Фрайар-парк
| Особняк | |
Фрайар-парк
Friar Park | |
 Привратный домик Фрайар-парка | |
| Страна | Великобритания |
| Архитектурный стиль | Неоготика |
| Основные даты: С 1970 года принадлежит Джорджу Харрисону
| |
Фрайар-парк (англ. Friar Park) — 120-комнатный викторианский неоготический особняк неподалёку от города Хенли-он-Темс. Фрайар-парк ранее принадлежал эксцентричному сэру Фрэнку Криспу и был куплен 14 января 1970 года музыкантом Джорджем Харрисоном, который переехал туда вместе со своей женой Патти Бойд после продажи своего другого поместья, Кинфауса.
Особняк находился во владении Фрэнка Криспа в период с 1875 по 1919 год. Затем он перешёл в собственность Римской католической церкви, после чего монашки из монашеской конгрегации «Салезианцы Дона Боско» открыли в особняке католическую школу для сельских детей. В 1970 году особняк был куплен Джорджем Харрисоном и стал домом музыканта до самой его смерти в 2001 году. Харрисон открыл на территории особняка 16-трековую студию звукозаписи, в своё время превосходившую по возможностям Abbey Road Studios. В записанных в этой студии альбомах Харрисона значилось F.P.S.H.O.T. (аббревиатура от Friar Park Studio, Henley-on-Thames). Кроме композиций самого Харрисона и работ спродюсированных им исполнителей, в этой студии в 1992 году записала свой альбом Hormonally Yours группа Shakespears Sister.
Харрисон написал о Фрайар-парке песню «Crackerbox Palace». История особняка также вдохновила Харрисона на написание композиции «The Ballad of Sir Frankie Crisp (Let It Roll)», вошедшей в альбом All Things Must Pass. Харрисон любил собственноручно ухаживать за окружающими особняк садами, в чём ему помогали его старшие братья Питер и Хэрри.
До убийства Джона Леннона в декабре 1980 года Фрайар-парк был открыт для посещения публики. Затем вся территория была окружена колючей проволокой и по всему периметру были установлены камеры наблюдения. Несмотря на эти меры безопасности, ранним утром 30 декабря 1999 года внутрь особняка проник психически больной молодой человек, напавший на Джорджа Харрисона и нанёсший ему семь ножевых ранений.[1][2]
На территории поместья расположены сады и фонтаны. Одной из основных достопримечательностей является копия горы Маттерхорн, сделанная из песчаника.[3] Основным мотивом парковой декорации является высмеивание организованной религии.[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Фрайар-парк"
Примечания
- ↑ Lyall, Sarah. [query.nytimes.com/gst/fullpage.html?sec=health&res=9800E4D81238F932A05751C1A96F958260 George Harrison Stabbed in Chest by an Intruder - New York Times], query.nytimes.com (31 декабря 1999). Проверено 13 декабря 2008.
- ↑ [books.google.com/books?id=6l8b-oIs7IAC&pg=PT1&dq=ISBN+0-06-075864-3&ei=EisUSuubGY_ElQTc9sXaCQ The Greedy Bastard Diary: A Comic Tour of America], pp 277—278, Eric Idle, Harper Entertainment, 2005, ISBN 0-06-075864-3
- ↑ [www.guardian.co.uk/lifeandstyle/2008/aug/17/gardens.georgeharrison guardian.co.uk]
- ↑ [www.guardian.co.uk/lifeandstyle/2008/aug/17/gardens.georgeharrison Dan Pearson takes a tour around the Victorian gardens renovated by the late George Harrison and his widow, Olivia], The Observer, London: guardian.co.uk (17 августа 2008). Проверено 20 декабря 2008.
Ссылки
- [virtualglobetrotting.com/map/42508/pics/ Friar Park photographs]
- [www.beatlelinks.net/forums/showthread.php?t=29490 Friar Park photographs and comments]
Отрывок, характеризующий Фрайар-парк
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
