Фотий Волоколамский

Фотий Волоколамский (в миру Федор) — старец Иосифова Успенского Волоколамского монастыря, ученик Кассиана Босого, духовный писатель XVI в.

Канонизирован Русской Церковью в лике преподобных.

Биография

Фотий был родом из Киевской области; до 1500 года он жил в Путивле на службе у последнего владетельного путивльского князя Богдана Глинского и занимал должность дядьки сына Богдана Владимира.

При завоевании Путивля войсками великого князя Ивана Васильевича III (1500 года), Фотий был взят в плен вместе с князем Богданом и его семьёю и попал к боярину Юрию Ивановичу Замятнину.

Прожив несколько лет у Замятнина в большом почёте, Фотий удалился от мира и поселился в Волоколамском монастыре, где принял монашество от знаменитого основателя этого монастыря Иосифа († 1515).

Изучив под руководством одного из старших монахов Кассиана Босого устав, введенный Иосифом, и правила иноческой жизни, Фотий скоро стал заметным лицом в монастыре; он прославился среди монахов большою начитанностью, учёностью, тяжелыми духовными подвигами и в то же время замечательной скромностью, заставлявшей его всегда избегать старейшинства.

Кроме этого Фотий сохранил по себе также память как о трудолюбивейшем переписчике книг (на это есть указания, как в биографии его, составленной его учеником Вассианом Кошкой, так и в самих рукописях Волоколамского монастыря, ныне перешедших в собственность Московской духовной академии).

Из сочинений Фотия с его именем дошли до нас немногие, вероятно, только небольшая часть им написанного.

Эти сочинения суть:

1. Служба св. Иосифу Волоколамскому; служба была представлена митрополиту Макарию, который благословил старца Фотия «в кельи молитвовати по ней»,
2. Поучение против сквернословия: «Старца Фатея, ученика великого старца Кассиана Босого, собрано от божественных писаний, зело полезно, еже не сквернословити языком всем православным христианом, паче же нам иноком, ниже паки рещи матерне лаяние брату своему»;
3. Посланейце утешительно к старице Александре.

Фотий умер, по сообщению Вассиана, 9 марта 1554 года; последние 25 лет жизни он провёл и монастыре безвыходно.

Вассианом Кошкой было написано Житие Фотия.

Литература

• Жизнеописание Фотия (оставшееся в рукописи), составленное его учеником Вассианом (Имп. Публичной библ. Q. XVII, 64, л. 353 и след.; Моск. синодальной библ. № 927, л. 172 и след.).
• И. Хрущов: «Исследование о сочинениях Иосифа Санина, преп. игумена Волоцкого» (1868), стр. 48, 68—69. — Арх. Филарет: «Обзор русс. духов. литерат.» (1881), стр. 156.
• П. Строев: «Библиологический словарь» (1882), стр. 287—288.
• Преосв. Евгений: «Словарь историч. писат. духов. чина» (1827), т. II, 276—277.
• В. Ключевский: «Древнерусские жития святых, как исторический источник» (1871), стр. 295—296. * «Памятники старинной русской литературы», изд. гр. Кушелевым-Безбородко, т. IV (1862), стр. 189—191.
• Калайдович и Строев: «Описание славяно-российских рукописей… гр. Ф. А. Толстого» (1825), стр. 262, 387.
• Иер. Иосиф: «Опись рукописей, перенесенных из библиотеки Иосифова монастыря в библиотеку Моск. дух. академии» (1882), стр. 109, 116, 182.
• Жмакин: «Митроп. Даниил и его сочинения» (1881), 124. * П. Строев: «Описание рукописей монастырей Волоколамского, Новый Иерусалим…» (СПб., 1891), 68, 69, 176.

Ссылки

При написании этой статьи использовался материал из Русского биографического словаря А. А. Половцова (1896—1918).

• [www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=10581 ЖИТИЕ ФОТИЯ ВОЛОЦКОГО]
• [www.ccel.org/contrib/ru/History/History39.html ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ СПИСОК РУССКИХ СВЯТЫХ]

Отрывок, характеризующий Фотий Волоколамский

– И не видали, что везде укладываются?
– Не видал… Да в чем дело? – нетерпеливо спросил князь Андрей.
– В чем дело? Дело в том, что французы перешли мост, который защищает Ауэсперг, и мост не взорвали, так что Мюрат бежит теперь по дороге к Брюнну, и нынче завтра они будут здесь.
– Как здесь? Да как же не взорвали мост, когда он минирован?
– А это я у вас спрашиваю. Этого никто, и сам Бонапарте, не знает.
Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]