Фраджакомо, Пьетро

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пьетро Фраджакомо

Пьетро Фраджакомо (итал. Pietro Fragiacomo; 14 августа 1856, Триест — 18 мая 1922, Венеция) — итальянский художник. С двенадцати лет жил в Венеции, учился в ремесленном училище, затем работал в Тревизо токарем и кузнецом. В 1879 г. поступил в Венецианскую академию изящных искусств, где его наставником стал Гульельмо Чиарди, а другом и сподвижником — Джакомо Фавретто. В 1880 г. живопись Фраджакомо была впервые показана на выставке в Турине, с 1887 г. Фраджакомо постоянный участник Венецианских биеннале. Помимо различных итальянских городов его картины экспонировались также в Париже, Мюнхене, Константинополе. В 1891 г. на Миланской триеннале картина Фраджакомо «Мир» (итал. Pace) была удостоена премии имени короля Умберто.

В творческом наследии Фраджакомо преобладает лирический пейзаж, в котором чувствуется влияние импрессионизма. Как отмечала современница Фраджакомо, художественный критик Изабелла Андертон, «его произведения, выдержанные в минорном ключе, изысканны, убедительны и в высшем смысле правдивы»[1].

Напишите отзыв о статье "Фраджакомо, Пьетро"



Примечания

  1. Isabella M. Anderton. The work of Pietro Fragiacomo // The Studio. Vol. 18, Issue 79 (October 1899). — P. 11.  (англ.)

Отрывок, характеризующий Фраджакомо, Пьетро

– Ну, племянница! – крикнул дядюшка взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движение плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала – эта графинечка, воспитанная эмигранткой француженкой, этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, не изучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять всё то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
– Ну, графинечка – чистое дело марш, – радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. – Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, – чистое дело марш!