Форт VII (Познань)

Форт VII
Fort VII KL, Konzentrationslager Posen
Вход в лагерь
Тип	Концентрационный лагерь, тюрьма, пересылочная тюрьма
Период эксплуатации	октябрь 1939 — апрель 1944
Руководящая организация

Форт VII (нем. Fort VII KL, Konzentrationslager Posen) — нацистский концентрационный лагерь, находившийся на территории одного из 18 фортов Познанской крепости. Концентрационный лагерь действовал с октября 1939 года до весны 1944 года. Считается первым концентрационным лагерем, созданным нацистами на территории Польши после её оккупации в сентябре 1939 года. В настоящее время часть Форта VII является музеем и открыта для публичного посещения.

История

Форт VII (полное название — Форт VII Коломб) был построен между 1876—1880 гг. вместе с другими 11 фортами во время первого этапа сооружения Познанской крепости.

После оккупации Польши с 10 октября до середины ноября 1939 года на территории Форта VII находился концентрационный лагерь (Konzentrationslager Fort VII Posen), созданный по приказу гауляйтера и рейхсштатгальтера Вартеланда Артура Грейзера. Заключёнными были в основном жители Великой Польши. Первым комендантом лагеря был СС-штурманфюрер Герберт Ланге.

В первое время заключённых убивали в первую неделю их пребывания в лагере. В октябре 1939 года в лагере стали впервые с начала II Мировой войны использоваться экспериментальные газовые камеры для умерщвления заключённых. Первыми убитыми в газовой камере, которая располагалась в бункере № 17, были 400 пациентов и медицинский персонал познанской психиатрической больницы.

В середине ноября 1939 года Форт VII был передан Гестапо и лагерь был переоборудован в тюрьму и пересылочный лагерь (нем. Geheime Staatspolizei Staatspolizeileitstelle Posen). В это время в Форте VII содержались постоянно от 2000 до 2500 человек, которых охраняли около 400 военнослужащих СС. В лагере было 27 мужских и 3 женских камер. По одним данным с 1939 по 1945 гг. через лагерь прошло около 18 тысяч человек, из которых около 4500 человек было убито. По другим оценкам число заключённых в Форте VII составляло около 45 тысяч человек, из которых были убиты разными способами до 20 тысяч человек.

Кроме польских граждан в Форте VII содержались немногочисленные граждане Великобритании, Франции, Советского Союза и Югославии. Известен один случай побега из Форта VII. Заключённый Марианн Шлегель смог воспользоваться случаем, когда лагерь недостаточно охранялся и совершить побег.

С марта 1943 года начался постепенный процесс ликвидации лагеря, потому что немецкие оккупационные власти запланировали основать здесь промышленное производство. Заключённые с этого времени работали на строительстве нового лагеря Жабиково к югу от Познани. Новый лагерь стал действовать с 25 апреля 1944 года. С весны 1944 года в Форте VII стал действовать промышленное производство фирмы Telefunken, на котором выпускалась радиоаппаратура для немецких подводных лодок.

Документация лагеря была потеряна в 1945 году во время взятия Познани советскими войсками.

После II Мировой войны Форт VII использовался польской армией.

Условия содержания

Форт VII характеризовался высокой степенью охраны заключённых (4 охранника на 59 заключённых). Заключённые находились в тесных камерах в холодных и влажных условиях. В камере размером 5 на 20 метров иногда содержалось до 200—300 человек. В женские камеры, которые находились ниже уровня земли, иногда проникала сточная вода, доходившая до уровня колен. До середины 1942 года заключённые спали на полу, на которой находилась солома. Заключённые были лишены возможности совершать гигиенические надобности, поэтому среди заключённых были распространён тиф, из-за которого погибали до 80 % заключённых.

Известные заключённые и жертвы Форта VII

• Иосиф Заплата — блаженный Римско-Католической церкви;
• Станислав Павловский — польский учёный-географ.

Память

• 13 августа 1979 года на территории Форта VII был открыт музей, который называется «Музей мучеников Великой Польши Форт VII» (польск. Muzeum Martyrologii Wielkopolan Fort VII);
• В окрестностях озера Русалка находится четыре памятника, посвящённых жертвам Форта VII:
  • Мавзолей жертвам Форта VII;
  • Памятник жертвам Форта VII на восточном берегу;
  • Памятник жертвам Форта VII на южном берегу;
  • Памятник жертвам Форта VII на северном берегу.

Источник

• Jacek Biesiadka, Andrzej Gawlak, Szymon Kucharski, Mariusz Wojciechowski: Twierdza Poznań. O fortyfikacjach miasta Poznania w XIX i XX wieku, Wydawnictwo Rawelin, Poznań 2006, ISBN 83-915340-2-2

Ссылки

• [www.muzeumniepodleglosci.poznan.pl/index.php?module=htmlpages&func=display&pid=2 Сайт музея] (польск.)

Отрывок, характеризующий Форт VII (Познань)

Брат недоверчиво покачал головой.
– Одно, что тяжело для меня, – я тебе по правде скажу, Andre, – это образ мыслей отца в религиозном отношении. Я не понимаю, как человек с таким огромным умом не может видеть того, что ясно, как день, и может так заблуждаться? Вот это составляет одно мое несчастие. Но и тут в последнее время я вижу тень улучшения. В последнее время его насмешки не так язвительны, и есть один монах, которого он принимал и долго говорил с ним.
– Ну, мой друг, я боюсь, что вы с монахом даром растрачиваете свой порох, – насмешливо, но ласково сказал князь Андрей.
– Аh! mon ami. [А! Друг мой.] Я только молюсь Богу и надеюсь, что Он услышит меня. Andre, – сказала она робко после минуты молчания, – у меня к тебе есть большая просьба.
– Что, мой друг?
– Нет, обещай мне, что ты не откажешь. Это тебе не будет стоить никакого труда, и ничего недостойного тебя в этом не будет. Только ты меня утешишь. Обещай, Андрюша, – сказала она, сунув руку в ридикюль и в нем держа что то, но еще не показывая, как будто то, что она держала, и составляло предмет просьбы и будто прежде получения обещания в исполнении просьбы она не могла вынуть из ридикюля это что то.
Она робко, умоляющим взглядом смотрела на брата.
– Ежели бы это и стоило мне большого труда… – как будто догадываясь, в чем было дело, отвечал князь Андрей.
– Ты, что хочешь, думай! Я знаю, ты такой же, как и mon pere. Что хочешь думай, но для меня это сделай. Сделай, пожалуйста! Его еще отец моего отца, наш дедушка, носил во всех войнах… – Она всё еще не доставала того, что держала, из ридикюля. – Так ты обещаешь мне?
– Конечно, в чем дело?
– Andre, я тебя благословлю образом, и ты обещай мне, что никогда его не будешь снимать. Обещаешь?
– Ежели он не в два пуда и шеи не оттянет… Чтобы тебе сделать удовольствие… – сказал князь Андрей, но в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при этой шутке, он раскаялся. – Очень рад, право очень рад, мой друг, – прибавил он.
– Против твоей воли Он спасет и помилует тебя и обратит тебя к Себе, потому что в Нем одном и истина и успокоение, – сказала она дрожащим от волнения голосом, с торжественным жестом держа в обеих руках перед братом овальный старинный образок Спасителя с черным ликом в серебряной ризе на серебряной цепочке мелкой работы.
Она перекрестилась, поцеловала образок и подала его Андрею.
– Пожалуйста, Andre, для меня…
Из больших глаз ее светились лучи доброго и робкого света. Глаза эти освещали всё болезненное, худое лицо и делали его прекрасным. Брат хотел взять образок, но она остановила его. Андрей понял, перекрестился и поцеловал образок. Лицо его в одно и то же время было нежно (он был тронут) и насмешливо.
– Merci, mon ami. [Благодарю, мой друг.]
Она поцеловала его в лоб и опять села на диван. Они молчали.
– Так я тебе говорила, Andre, будь добр и великодушен, каким ты всегда был. Не суди строго Lise, – начала она. – Она так мила, так добра, и положение ее очень тяжело теперь.
– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.