Фосфоритный
Поделись знанием:
– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
| Фосфоритный | |
| Город: | |
|---|---|
| Прежний статус: |
посёлок городского типа |
| Год включения в черту города: |
2004 |
| Население: |
4193 чел. (2002) |
|
Координаты: 55°20′06″ с. ш. 38°53′42″ в. д. / 55.33500° с. ш. 38.89500° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.33500&mlon=38.89500&zoom=12 (O)] (Я) | |
Фосфоритный — бывший посёлок городского типа, ныне микрорайон пгт Хорлово Воскресенского района Московской области, Россия. В посёлке находится железнодорожная платформа Рудниковская Большого кольца МЖД.
Возник как посёлок при фосфоритном руднике в 1922 году. В 1932 году получил статус посёлка городского типа. В 2004 году включён в черту пгт Хорлово[1].
Население Фосфоритного:
| 1939 | 1959[2] | 1970[3] | 1979[4] | 1989[5] | 2002[6] |
|---|---|---|---|---|---|
| 1900 | 3269 | 4253 | 4455 | 4495 | 4193 |
Напишите отзыв о статье "Фосфоритный"
Примечания
- ↑ [www.alppp.ru/law/konstitucionnyj-stroj/territorija/13/postanovlenie-gubernatora-mo-ot-05-05-2004--80-pg.html Постановление Губернатора МО от 05.05.2004 N 80-ПГ «Об объединении некоторых поселений Воскресенского района Московской области»]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus59_reg2.php Перепись 1959 года]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus70_reg2.php Перепись 1970 года]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus79_reg2.php Перепись 1979 года]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus89_reg2.php Перепись 1989 года]
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus02_reg2.php Перепись 2002 года]
Источники
- Всё Подмосковье. Географический словарь Московской области / Н. А. Солнцев. — М.: «Мысль», 1967. — С. 313. — 384 с.
Отрывок, характеризующий Фосфоритный
Помолчав несколько времени, Платон встал.– Что ж, я чай, спать хочешь? – сказал он и быстро начал креститься, приговаривая:
– Господи, Иисус Христос, Никола угодник, Фрола и Лавра, господи Иисус Христос, Никола угодник! Фрола и Лавра, господи Иисус Христос – помилуй и спаси нас! – заключил он, поклонился в землю, встал и, вздохнув, сел на свою солому. – Вот так то. Положи, боже, камушком, подними калачиком, – проговорил он и лег, натягивая на себя шинель.
– Какую это ты молитву читал? – спросил Пьер.
– Ась? – проговорил Платон (он уже было заснул). – Читал что? Богу молился. А ты рази не молишься?
– Нет, и я молюсь, – сказал Пьер. – Но что ты говорил: Фрола и Лавра?
– А как же, – быстро отвечал Платон, – лошадиный праздник. И скота жалеть надо, – сказал Каратаев. – Вишь, шельма, свернулась. Угрелась, сукина дочь, – сказал он, ощупав собаку у своих ног, и, повернувшись опять, тотчас же заснул.
Наружи слышались где то вдалеке плач и крики, и сквозь щели балагана виднелся огонь; но в балагане было тихо и темно. Пьер долго не спал и с открытыми глазами лежал в темноте на своем месте, прислушиваясь к мерному храпенью Платона, лежавшего подле него, и чувствовал, что прежде разрушенный мир теперь с новой красотой, на каких то новых и незыблемых основах, воздвигался в его душе.
В балагане, в который поступил Пьер и в котором он пробыл четыре недели, было двадцать три человека пленных солдат, три офицера и два чиновника.
Все они потом как в тумане представлялись Пьеру, но Платон Каратаев остался навсегда в душе Пьера самым сильным и дорогим воспоминанием и олицетворением всего русского, доброго и круглого. Когда на другой день, на рассвете, Пьер увидал своего соседа, первое впечатление чего то круглого подтвердилось вполне: вся фигура Платона в его подпоясанной веревкою французской шинели, в фуражке и лаптях, была круглая, голова была совершенно круглая, спина, грудь, плечи, даже руки, которые он носил, как бы всегда собираясь обнять что то, были круглые; приятная улыбка и большие карие нежные глаза были круглые.
