Фотографирование бюллетеня

Фотографирование бюллетеня — метод воздействия на результат голосования, связанный либо с подкупом избирателя, либо с использованием его административно зависимого положения по работе или учёбе. Заключается в том, что организатор понуждает избирателя проголосовать определенным образом и затем показать ему фото «правильно» заполненного бюллетеня в качестве подтверждения.

В России является серьёзным нарушением избирательного законодательства и содержит признаки состава преступления, предусмотренного статьей 141 УК РФ.

Описание метода

Суть метода «фотографирования бюллетеня» заключается в предварительном сговоре с избирателем, согласно которому он должен заполнить бюллетень требуемым образом, после чего сфотографировать его на камеру мобильного телефона в качестве подтверждения. После этого избиратель опускает бюллетень в избирательный ящик, а сделанное изображение демонстрирует на выходе с избирательного участка организатору фотографирования. За данное действие избиратель получает от организатора деньги, другие материальные ценности, либо отмечается в списке «лояльных» сотрудников или учащихся (при использовании организаторами административно зависимого положения избирателя по работе или учёбе). В этом плане он напоминает метод «Карусель», однако, в отличие от него, не требует выноса с избирательного участка незаполненного бюллетеня.

Бороться с данным методом труднее, чем с «Каруселью», так как отсутствует момент выноса материальных объектов (бюллетеней) с избирательного участка. Работа наблюдателей и правоохранительных органов в этом случае сводится к отслеживанию звука сработавшей фотокамеры в кабинке для голосования, либо отблеска вспышки, а также к обнаружению пунктов передачи материальных ценностей. Между тем, сам по себе факт фотографирования избирателем своего бюллетеня не является нарушением законодательства.

Способы борьбы

Если наличие данного способа воздействия на избирателей признаётся, предлагаются различные пути выхода из ситуации:

• Использование чёрной нитки, проволоки, прозрачной плёнки или кусочка бумаги как имитации отметки.
• Последующая обработка фотографии — отличается большей сложностью.
• Предварительная загрузка в телефон требуемой фотографии, сделанной другим избирателем.
• Фотографирование нужной отметки с последующей заменой бюллетеня как испорченного и голосование в соответствии с собственными убеждениями.
• Последующее проставление отметок напротив других кандидатов — сделает его недействительным.

Известные случаи

• Ряд изданий сообщал о замеченных случаях фотографирования бюллетеней во время проведения выборов в Государственную Думу пятого созыва в 2007 году.
• Сергей Миронов, лидер партии «Справедливая Россия», на теледебатах 21 ноября 2011 года, посвящённых выборам депутатов Государственной Думы, заявил о том, что на многих работников бюджетных предприятий оказывается давление, с целью заставить их голосовать определённым образом и подтверждать свои голоса фотографированием бюллетеней.

Отрывок, характеризующий Фотографирование бюллетеня

В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.