Фостер, Дэвид

Дэвид Фостер (David Foster, род. 1 ноября 1949 г.) — канадский певец и клавишник, больше известный в качестве одного из самых успешных продюсеров в истории популярной музыки. На его счету 14 наград «Грэмми», из них три — в номинации «лучший продюсер года». За благотворительные начинания Фостер и его супруга, Линда Томпсон, удостоены Ордена Канады.

Биография

Подростком Фостер подыгрывал Чаку Берри, а в 1970-е участвовал в качестве сессионного музыканта в записях Джона Леннона, Джорджа Харрисона, Майкла Джексона, Дайаны Росс, Барбры Стрейзанд, Рода Стюарта и Томми Болина. Также он играл в составе группы «Skylark». Написал саундтрек к фильму «Огни святого Эльма».

Коммерческий успех в качестве продюсера пришёл к Фостеру в 1984 году, когда записанные им для Chicago («Chicago 17») и Лайонела Ричи («Can’t Slow Down») альбомы выиграли целый букет «Грэмми», в том числе за лучший альбом года. Своими масштабно задуманными и безупречно записанными лирическими композициями на романтические темы («балладами») он во многом определил музыкальный жанр «adult contemporary». Записанные Фостером композиции в общей сложности возглавляли американские чарты продаж на протяжении 42 недель.

Кульминацией карьеры Фостера стала работа в начале 1990-х с голосистыми поп-дивами Уитни Хьюстон (саундтрек к фильму «Телохранитель»), Натали Коул («Unforgettable») и в особенности Селин Дион («Falling Into You»), каждая из которых добавила в его копилку по «Грэмми» за альбом года. Он также записывал суперхиты для Мэрайи Кэри («Heartbreaker»), Тони Брэкстон («Unbreak My Heart») и Мадонны («You'll See»). Вместе с Бэйбифейсом написал песню «The Power of the Dream», которую на открытии Олимпийских игр в Атланте исполнила Селин Дион.

К концу 1990-х в музыкальных кругах началась реакция против продюсируемого Фостером материала, который стали называть излишне рафинированным и бездушным. Невзирая на участившиеся нападки музыкальных критиков, Фостер продолжает работать в формате «adult contemporary» (современная поп-музыка для взрослых слушателей) с такими исполнителями, как Джош Гробан и Майкл Бубле.

Дискография

• Skylark (self-titled) (1972)
• Skylark — 2 (1974)
• Attitudes (self-titled) (1976)
• Attitudes — Good News (1977)
• Airplay (self-titled) (1980)
• David Foster — The Best of Me (1983)
• David Foster (self-titled) (1986)
• David Foster — The Symphony Sessions (1988)
• David Foster — Time Passing (1989)
• David Foster — River of Love (1990)
• David Foster — Rechordings (1991)
• David Foster — A Touch Of David Foster (1992)
• David Foster — The Christmas Album (1993)
• David Foster — Love Lights The World (1994)
• David Foster — The Best Of Me: A Collection of David Foster’s Greatest Works (2000)
• David Foster — O Canada — with Lara Fabian (2001)
• David Foster — Love Stories (2002)
• David Foster — Teko’s Theme — with Nita Whitaker (2003)
• David Foster — The Best Of Me — Original Recording Remastered (2004)
• David Foster — Hitman: David Foster and Friends (2008)

Синглы

• 1985 — Love Theme From St. Elmo’s Fire (US #15)
• 1986 — Best of Me (duet with Olivia Newton-John)
• 1988 — «Winter Games (Can’t You Feel It)» — Official theme song for the Calgary 1988 Winter Olympics

Ссылки

• [www.davidfoster.com Официальный сайт]

Отрывок, характеризующий Фостер, Дэвид

Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.
Князю Андрею дали чаю. Он жадно пил, лихорадочными глазами глядя вперед себя на дверь, как бы стараясь что то понять и припомнить.
– Не хочу больше. Тимохин тут? – спросил он. Тимохин подполз к нему по лавке.
– Я здесь, ваше сиятельство.
– Как рана?
– Моя то с? Ничего. Вот вы то? – Князь Андрей опять задумался, как будто припоминая что то.
– Нельзя ли достать книгу? – сказал он.
– Какую книгу?
– Евангелие! У меня нет.
Доктор обещался достать и стал расспрашивать князя о том, что он чувствует. Князь Андрей неохотно, но разумно отвечал на все вопросы доктора и потом сказал, что ему надо бы подложить валик, а то неловко и очень больно. Доктор и камердинер подняли шинель, которою он был накрыт, и, морщась от тяжкого запаха гнилого мяса, распространявшегося от раны, стали рассматривать это страшное место. Доктор чем то очень остался недоволен, что то иначе переделал, перевернул раненого так, что тот опять застонал и от боли во время поворачивания опять потерял сознание и стал бредить. Он все говорил о том, чтобы ему достали поскорее эту книгу и подложили бы ее туда.
– И что это вам стоит! – говорил он. – У меня ее нет, – достаньте, пожалуйста, подложите на минуточку, – говорил он жалким голосом.
Доктор вышел в сени, чтобы умыть руки.
– Ах, бессовестные, право, – говорил доктор камердинеру, лившему ему воду на руки. – Только на минуту не досмотрел. Ведь вы его прямо на рану положили. Ведь это такая боль, что я удивляюсь, как он терпит.
– Мы, кажется, подложили, господи Иисусе Христе, – говорил камердинер.
В первый раз князь Андрей понял, где он был и что с ним было, и вспомнил то, что он был ранен и как в ту минуту, когда коляска остановилась в Мытищах, он попросился в избу. Спутавшись опять от боли, он опомнился другой раз в избе, когда пил чай, и тут опять, повторив в своем воспоминании все, что с ним было, он живее всего представил себе ту минуту на перевязочном пункте, когда, при виде страданий нелюбимого им человека, ему пришли эти новые, сулившие ему счастие мысли. И мысли эти, хотя и неясно и неопределенно, теперь опять овладели его душой. Он вспомнил, что у него было теперь новое счастье и что это счастье имело что то такое общее с Евангелием. Потому то он попросил Евангелие. Но дурное положение, которое дали его ране, новое переворачиванье опять смешали его мысли, и он в третий раз очнулся к жизни уже в совершенной тишине ночи. Все спали вокруг него. Сверчок кричал через сени, на улице кто то кричал и пел, тараканы шелестели по столу и образам, в осенняя толстая муха билась у него по изголовью и около сальной свечи, нагоревшей большим грибом и стоявшей подле него.