Фрагонар, Жан-Оноре

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Фрагонар»)
Перейти к: навигация, поиск
Жан Оноре Фрагонар
фр. Jean-Honoré Fragonard

Автопортрет (ок. 1760-1770)
Дата рождения:

5 апреля 1732(1732-04-05)

Место рождения:

Грасс

Дата смерти:

22 августа 1806(1806-08-22) (74 года)

Место смерти:

Париж

Гражданство:

Франция Франция

Жанр:

живописец, гравёр

Стиль:

рококо

Работы на Викискладе

Жан Оноре́ Фрагона́р (фр. Jean-Honoré Fragonard; 5 апреля 1732, Грасс — 22 августа 1806, Париж) — французский живописец и гравёр. Работал в стиле рококо. Создал более 550 картин (не считая рисунков и гравюр).





Биография

Сперва ученик Ж.-Б. Шардена, а потом Франсуа Буше. В 1752 за картину «Жертвоприношение Иеровоама» получил Большую Римскую премию и отправился в Рим. В Риме значительное влияние оказали на него итальянские мастера XVII века Бароччо, Солимена, Пьетро да Кортона и в особенности Тьеполо. Подружившись здесь с живописцем Юбером Робером, он совершил вместе с ним и с любителем искусства Сен-Ноном поездку на юг Италии. Плодом этой поездки было издание увража: «Voyage de Naples et de Sicile», в котором большинство рисунков гравировано Фрагонаром. По возвращении в Париж он выставил в салоне 1765 года картину: «Смерть Кортеса» (находится в Луврском музее в Париже), за которую королевская академия художеств приняла его в свои члены.

Однако вскоре после того он прекратил заниматься историческим родом живописи и, последовав вкусам эпохи, стал писать идеалистические жанры и пасторали в духе Ватто и Буше, сцены интимной жизни пикантного, иногда беззастенчиво-эротического содержания, декоративные панно, портреты, миниатюры, акварели, пастели и по временам заниматься офортным гравированием. Произведения его вошли в большую моду и продавались по высокой цене, благодаря чему он заработал хорошие средства. Но вспыхнувшая революция разорила его, а классицизм, новый стиль во французском искусстве, основанный Жаком-Луи Давидом, лишил его прежней популярности.

В 1793 году Фрагонар уехал из Парижа в Грасс. В начале XIX века он вернулся в Париж, где умер в 1806 году, почти полностью забытый.

Творчество

В больших исторических картинах Фрагонара мало оригинальности; в его пейзажах природа является слишком переиначенной и приукрашенной; зато жанровые его картины, хотя и не чуждые манерности, пленяют зрителя умно изобретённой композицией, грациозностью рисунка, изящностью и деликатностью колоритных тонов, плавностью и сочностью письма и вообще большим вкусом исполнения. К числу известнейших принадлежат: «Урок музыки», «Пастораль» (амуры указывают отдыхающим под деревом любовникам на циферблат), «Купальщицы», «Спящая нимфа», «Амур, снимающий сорочку с красавицы» (La chemise enlevée), «Молодой гитарист»; «Молодая читательница» в вашингтонской галерее искусства; «Вдохновение» и «Задвижка» в Луврском музее; «Семейство фермера» и «Поцелуй украдкой» (Le Baiser à la dérobée) в Эрмитаже; «В отсутствии отца и матери», «Прятки», «Генрих IV и Габриэль» и «Учёные собаки» — в разных частных коллекциях.

Из гравюр Фрагонара особенно интересны: «Шкаф» (родители девушки находят возлюбленного дочери, спрятанного в шкафу, собственная композиция художника; очень редкий лист), «Обрезание» с Тьеполо, «Антоний и Клеопатра», с Либери, «Вечеря в Эммаусе» с картины Риччи, и «Сретение Господне» с картины Тинторетто.

Напишите отзыв о статье "Фрагонар, Жан-Оноре"

Примечания

В честь Жана-Оноре Фрагонара названы фабрика и музей духов Fragonard. Фабрики расположены в Грассе и в Эзе, также музей в Париже.

Источники

Литература

  • Baron Roger Portalis. [www.archive.org/details/honorfragonard00portuoft Honoré Fragonard, sa vie et son oeuvre]. — Paris, 1888.
  • Апчинская Н. В. Фрагонар.. — М.: Изобразительное искусство, 1982.
  • История зарубежного искусства. — М.: Изобразительное искусство, 1984.
  • История мирового искусства. — М.: БММ АО, 1998.
  • Жан Оноре Фрагонар. — М.: Белый город, 2004.
  • Лившиц Н. А. Жан-Оноре Фрагонар. — М., 1970.

Ссылки

  • [www.fragonard.com/ Фабрика и музей духов Fragonard]

Отрывок, характеризующий Фрагонар, Жан-Оноре

Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.