Фотоаппаратура БелОМО

Список фотоаппаратов, выпускавшихся на заводах, входящих в состав Белорусского оптико-механического объединения (БелОМО).

Фотоаппараты «Смена»

В 1958 году Минский механический завод (ММЗ) совместно с ЛОМО выпускал фотоаппарат «Смена» (послевоенную модель ЛОМО).

«Смена» — несложный малоформатный шкальный фотоаппарат для начинающих фотолюбителей.

Корпус бакелитовый, задняя стенка съёмная.

Применялась фотоплёнка типа 135 в стандартных кассетах. Размер кадра 24×36 мм.

Обратная перемотка плёнки отсутствовала, отснятая плёнка подавалась в пустую кассету.

Перемотка плёнки головкой. Взвод затвора раздельный от перемотки плёнки.

Затвор центральный, 1/200 — 1/10 и «В».

Объектив триплет «Т-22» 4,5/40. Фокусировка от 1 м до «бесконечности» по шкале расстояний.

Диафрагмирование объектива от f/4 до f/16.

Видоискатель оптический параллаксный.

Синхроконтакт «Х» устанавливался только на части выпуска. Имеется обойма для крепления съёмного дальномера (или фотовспышки).

Количество выпущенных именно на ММЗ фотоаппаратов неизвестно.

Кроме первой «Смены» на ММЗ выпускались:

• «Смена-2» (1957—1961) — модификация послевоенной «Смены» с автоспуском и синхроконтактом.
• «Смена-М» (1961) — модификация послевоенной «Смены». Основное отличие — наличие синхроконтакта, фотографический затвор с другим диапазоном выдержек и изменённая спусковая кнопка. Объектив триплет «Т-22М» 4,5/40.
• «Смена-2М» (1961) — модификация послевоенной «Смены». Основное отличие — наличие автоспуска и синхроконтакта, фотографический затвор с другим диапазоном выдержек и изменённая спусковая кнопка. Объектив триплет «Т-22М» 4,5/40.

Фотоаппараты «Весна»

«Весна» — малоформатные шкальные фотоаппараты для начинающих фотолюбителей.

Фотоаппараты с размером кадра 24×32 мм. По своему уровню и техническим характеристикам близки к фотоаппаратам «Смена». Производились с 1962 по 1966 год на Минском машиностроительном заводе (БелОМО).

• «Весна» (1962—1964) — базовая модель. Объектив Триплет «Т-22» 4,5/40 с центральным затвором и выдержками от 1/8 до 1/250 с и «В».
• «Весна-2» (1964—1966) — модификация с объективом увеличенной светосилы («Т-22М» 4/40) и затвором с уменьшенным диапазоном выдержек (от 1/15 до 1/250 с и «В»).
• «Весна-3» — прототип с объективом 3,5/28, серийно не выпускался.

Полуформатные фотоаппараты

Фотоаппараты «Чайка»

Во второй половине 1960-х — первой половине 1970-х БелОМО выпускало полуформатные фотоаппараты семейства «Чайка».

Это были шкальные неавтоматические камеры для начинающих фотолюбителей с размером кадра 18×24 мм (плёнка типа 135), с центральным затвором (выдержки 1/30—1/250 с), объектив «Индустар-69» 2,8/28. На «Чайке-3» стоял селеновый экспонометр.

Привлекала компактность и лёгкость камер.

Фотоаппараты «Чайка» стоили больше, чем наиболее распространённые в те годы фотоаппараты «Смена» с бо́льшим размером кадра при сходных технических характеристиках, поэтому «Чайки» не пользовались большой популярностью.

• «Чайка» — с 1965 по 1967 год, выпущено 171400 штук. Наличие выдержки «В», несъёмный объектив.
• «Чайка-2» — с 1967 по 1972 год, выпущено 1,25 млн штук. Наличие выдержки «В», съёмный объектив.
• «Чайка-3» — с 1971 по 1973 год, выпущено 600 тыс. штук. Отсутствие выдержки «В», съёмный объектив, экспонометр, бескурковый взвод затвора и перемотки плёнки.
• «Чайка-2М» — с 1972 по 1974 год, выпущено 351 тыс. штук. Вариант «Чайки-3» с курком, но без экспонометра. Отсутствие выдержки «В», съёмный объектив.

«Агат-18»

К полуформатным фотоаппаратам БелОМО вернулось в 1984 году, выпустив шкальные неавтоматические камеры для начинающих фотолюбителей «Агат-18» и «Агат-18К».

Корпус фотоаппаратов разъёмный.

Применялась фотоплёнка типа 135 в стандартных кассетах. Размер кадра 18×24 мм.

Объектив «Индустар-104» 2,8/28.
Центральный затвор-диафрагма. При диафрагме 2,8 отрабатывается выдержка 1/60 с, при диафрагме 16 — 1/250 с. На камере отсутствует кольцо установки выдержек, имеется только кольцо установки диафрагмы. Установка экспозиции — по символам погоды.

Изменить сочетание выдержка-диафрагма невозможно.

Простейшие среднеформатные фотоаппараты

Во второй половине 1960-х — первой половине 1970-х годов БелОМО выпускало простейшие среднеформатные фотоаппараты «Школьник» и «Этюд», рассчитанные на широкую 60-мм фотопленку типа «рольфильм».

Размер кадра: «Школьник» — 6×6 см, «Этюд» — 4,5×6 см.

Корпуса аппаратов пластмассовые, объектив простейший однолинзовый, без наведения на резкость (сфокусирован на глубину резко изображаемого пространства).

Фотографический затвор центральный с одной автоматической выдержкой (1/60 или 1/125 с) и «B» («от руки»).

Диафрагма пластинчатая с двумя или тремя отверстиями разного диаметра.

Эти фотоаппараты из-за низкой цены (6—8 рублей) относились к категории детских игрушек, поэтому до наших дней дошло малое количество сохранившихся экземпляров.

Являются объектами коллекционирования.

Фотоаппараты «Вилия»

Разработанные в 1970-х годах малоформатные шкальные фотоаппараты семейства «Вилия» пользовались популярностью среди начинающих фотолюбителей благодаря удобству пользования, оптимальному соотношению цена-качество и большому количеству выпущенных экземпляров.

Унифицированные фотоаппараты семейства «Вилия» имели одинаковый внешний вид, комплектовались объективами триплет «Т-69-3» 4/40 и отличались только принципом установки экспозиции.

• «Вилия-авто» — с 1973 по 1985 год. Программный автомат.
• «Вилия» — с 1974 по 1985 год. Экспонометрическое устройство отсутствует, ручная установка выдержки и диафрагмы.
• «Силуэт-электро» — с 1976 по 1981 год. Автомат с приоритетом диафрагмы.
• «Орион-ЕЕ» — с 1978 по 1983 год. Автомат с приоритетом выдержки.

«Вилия»	«Вилия-авто»	«Силуэт-электро»	«Орион-ЕЕ»

«Силуэт-автомат»

Дальнейшим развитием семейства «Вилия» стали аппараты «Орион-2» и «Силуэт-автомат» («Силуэт-2»).

Изготовлены в металлических корпусах, объектив — «Индустар-92» 2,8/38.

По техническим характеристикам практически не отличались от предшествующих камер «Орион-ЕЕ» и «Силуэт-электро».

«Орион-2» серийно не выпускался, фотоаппарат «Силуэт-автомат» выпущен в небольшом количестве, из-за высокой цены спросом в СССР не пользовался (в 1981 году — 140 рублей, в 1985 году — 95 рублей).

Фотоаппараты «Зенит»

Некоторые модели однообъективных зеркальных фотоаппаратов «Зенит», разработанных Красногорским механическим заводом (КМЗ), выпускались также на БелОМО (Вилейский завод «Зенит»).

В сотрудничестве с Красногорским механическим заводом (КМЗ) первым был освоен «Зенит-Е», затем начался выпуск «Зенита-TTL».

По мере освоения КМЗ новых моделей БелОМО освоило «Зенит-ЕТ» (в том числе и с объективом «Гелиос-44М» с нажимной диафрагмой, «Зенит-ЕТ» без экспонометра), «Зенит-12pro», «Зенит-122» в том числе без экспонометра.

На основе красногорских «Зенитов» выпускался «Зенит-15», в том числе без экспонометра, «Зенит-15М», «Зенит-21XS», «Зенит-130».

«Зениты» БелОМО комплектовались, как правило, объективами «Гелиос» производства Валдайского завода «Юпитер», объективы «Индустар-50-2» поступали с КМЗ.

Футляры БелОМО изготавливались из дерматина, в отличие от кожаных производства КМЗ.

В конце 1980-х годов в фотоаппаратах стали широко практиковать замену металлических деталей пластмассовыми.

«Зенит-Е» с объективом «Индустар-50-2»	«Зенит-TTL»	Фотоаппараты «Зенит-ЕТ», в том числе и без экспонометра	«Зенит-15М»	«Зенит-21XS»	«Зенит-130»

Фотоаппараты «Эликон»

В 1980-е годы на смену семейству «Вилия» были разработаны малоформатные (размер кадра 24×36 мм) фотоаппараты семейства «Эликон».

«Эликон-1» и «Эликон»

«Эликон-1» и «Эликон» — компактные автоматические дальномерные фотоаппараты бесфутлярной конструкции. Съёмочный объектив, объектив фоторезистора и объектив видоискателя при переноске закрыты сдвижной пластмассовой крышкой.

Объектив «Минитар-2» 2,8/35, несменный, резьба под светофильтр М46×0,75. Фокусировка по сопряжённому дальномеру (увеличение окуляра 0,55^×, база дальномера 19 мм).

Диафрагмирование объектива от 2,8 до 16. Диафрагма двухлепестковая.

Фотоаппараты «Эликон» и «Эликон-1» — автоматы с приоритетом диафрагмы.

Экспонометрическое устройство с сернисто-кадмиевым (CdS) фоторезистором. Экспокоррекция возможна только изменением значения светочувствительности фотоплёнки.

В автоматическом режиме центральный затвор с электронным управлением отрабатывает бесступенчато выдержку от 10 до 1/500 с.

• «Эликон-1» — с приставной автоматической фотовспышкой специальной конструкции.
• «Эликон» — модификация фотоаппарата «Эликон-1». Приставной кронштейн позволяет использовать обычную электронную фотовспышку с центральным синхроконтактом.

«Эликон-2»

«Эликон-2» — шкальная модификация фотоаппарата «Эликон» с объективом «Минар-2» 3,8/35.

В очень малом количестве выпущен дальномерный «Эликон-2».

Всего выпущено 393 экземпляра.

Шкальные фотоаппараты «Эликон» с встроенной вспышкой (корпус классической формы)

Малоформатные шкальные фотоаппараты с встроенной фотовспышкой имели сходный внешний вид, различались объективами и принципом установки экспозиции.

• «Эликон-3» — малоформатный автоматический шкальный фотоаппарат с приоритетом единственной выдержки (1/125 с) с встроенной фотовспышкой, объектив «Минар» 4/35. Затвор центральный механический. Выдержка «B» отсутствует.

При съёмке с фотовспышкой диафрагма объектива устанавливается в зависимости от светочувствительности фотоплёнки и расстояния до объекта съёмки (при фокусировке изменяется диафрагма объектива).

• «Эликон-4» — малоформатный шкальный фотоаппарат с ручной установкой диафрагмы и со встроенной фотовспышкой.

Объектив «МС Индустар-95-02» 4/38 или «Минар» 4/35.

Механический центральный затвор с единственной выдержкой 1/125 с. Выдержка «B» отсутствует.

• «Эликон-35С» — малоформатный автоматический шкальный фотоаппарат (программный автомат) с встроенной фотовспышкой.

Объектив «Индустар-95» 2,8/38.

Центральный затвор-диафрагма с электронным управлением. Выдержка «B» отсутствует. В автоматическом режиме затвор отрабатывает бесступенчато выдержку от 1/8 (при диафрагме 2,8) до 1/500 с (при диафрагме 16). Изменить сочетание выдержка-диафрагма невозможно.

При съёмке с фотовспышкой диафрагма объектива устанавливается в зависимости от светочувствительности фотоплёнки и расстояния до объекта съёмки (при фокусировке изменяется диафрагма объектива).

Выпускалась модифицированная модель «Эликон-35СМ» с возможностью ручной установки диафрагмы.

«Эликон-автофокус»

«Эликон-автофокус» — первый советский малоформатный фотоаппарат с автоматической фокусировкой.

Сконструирован на базе фотоаппаратов «Эликон-3», «Эликон-4», «Эликон-35С».

Объектив «Индустар-95» 2,8/38, несменный. Фокусировка автоматическая в пассивном режиме. Пределы автоматической фокусировки от 1,1 м до бесконечности.

Центральный затвор-диафрагма с электронным управлением. Выдержка «B» отсутствует. В автоматическом режиме затвор отрабатывает бесступенчато выдержку от 1/8 (при диафрагме 2,8) до 1/500 с (при диафрагме 16). Изменить сочетание выдержка-диафрагма невозможно.

Фотоаппарат «Эликон-автофокус» — программный автомат.

При выдвижении фотовспышки происходит её автоматическое включение.

При съёмке с фотовспышкой диафрагма объектива устанавливается в зависимости от светочувствительности фотоплёнки и расстояния до объекта съёмки (при автофокусировке изменяется диафрагма объектива).

«Эликон-535»

«Эликон-535» — малоформатный компактный шкальный фотоаппарат с корпусом бесфутлярной конструкции с ручной установкой экспозиции.

Последний фотоаппарат, сконструированный БелОМО.

Объектив «Минар-2» 3,8/35.

Центральный затвор-диафрагма. При диафрагме 3,8 отрабатывается выдержка 1/90 с, при диафрагме 16 — 1/512 с. Выдержка «B» отсутствует.

На камере отсутствует регулятор установки выдержек, имеется только регулятор установки диафрагмы.

Установка экспозиции — по символам погоды.

Изменить сочетание выдержка-диафрагма невозможно.

Среднеформатные фотоаппараты

«Эстафета»

В конце 1950-х — начале 1960-х годов БелОМО совместно с ЛОМО выпускало среднеформатный шкальный фотоаппарат «Эстафета» с тубусным (складным) объективом триплет «Т-35» 4/75.

Центральный затвор, выдержки от 1/8 до 1/250 с и «В».

Размер кадра 6×6 см, вкладыш на 4,5×6 см (фотопленка типа «рольфильм»).

Автоспуск, синхроконтакт.

«Ракурс»

«Ракурс-670» и «Ракурс-672» — среднеформатные (фотопленка типа «рольфильм») однообъективные фотоаппараты прямого визирования (без видоискателя, по матовому стеклу вместо фотоплёнки).

На оптической скамье смонтирован узел крепления кассеты с фотоплёнкой и соединённая с ним при помощи меха перемещаемая объективная панель.

Объективная панель позволяет сдвигать объектив относительно фотоплёнки, производя коррекцию перспективы (шифт-объектив).

Профессиональные камеры для павильонной съёмки, выпущено не более 2200 экземпляров.

Ссылки

• [www.photohistory.ru/1208091119011489.html Этапы развития отечественного фотоаппаратостроения]

Отрывок, характеризующий Фотоаппаратура БелОМО

Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.
– A t on distribue les biscuits et le riz aux regiments de la garde? [Роздали ли сухари и рис гвардейцам?] – строго спросил Наполеон.
– Oui, Sire. [Да, государь.]
– Mais le riz? [Но рис?]
Рапп отвечал, что он передал приказанья государя о рисе, но Наполеон недовольно покачал головой, как будто он не верил, чтобы приказание его было исполнено. Слуга вошел с пуншем. Наполеон велел подать другой стакан Раппу и молча отпивал глотки из своего.
– У меня нет ни вкуса, ни обоняния, – сказал он, принюхиваясь к стакану. – Этот насморк надоел мне. Они толкуют про медицину. Какая медицина, когда они не могут вылечить насморка? Корвизар дал мне эти пастильки, но они ничего не помогают. Что они могут лечить? Лечить нельзя. Notre corps est une machine a vivre. Il est organise pour cela, c'est sa nature; laissez y la vie a son aise, qu'elle s'y defende elle meme: elle fera plus que si vous la paralysiez en l'encombrant de remedes. Notre corps est comme une montre parfaite qui doit aller un certain temps; l'horloger n'a pas la faculte de l'ouvrir, il ne peut la manier qu'a tatons et les yeux bandes. Notre corps est une machine a vivre, voila tout. [Наше тело есть машина для жизни. Оно для этого устроено. Оставьте в нем жизнь в покое, пускай она сама защищается, она больше сделает одна, чем когда вы ей будете мешать лекарствами. Наше тело подобно часам, которые должны идти известное время; часовщик не может открыть их и только ощупью и с завязанными глазами может управлять ими. Наше тело есть машина для жизни. Вот и все.] – И как будто вступив на путь определений, definitions, которые любил Наполеон, он неожиданно сделал новое определение. – Вы знаете ли, Рапп, что такое военное искусство? – спросил он. – Искусство быть сильнее неприятеля в известный момент. Voila tout. [Вот и все.]
Рапп ничего не ответил.
– Demainnous allons avoir affaire a Koutouzoff! [Завтра мы будем иметь дело с Кутузовым!] – сказал Наполеон. – Посмотрим! Помните, в Браунау он командовал армией и ни разу в три недели не сел на лошадь, чтобы осмотреть укрепления. Посмотрим!
Он поглядел на часы. Было еще только четыре часа. Спать не хотелось, пунш был допит, и делать все таки было нечего. Он встал, прошелся взад и вперед, надел теплый сюртук и шляпу и вышел из палатки. Ночь была темная и сырая; чуть слышная сырость падала сверху. Костры не ярко горели вблизи, во французской гвардии, и далеко сквозь дым блестели по русской линии. Везде было тихо, и ясно слышались шорох и топот начавшегося уже движения французских войск для занятия позиции.
Наполеон прошелся перед палаткой, посмотрел на огни, прислушался к топоту и, проходя мимо высокого гвардейца в мохнатой шапке, стоявшего часовым у его палатки и, как черный столб, вытянувшегося при появлении императора, остановился против него.
– С которого года в службе? – спросил он с той привычной аффектацией грубой и ласковой воинственности, с которой он всегда обращался с солдатами. Солдат отвечал ему.
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.

В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.


Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.