей местности боеприпасы.

С 1979 года имеет статус музея истории Великой Отечественной войны (как филиал Калининградского областного историко-художественного музея). В 2001 году на базе форта № 5 был создан Калининградский негосударственный музей фортификации и военной техники. С 2010 года часть форта открыта для посещения, внутри организована выставка редких военных фотографий «Штурм Кёнигсберга». Объект культурного наследия федерального значения.

На территории, окружающей форт, устроен военный мемориал в память о советских солдатах, погибших при его штурме. Имена пятнадцати Героев Советского Союза увековечены на мемориальном камне.

Также здесь размещается открытая экспозиция Калининградского областного историко-художественного музея. На валу выставлены советские пушки, от противотанковой до зенитки, и Катюша. Также можно увидеть торпеды, глубинные бомбы и палубное орудие.

Рядом с фортом регулярно проводятся исторические реконструкции, посвящённые штурму.

Галерея

• Fort 5 Friedrich Wilhelm III.jpg

  Кирпичная стена форта с амбразурами

• Fort 5 description.jpg

  Табличка с описанием форта № 5 на фоне обломков дота, прикрывавшего вход перед мостом

• Ошибка создания миниатюры: Файл не найден

  Воинский мемориал у форта № 5

• Kaliningrad5fort.JPG

  Элементы наземной экспозиции

См. также

• Форты Кёнигсберга

Литература

Исследования

• Овсянов А. П. Форт № 5: памятник героям штурма Кёнигсберга. — Калининград: Аксиос, 2010. — 144 с.
• Форт № 5 «Король Фридрих Вильгельм III» // Памятники архитектуры. Город Калининград: каталог объектов культурного наследия Калининградской области. Ч.1. — Калининград, 2005. — С. 177—178.
• Балязин В. Н. Штурм Кёнигсберга. — М.: Воениздат, 1964. — С. 53-59. — 128 с. — (Героическое прошлое нашей Родины).
• Борьба за Советскую Прибалтику в Великой Отечественной войне 1941—1945 : В 3 кн. Кн. 3. Завершающий этап. — Рига: Лиесма, 1969. − 320 с. — С. 93-94.

Очерки и путеводители

• Быкова Н. И. Форт № 5 — место массового героизма советских воинов : [Буклет] / Фот. Ю. В. Чернышева, Н. Ф. Маркова. — Калинин¬град : Кн. изд-во, 1984. — 8 с. — (Фил. Калинингр. обл. ист.-худож. музея).
• Колганова Э. М., Колганов И. П., Иванов Ю. Н. Путешествуйте по Калининградской области. — Калининград : Кн. изд-во, 1961. — 222 с. — С.64-66.
• Овсянов А. П. В казематах Королевского форта : очерки о фортификационных сооружениях старого Кёнигсберга. — Калининград: Янтарный сказ, 1999. — 416 с. — (Тайны старого города).
• Строкин В. Н. Памятники ратного прошлого : Путеводитель по памятным местам Калинингр. обл. / Фот. Н. Ф. Маркова. — Калининград : Кн. изд-во, 1995. — 136 с. — С.58-61.
• Боевая доблесть: Очерки. — Донецк : Донбасс, 1971. — 159 с. — С. 135—140.

Мемуары

• Белобородов А. П. Победный залп над Балтикой // Всегда в бою / Лит. запись Н. С. Винокурова. — М.: Экономика, 1984. — С. 326-348. — 352 с. — (Военные мемуары).
• Баграмян И. X. Так шли мы к победе. — М.: Воениздат, 1988. — 632 с. — (Военные мемуары). - C. 588, 591.

Статьи

• Пятнадцать бойцов стали Героями Советского Союза [за взятие форта № 5 в Кёнигсберге] // Комсомольская правда. — 2012. — 10 апр. — С. 27. — (Стоп-кадр).
• Шелыгина И. Бой за форт № 5 // Страж Балтики. — 2012. — 10 апр. — С. 1, 3. — (Реконструкции).

Ссылки

• И. И. Краюшкин. [www.mil.ru/viz-04-06-24-25.pdf Штурм Кёнигсберского форта № 5.] Военно-исторический журнал № 4, 2006. С. 24-25.
• [www.fort5.westrussia.org/ Виртуальный тур по музею «Форт № 5»]. Калининградский историко-художественный музей. Проверено 30 июня 2014.

Отрывок, характеризующий Форт № 5 — Король Фридрих Вильгельм III

Элен не выбежала из комнаты.

Через неделю Пьер выдал жене доверенность на управление всеми великорусскими имениями, что составляло большую половину его состояния, и один уехал в Петербург.


Прошло два месяца после получения известий в Лысых Горах об Аустерлицком сражении и о погибели князя Андрея, и несмотря на все письма через посольство и на все розыски, тело его не было найдено, и его не было в числе пленных. Хуже всего для его родных было то, что оставалась всё таки надежда на то, что он был поднят жителями на поле сражения, и может быть лежал выздоравливающий или умирающий где нибудь один, среди чужих, и не в силах дать о себе вести. В газетах, из которых впервые узнал старый князь об Аустерлицком поражении, было написано, как и всегда, весьма кратко и неопределенно, о том, что русские после блестящих баталий должны были отретироваться и ретираду произвели в совершенном порядке. Старый князь понял из этого официального известия, что наши были разбиты. Через неделю после газеты, принесшей известие об Аустерлицкой битве, пришло письмо Кутузова, который извещал князя об участи, постигшей его сына.
«Ваш сын, в моих глазах, писал Кутузов, с знаменем в руках, впереди полка, пал героем, достойным своего отца и своего отечества. К общему сожалению моему и всей армии, до сих пор неизвестно – жив ли он, или нет. Себя и вас надеждой льщу, что сын ваш жив, ибо в противном случае в числе найденных на поле сражения офицеров, о коих список мне подан через парламентеров, и он бы поименован был».
Получив это известие поздно вечером, когда он был один в. своем кабинете, старый князь, как и обыкновенно, на другой день пошел на свою утреннюю прогулку; но был молчалив с приказчиком, садовником и архитектором и, хотя и был гневен на вид, ничего никому не сказал.
Когда, в обычное время, княжна Марья вошла к нему, он стоял за станком и точил, но, как обыкновенно, не оглянулся на нее.
– А! Княжна Марья! – вдруг сказал он неестественно и бросил стамеску. (Колесо еще вертелось от размаха. Княжна Марья долго помнила этот замирающий скрип колеса, который слился для нее с тем,что последовало.)
Княжна Марья подвинулась к нему, увидала его лицо, и что то вдруг опустилось в ней. Глаза ее перестали видеть ясно. Она по лицу отца, не грустному, не убитому, но злому и неестественно над собой работающему лицу, увидала, что вот, вот над ней повисло и задавит ее страшное несчастие, худшее в жизни, несчастие, еще не испытанное ею, несчастие непоправимое, непостижимое, смерть того, кого любишь.
– Mon pere! Andre? [Отец! Андрей?] – Сказала неграциозная, неловкая княжна с такой невыразимой прелестью печали и самозабвения, что отец не выдержал ее взгляда, и всхлипнув отвернулся.
– Получил известие. В числе пленных нет, в числе убитых нет. Кутузов пишет, – крикнул он пронзительно, как будто желая прогнать княжну этим криком, – убит!
Княжна не упала, с ней не сделалось дурноты. Она была уже бледна, но когда она услыхала эти слова, лицо ее изменилось, и что то просияло в ее лучистых, прекрасных глазах. Как будто радость, высшая радость, независимая от печалей и радостей этого мира, разлилась сверх той сильной печали, которая была в ней. Она забыла весь страх к отцу, подошла к нему, взяла его за руку, потянула к себе и обняла за сухую, жилистую шею.
– Mon pere, – сказала она. – Не отвертывайтесь от меня, будемте плакать вместе.
– Мерзавцы, подлецы! – закричал старик, отстраняя от нее лицо. – Губить армию, губить людей! За что? Поди, поди, скажи Лизе. – Княжна бессильно опустилась в кресло подле отца и заплакала. Она видела теперь брата в ту минуту, как он прощался с ней и с Лизой, с своим нежным и вместе высокомерным видом. Она видела его в ту минуту, как он нежно и насмешливо надевал образок на себя. «Верил ли он? Раскаялся ли он в своем неверии? Там ли он теперь? Там ли, в обители вечного спокойствия и блаженства?» думала она.
– Mon pere, [Отец,] скажите мне, как это было? – спросила она сквозь слезы.
– Иди, иди, убит в сражении, в котором повели убивать русских лучших людей и русскую славу. Идите, княжна Марья. Иди и скажи Лизе. Я приду.
Когда княжна Марья вернулась от отца, маленькая княгиня сидела за работой, и с тем особенным выражением внутреннего и счастливо спокойного взгляда, свойственного только беременным женщинам, посмотрела на княжну Марью. Видно было, что глаза ее не видали княжну Марью, а смотрели вглубь – в себя – во что то счастливое и таинственное, совершающееся в ней.
– Marie, – сказала она, отстраняясь от пялец и переваливаясь назад, – дай сюда твою руку. – Она взяла руку княжны и наложила ее себе на живот.
Глаза ее улыбались ожидая, губка с усиками поднялась, и детски счастливо осталась поднятой.
Княжна Марья стала на колени перед ней, и спрятала лицо в складках платья невестки.
– Вот, вот – слышишь? Мне так странно. И знаешь, Мари, я очень буду любить его, – сказала Лиза, блестящими, счастливыми глазами глядя на золовку. Княжна Марья не могла поднять головы: она плакала.
– Что с тобой, Маша?
– Ничего… так мне грустно стало… грустно об Андрее, – сказала она, отирая слезы о колени невестки. Несколько раз, в продолжение утра, княжна Марья начинала приготавливать невестку, и всякий раз начинала плакать. Слезы эти, которых причину не понимала маленькая княгиня, встревожили ее, как ни мало она была наблюдательна. Она ничего не говорила, но беспокойно оглядывалась, отыскивая чего то. Перед обедом в ее комнату вошел старый князь, которого она всегда боялась, теперь с особенно неспокойным, злым лицом и, ни слова не сказав, вышел. Она посмотрела на княжну Марью, потом задумалась с тем выражением глаз устремленного внутрь себя внимания, которое бывает у беременных женщин, и вдруг заплакала.
– Получили от Андрея что нибудь? – сказала она.
– Нет, ты знаешь, что еще не могло притти известие, но mon реrе беспокоится, и мне страшно.
– Так ничего?
– Ничего, – сказала княжна Марья, лучистыми глазами твердо глядя на невестку. Она решилась не говорить ей и уговорила отца скрыть получение страшного известия от невестки до ее разрешения, которое должно было быть на днях. Княжна Марья и старый князь, каждый по своему, носили и скрывали свое горе. Старый князь не хотел надеяться: он решил, что князь Андрей убит, и не смотря на то, что он послал чиновника в Австрию розыскивать след сына, он заказал ему в Москве памятник, который намерен был поставить в своем саду, и всем говорил, что сын его убит. Он старался не изменяя вести прежний образ жизни, но силы изменяли ему: он меньше ходил, меньше ел, меньше спал, и с каждым днем делался слабее. Княжна Марья надеялась. Она молилась за брата, как за живого и каждую минуту ждала известия о его возвращении.


– Ma bonne amie, [Мой добрый друг,] – сказала маленькая княгиня утром 19 го марта после завтрака, и губка ее с усиками поднялась по старой привычке; но как и во всех не только улыбках, но звуках речей, даже походках в этом доме со дня получения страшного известия была печаль, то и теперь улыбка маленькой княгини, поддавшейся общему настроению, хотя и не знавшей его причины, – была такая, что она еще более напоминала об общей печали.
– Ma bonne amie, je crains que le fruschtique (comme dit Фока – повар) de ce matin ne m'aie pas fait du mal. [Дружочек, боюсь, чтоб от нынешнего фриштика (как называет его повар Фока) мне не было дурно.]
– А что с тобой, моя душа? Ты бледна. Ах, ты очень бледна, – испуганно сказала княжна Марья, своими тяжелыми, мягкими шагами подбегая к невестке.
– Ваше сиятельство, не послать ли за Марьей Богдановной? – сказала одна из бывших тут горничных. (Марья Богдановна была акушерка из уездного города, жившая в Лысых Горах уже другую неделю.)
– И в самом деле, – подхватила княжна Марья, – может быть, точно. Я пойду. Courage, mon ange! [Не бойся, мой ангел.] Она поцеловала Лизу и хотела выйти из комнаты.
– Ах, нет, нет! – И кроме бледности, на лице маленькой княгини выразился детский страх неотвратимого физического страдания.
– Non, c'est l'estomac… dites que c'est l'estomac, dites, Marie, dites…, [Нет это желудок… скажи, Маша, что это желудок…] – и княгиня заплакала детски страдальчески, капризно и даже несколько притворно, ломая свои маленькие ручки. Княжна выбежала из комнаты за Марьей Богдановной.
– Mon Dieu! Mon Dieu! [Боже мой! Боже мой!] Oh! – слышала она сзади себя.
Потирая полные, небольшие, белые руки, ей навстречу, с значительно спокойным лицом, уже шла акушерка.
– Марья Богдановна! Кажется началось, – сказала княжна Марья, испуганно раскрытыми глазами глядя на бабушку.
– Ну и слава Богу, княжна, – не прибавляя шага, сказала Марья Богдановна. – Вам девицам про это знать не следует.
– Но как же из Москвы доктор еще не приехал? – сказала княжна. (По желанию Лизы и князя Андрея к сроку было послано в Москву за акушером, и его ждали каждую минуту.)
– Ничего, княжна, не беспокойтесь, – сказала Марья Богдановна, – и без доктора всё хорошо будет.
Через пять минут княжна из своей комнаты услыхала, что несут что то тяжелое. Она выглянула – официанты несли для чего то в спальню кожаный диван, стоявший в кабинете князя Андрея. На лицах несших людей было что то торжественное и тихое.
Княжна Марья сидела одна в своей комнате, прислушиваясь к звукам дома, изредка отворяя дверь, когда проходили мимо, и приглядываясь к тому, что происходило в коридоре. Несколько женщин тихими шагами проходили туда и оттуда, оглядывались на княжну и отворачивались от нее. Она не смела спрашивать, затворяла дверь, возвращалась к себе, и то садилась в свое кресло, то бралась за молитвенник, то становилась на колена пред киотом. К несчастию и удивлению своему, она чувствовала, что молитва не утишала ее волнения. Вдруг дверь ее комнаты тихо отворилась и на пороге ее показалась повязанная платком ее старая няня Прасковья Савишна, почти никогда, вследствие запрещения князя,не входившая к ней в комнату.
– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.