Фотоживопись

Фотоживопись — особый приём авторской обработки фотографии. Создателем этой техники является петербургский фотограф Ася Немченок. Фотоживопись — это раскрашивание вручную негативов 35-миллиметровой черно-белой или цветной фотоплёнки. Особая трудность заключается в миниатюрности размера кадра — 3,5 Х 2,5 см, и в том, что при печати цвета меняются на противоположные: жёлтый становится синим, красный — зелёным, оранжевый — фиолетовым и т. д. Каждая фотография, выполненная в такой технике, становится уникальным произведением искусства, не тиражируемым в большом количестве, как и любая ручная техника. В Фотоживописи использованы приёмы монотипии (монотипия — живопись на стекле маслом или гуашью с последующей возможностью единственного оттиска).

Ссылки

• [www.etoday.ru/2009/04/fotozhivopis--asi-nemchenok.php Работы Аси Немченок]
• Надежда Некрасова. [kvintal.narod.ru/ Работы в стиле фотоживопись] (рус.). Проверено 8 января 2011. [www.webcitation.org/66FD4UEvW Архивировано из первоисточника 18 марта 2012].

Отрывок, характеризующий Фотоживопись

Все ужасы террора основывались только на заботе о народном спокойствии.
На чем же основывался страх графа Растопчина о народном спокойствии в Москве в 1812 году? Какая причина была предполагать в городе склонность к возмущению? Жители уезжали, войска, отступая, наполняли Москву. Почему должен был вследствие этого бунтовать народ?
Не только в Москве, но во всей России при вступлении неприятеля не произошло ничего похожего на возмущение. 1 го, 2 го сентября более десяти тысяч людей оставалось в Москве, и, кроме толпы, собравшейся на дворе главнокомандующего и привлеченной им самим, – ничего не было. Очевидно, что еще менее надо было ожидать волнения в народе, ежели бы после Бородинского сражения, когда оставление Москвы стало очевидно, или, по крайней мере, вероятно, – ежели бы тогда вместо того, чтобы волновать народ раздачей оружия и афишами, Растопчин принял меры к вывозу всей святыни, пороху, зарядов и денег и прямо объявил бы народу, что город оставляется.
Растопчин, пылкий, сангвинический человек, всегда вращавшийся в высших кругах администрации, хотя в с патриотическим чувством, не имел ни малейшего понятия о том народе, которым он думал управлять. С самого начала вступления неприятеля в Смоленск Растопчин в воображении своем составил для себя роль руководителя народного чувства – сердца России. Ему не только казалось (как это кажется каждому администратору), что он управлял внешними действиями жителей Москвы, но ему казалось, что он руководил их настроением посредством своих воззваний и афиш, писанных тем ёрническим языком, который в своей среде презирает народ и которого он не понимает, когда слышит его сверху. Красивая роль руководителя народного чувства так понравилась Растопчину, он так сжился с нею, что необходимость выйти из этой роли, необходимость оставления Москвы без всякого героического эффекта застала его врасплох, и он вдруг потерял из под ног почву, на которой стоял, в решительно не знал, что ему делать. Он хотя и знал, но не верил всею душою до последней минуты в оставление Москвы и ничего не делал с этой целью. Жители выезжали против его желания. Ежели вывозили присутственные места, то только по требованию чиновников, с которыми неохотно соглашался граф. Сам же он был занят только тою ролью, которую он для себя сделал. Как это часто бывает с людьми, одаренными пылким воображением, он знал уже давно, что Москву оставят, но знал только по рассуждению, но всей душой не верил в это, не перенесся воображением в это новое положение.