Фракция Красной армии

Фракция Красной Армии
нем. Rote Armee Fraktion
Символ RAF: пистолет-пулемёт HK MP5 на фоне красной звезды
Идеология:	марксизм-ленинизм, маоизм, фокизм, антикапитализм
Лидеры:	Андреас Баадер Ульрика Майнхоф Гудрун Энслин Хорст Малер Ян-Карл Распе
Активна в:	Западной Германии
Дата формирования:	1968
Дата роспуска:	20 апреля 1998
Союзники:	Тупамарос Западного Берлина Движение 2 июня Революционные ячейки Социалистический коллектив пациентов Красные бригады Прямое действие Сражающиеся коммунистические ячейки, НФОП
Противники:	ФРГ ФРГ
Участие в конфликтах:	Немецкая осень

«Фра́кция Кра́сной А́рмии» (РАФ, RAF — нем. Rote Armee Fraktion) — немецкая леворадикальная террористическая организация, действовавшая в ФРГ и Западном Берлине в 1968—1998 годах.

Основана в 1968 году Андреасом Баадером, Гудрун Энслин, Хорстом Малером, Ульрикой Майнхоф, Ирмгард Мёллер и др. Была названа в честь революционных армий СССР, Китая и Кубы. Организована по образцу южноамериканских партизанских групп, таких как Тупамарос (Уругвай). Её участники рассматривали свою деятельность как городскую партизанскую войну, направленную против государственного аппарата и класса буржуазии, установленного в результате оккупации, после поражения во Второй мировой войне.

Ответственна за совершение 34 убийств, серии банковских налётов, взрывов военных и гражданских учреждений и покушений на высокопоставленных лиц.

История организации, которую также называют объединением (нем. Vereinigung), насчитывает 4 поколения. 20 апреля 1998 года группировка официально объявила о самороспуске.

Причины возникновения

К 1960 гг. в ФРГ и Западном Берлине выросло молодое послевоенное поколение, которое по-новому сформулировало вопросы морали и этики относительно действий своих родителей во время войны и правомерности существования ФРГ в той форме, в какой она существовала на тот момент. Нередко мировоззрение молодёжи становилось причиной размежевания со старшими поколениями. Война во Вьетнаме усугубила неприязненное отношение некоторых слоёв немецкого населения к США. В крупных университетских городах Западной Европы прошли антиамериканские студенческие демонстрации. На территории ФРГ возникли внепарламентская оппозиция и Социалистический союз немецких студентов, выступавшие с мирными протестами.

По собственному определению, РАФ являлся революционным авангардом внутри обозначившейся оппозиции государственной власти и был призван осуществить мировую революцию. Свою задачу группа видела в ведении вооружённой борьбы с американским империализмом, в том числе и в Западной Европе. Из 3 поколений РАФ только первое пользовалось некоторой поддержкой населения. Симпатии со стороны населения выражались в акциях солидарности и организации разветвлённой системы полулегальной поддержки тылового обеспечения, в первую очередь благодаря деятельности «Красной помощи». О популярности идей РАФ может говорить и тот факт, что судебными защитниками террористов РАФ первого поколения выступили известные юристы. Второе поколение РАФ утратило имевшуюся ранее популярность: с одной стороны этому способствовало усиление полицейского режима в Западной Германии, с другой — более жестокие методы действия нового поколения РАФ.

РАФ представляла собой сравнительно небольшую группу людей. Число лидеров, возглавлявших группу и занимавшихся активной подпольной деятельностью, за всю её историю с 1970-х по 1990-е гг. составляло от 60 до 80 человек. Число лиц, непосредственно не входивших в группировку, но оказывавших ей всяческую поддержку, составляло около 300 человек.

Реакцией на преступления, совершенные РАФ во время «Немецкой осени», стало принятие в 1977—79 гг. ряда законов против террористов, которые ограничивали личные права граждан, однако были признаны легитимными с точки зрения соблюдения государственно-правовых принципов. В ходе проведения террористических актов и захватов заложников члены РАФ убили 34 человека. Многие были ранены. Также были убиты 20 членов РАФ.

В немецких СМИ эта организация часто называлась группой Баадера—Майнхоф («Der Spiegel») или Бандой Баадера и Майнхоф («Bild-Zeitung»). Позднее за ней закрепилось название, выбранное самими террористами в честь революционной армии России, — Фракция Красной Армии (РАФ, RAF — нем. Rote Armee Fraktion). Её история насчитывает не одну смену поколений революционеров-террористов. Кроме этого, каждое новое поколение РАФ отличалось от предыдущего организационной структурой и изменениями в теории и практике ведения «борьбы за новый мир».

Хроника событий

Предыстория

История РАФ начинается со студенческих движений и заканчивается официальным заявлением о самороспуске, сделанном в 1998 г.

Убийство 2 июня 1967 г. студента Бенно Онезорга берлинским полицейским Куррасом во время демонстрации протеста в Берлине против приезда иранского шаха Мохаммеда Пехлеви в Германию стало сигналом к эскалации насилия. Первое поколение РАФ вышло главным образом из милитаристского крыла внепарламентской оппозиции, которая в конце 1960-х гг. распалась на множество мелких левых группировок и организаций, а также коммунистических коммун, т. н. К-групп.

Итогом дискуссий относительно возможности применения «насилия к „объектам“», которые велись участниками студенческих движений, стал поджог 2 апреля 1968 г. 2 супермаркетов во Франкфурте-на-Майне. Андреас Баадер, Гудрун Энсслин, Торвальд Пролль и Хорст Зёнляйн осуществили поджоги этих символов системы потребления в знак протеста против развязанной США войны во Вьетнаме, а также в знак солидарности с третьим миром. Пожары нанесли ущерб в размере 700 000 марок. Уже 4 апреля поджигатели были задержаны. Каждый из них был осуждён к 3 годам лишения свободы. Процесс вызвал широкий общественный резонанс. Многим мера наказания показалась излишне строгой. После подачи ходатайства о пересмотре приговора в верховный суд ФРГ осуждённые были выпущены под залог.

11 апреля 1968 г. неонацистом было совершено покушение на лидера студенческого профсоюзного движения Руди Дучке. Эту дату условно можно считать моментом основания RAF. Майнхоф вспоминала: «Пули, выпущенные в Дучке, покончили с нашими мечтами о мире и ненасилии».

На очередное заседание суда Баадер, Энслин и другие обвиняемые не явились, уйдя в подполье. Вместе со своим адвокатом Хорстом Малером террористы решили объявить государству городскую партизанскую войну и вести её по примеру латиноамериканских стран. Осуществлению этого плана помешал арест Андреаса Баадера, члена и организатора группы. В апреле 1970 г. его арестовал патруль транспортной полиции во время случайной проверки документов.

Первое поколение

Хотя в некоторых исследованиях, посвященных РАФ, поджоги супермаркетов во Франкфурте-на-Майне считаются отправной точкой в истории группы, чаще всего датой создания РАФ называют день побега Баадера, что соответствовало точке зрения самой группы. 14 мая 1970 г. он был доставлен в Берлинский институт социальных исследований для встречи с журналисткой Ульрикой Майнхоф, которая добилась разрешения на интервью с ним под предлогом написания книги о лицах, находящихся под домашним арестом. Применив оружие и тяжело ранив сотрудника института Георга Линке, Майнхоф и Баадер скрылись.

5 июня 1970 года в журнале «Agit 883» под заголовком «Die Rote Armee aufbauen!» появилось первое официальное заявление РАФ, написанное Гудрун Энсслин.

Летом 1970 года Андреас Баадер, Гудрун Энсслин, Ульрика Майнхоф, Хорст Малер, Петер Хоманн, Бригитта Асдонк и ещё десяток членов группы прошли подготовку в военном лагере палестинского движения «ФАТХ».

В начальный период формирования группа заявила о себе совершением серии банковских ограблений, нападений на инкассаторские машины и похищением важных документов. Их целью было накопление сил и средств. Лишь в 1971 году РАФ выступила перед общественностью с программным документом «Концепция ведения городской партизанской войны» (Das Konzept Stadtguerilla). Незадолго до этого по всей территории ФРГ начался широкомасштабный розыск членов группы, в состав которой входило около 50 человек. Лидерами первого поколения РАФ были Баадер, Энсслин, Хольгер Майнс, Майнхоф и Ян-Карл Распе.

В 1972 году группа впервые совершила покушение с применением бомб. В результате серии взрывов военных и государственных объектов США, располагавшихся на территории ФРГ, были убиты 4 человека, более 30 были ранены. В июне 1972 г. лица, игравшие ключевую роль в группе, были арестованы.

17 января 1973 года 40 членов РАФ, находившихся под стражей, начали первую коллективную голодовку в знак протеста против условий содержания. Заявление о начале голодовки, сделанное Андреасом Баадером в знак протеста против ведения уголовного процесса против Хорста Малера, стало и требованием «прекратить применение мер изолирования в отношении политических заключённых ФРГ». Требование выведения заключённых из системы «коридоров смерти» в первую очередь относилось к Ульрике Майнхоф. 9 февраля она была переведена в одиночную камеру в мужское отделение тюрьмы «Кельн-Оссендорф», и 16 февраля голодовка была прекращена.

Террористы жаловались на невыносимые условия тюремного содержания. Называя его пыткой одиночеством и требуя её прекращения, среди прочего они пытались получить статус военнопленных. Свои требования они подкрепляли голодовками, в результате одной из которых в тюрьме «Виттлих» 9 ноября 1974 г. умер Хольгер Майнс. Действия заключённых, поддержку которым оказывали их адвокаты, как, например, позднее представший перед судом Клаус Крусан, вызвали широкий резонанс в среде левых движений. В число известных адвокатов, защищавших террористов РАФ первого поколения, входят ставшие впоследствии известными политиками Отто Шили, занимавший в 1998—2005 гг. пост министра внутренних дел, и Ханс-Кристиан Штрёбеле (Отто Шили был членом партии «Зелёных», однако потом перешёл в СДПГ, где было легче сделать политическую карьеру; Штрёбеле же, наоборот, был исключён из СДПГ за излишнюю поддержку РАФ и сегодня является заместителем председателя парламентской фракции «Зелёных»). Рассказ Хорста Бубека, охранника, работавшего в одной из тюрем, где содержались террористы РАФ, и фотоснимки, сделанные самими заключёнными с помощью тайно переданной им фотокамеры, поставили под сомнение утверждения о чрезмерной строгости их содержания под стражей и проведения над ними пыток одиночеством.

В дело террористов РАФ вмешалась мировая общественность в лице французского философа-экзистенциалиста Жана-Поля Сартра, который попытался выступить посредником в споре между заключёнными и правительством ФРГ. 4 декабря 1974 г. Сартр навестил Баадера в штутгартской тюрьме «Штамхайм».

В мае 1975 г. задержанные были признаны виновными в совершении предъявленных им преступлений, и в апреле 1977 г. после 192 дней судебного разбирательства каждый из них был приговорён к пожизненному заключению. Ранее, 29 ноября 1974 г., Ульрика Майнхоф уже была приговорена к наказанию в виде лишения свободы сроком на 8 лет.

Смерть в тюрьме «Штамхайм»

Лидеры первого поколения РАФ умерли в течение 1976-77 гг. в штутгартской тюрьме «Штамхайм», в зоне, предназначенной для содержания особо опасных преступников. 9 мая 1976 г. Ульрика Майнхоф, согласно официальной версии, совершила самоубийство: из лоскутков носового платка она сплела веревку и повесилась на раме окна в собственной камере.

После серии неудавшихся попыток вызволить из тюрьмы оставшихся террористов (похищение Шлейера, угон самолёта группой арабских экстремистов из четырёх человек), предпринятых представителями второго поколения РАФ, Андреас Баадер, Гудрун Энслин и Ян-Карл Распе были найдены мёртвыми в своих камерах. По версии следствия, Баадер и Распе застрелились из пистолетов, пронесённых в их камеры адвокатами, а Энсслин повесилась на кабеле электрической проводки. Ирмгард Мёллер нанесла себе восемь ранений в область сердца при помощи столового ножа, однако раны оказались не смертельными.

Сразу же после официального объявления о коллективном самоубийстве возникло сомнение в том, что это действительно самоубийство. Проведённое правительством вскрытие тел не подтвердило версию о насильственной смерти. Однако Ирмгард Мёллер до сих пор настаивает на том, что никакого уговора о коллективном самоубийстве среди террористов не было и что полученные ею раны не были нанесены ею самой.

В 1977—78 гг. Европейская комиссия расследовала обстоятельства гибели заключённых «Штамхайма» и не смогла найти доказательств, опровергающих факт коллективного самоубийства. Результаты экспертизы были рассекречены в конце 1990-х гг. С тех пор версия о коллективном самоубийстве является официально признанной.

Второе поколение

Второе поколение террористов РАФ сформировалось после ареста большей части представителей первого поколения, которые, даже находясь в тюрьме, продолжали оказывать значительное пропагандистское влияние на сочувствующих. Многие члены второго поколения РАФ были выходцами из образованного 12 февраля 1970 г. «Социалистического коллектива пациентов».

27 февраля 1975 г. за 3 дня до начала проведения выборов в палату депутатов главный кандидат от берлинского представительства ХДС Петер Лоренц был похищен участниками «Движения 2 июня». Похитители потребовали освобождения заключённых террористов. Федеральное правительство в первый и последний раз согласилось выполнить подобное требование. По требованию похитителей, Верена Беккер, Габриель Крёхер-Тидеманн, Ингрид Зипманн, Рольф Хайслер и Рольф Поле были высланы в город Аден (Южный Йемен). 4 марта на свободу вышел Лоренц. Тот факт, что некоторые из отпущенных на свободу впоследствии вернулись к террористической деятельности, заставил федеральное правительство отказаться от каких бы то ни было переговоров с террористами в дальнейшем.

Помня о последствиях февральских событий, представители второго поколения РАФ были готовы добиваться своей цели любой ценой. 24 апреля 1975 г. террористы захватили посольство ФРГ в Стокгольме, требуя освобождения лидеров группы.

7 апреля 1977 г. было совершено убийство Генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака и двух его телохранителей Вольфганга Гебеля и Георга Вюрстера. В то время когда Бубак в своем «Мерседесе» направлялся на работу, автомобиль подвергся вооружённому нападению. 15 пуль были выпущены из пистолета-пулемёта преступником, двигавшимся рядом на мотоцикле. Ответственность незамедлительно взяло на себя подразделение РАФ имени Ульрики Майнхоф. На сегодняшний день доказана причастность к преступлению Кристиана Клара, Кнута Фолькертса, Гюнтера Зонненберга и Бригитты Монхаупт. Кто именно управлял мотоциклом и кто произвёл выстрелы, до сих пор неизвестно.

30 июля 1977 г. было совершено убийство президента «Дрезденер-банка» Юргена Понто. Член РАФ Сюзанна Альбрехт воспользовалась личным знакомством с банкиром, чтобы проникнуть в его загородный дом в окрестностях Франкфурта-на-Майне. Альбрехт, Бригитта Монхаупт и Кристиан Клар намеревались вместе похитить банкира. Однако Понто оказал сопротивление. Клар выстрелил в него, затем Монхаупт, сделав 5 выстрелов, убила раненого. Монхаупт, Клар и Альбрехт скрылись с места преступления на автомобиле, которым управлял Петер-Юрген Боок. На следующий день ответственность за убийство взяло на себя подразделение РАФ «Красный рассвет».

5 сентября 1977 г. в Кёльне был похищен председатель Западногерманского союза промышленников Ганс-Мартин Шлейер, бывший офицер СС. Его удерживали в плену до 18 октября 1977 г. Похитители требовали освобождения террористов первого поколения.

Федеральное правительство, возглавляемое Гельмутом Шмидтом, решило не поддаваться на провокации террористов. С целью оказания давления на федеральное правительство 13 октября 1977 г. группа палестинских экстремистов угнала пассажирский самолёт «Ландсхут» авиакомпании «Люфтганза» с 90 пассажирами на борту, положив начало явлению «международного терроризма». По требованию захватчиков самолёт проследовал в столицу Сомали Могадишо. Операцию по освобождению заложников провели сотрудники специального отряда ГСГ-9 федеральной пограничной охраны.

Через несколько часов после завершения операции по освобождению заложников Баадер, Энсслин и Распе были найдены мёртвыми в своих камерах в тюрьме «Штамхайм». Ганс-Мартин Шлейер был расстрелян, как только его похитители узнали о смерти заключенных. Его тело было найдено 19 октября 1977 г. в г. Мюлуз во Франции. Те из причастных к похищению, кто дожил до настоящего времени, по-прежнему держат имя убийцы в тайне.

Террористы РАФ второго поколения позже пользовались финансовой поддержкой и помощью в организации боевых акций со стороны ГДР. Служба государственной безопасности ГДР способствовала переезду некоторых членов РАФ в ГДР, где они жили под чужими именами. После объединения ФРГ и ГДР подлог был раскрыт. Сюзанна Альбрехт, Вернер Лотце, Эккехарт Фрайхерр фон Зеккендорф-Гуден, Кристиан Дюмляйн, Моника Хельбинг, Зильке Майер-Витт, Хеннинг Беер, Зигрид Штернебекк и Ральф-Баптист Фридрих понесли наказание за террористическую деятельность. В силу истечения срока давности преступлений, совершённых Эккехартом Фрайхерром фон Зеккендорфом-Гуден и Кристианом Дюмляйном, и учитывая их готовность сотрудничать со следствием, в уголовных делах они фигурировали в качестве главных свидетелей.

Третье поколение

Третье поколение РАФ, которое, по данным ведомства по охране конституции, насчитывало до 250 человек, занималось проведением диверсионных актов и совершением убийств высокопоставленных чиновников, политиков и бизнесменов. Руководили группой 15—20 человек. Начиная с мая 1982 года характер деятельности РАФ резко меняется. Борьба за освобождение заключённых товарищей уступает место тактике спланированных вооружённых нападений. Взят курс на сближение с другими западноевропейскими террористическими течениями — Прямое действие во Франции, Красные бригады в Италии, Сражающиеся коммунистические ячейки в Бельгии.

9 июля 1986 году в Штрасслахе были убиты директор компании Siemens AG Карл-Хайнц Бекурт и его водитель Эккхард Гропплер. Автомобиль был взорван членами подразделения РАФ им. Мара Каголь. Единственный подозреваемый по делу об убийстве, Хормт-Людвиг Майер, был убит полицией в Вене в 1999 году в ходе завязавшейся перестрелки.

30 ноября 1989 году было совершено покушение с применением взрывчатых веществ на директора «Дойчебанка» Альфреда Херрхаузена в Бад-Хомбурге. Взрывчатка была прикреплена к разобранному велосипеду, лежавшему на обочине дороги перед выездом из гаража. Шофёр получил незначительные ранения. Исполнители преступления до сих пор неизвестны.

1 апреля 1991 году был убит президент союза немецкой промышленности Детлев-Карстен Роведдер. Его жена получила ранения. Исполнители преступления не были установлены. Спустя 10 лет федеральное управление уголовной полиции выдвинуло версию о причастности к убийству Вольфганга Грамса на основании результатов анализа ДНК найденного на месте преступления волоса.

27 июня 1993 году специальным подразделением GSG 9 федеральной пограничной охраны в Бад-Клайнене была проведена операция по задержанию членов РАФ Вольфганга Грамса и Биргит Хогефельд. В результате завязавшейся перестрелки погибли Грамс и 26-летний сотрудник GSG 9 Михаель Невжелла.

15 сентября 1999 года австрийская полиция попыталась арестовать Андреа Клумп и Хорста-Людвига Майера. В ходе завязавшейся перестрелки Майер погиб. Полиция располагала сведениями о его причастности к убийству Беккурта. Однако из-за его смерти уголовное разбирательства по делу об убийстве Беккурта не состоялось. Характер причастности Клумп к деятельности РАФ до сих пор неясен. В результате судебного разбирательства она была признана невиновной.

Журналисты Герхард Вишневский, Вольфганг Ландгребер и Эккехард Зикер в 1992 г. в своем телевизионном очерке «Brennpunkt», который транслировался на канале ARD, попытались поставить под сомнение существование третьего поколения РАФ. Приписываемые ему преступления, по мнению журналистов, были инсценированы сотрудниками спецслужб. В специальной литературе эта точка зрения получила название теории заговора, однако не была признана состоятельной.

Самороспуск РАФ

20 апреля 1998 г. федеральное управление уголовной полиции в г. Висбаден получило по почте 8-страничный документ, признанный экспертами подлинным, в котором РАФ заявил о своём самороспуске:

«Почти 28 лет назад, 14 мая 1970 г., в ходе освободительной борьбы возник РАФ. На сегодняшний день проект можно считать завершенным. Партизанская война в той форме, в которой её вёл РАФ, уже история».

Текст сопровождает список из 26 имен погибших членов РАФ и их соратников из «Движения 2 июня» и «Революционных ячеек».

Заявление завершается словами Розы Люксембург: «Революция говорит: „Я была, есть и буду продолжаться“».

Концепция РАФ

Работы, написанные членами РАФ (в основном первого поколения), позволяют судить о РАФ как о радикальной революционно-социалистической группе. Идеология группы частично основывается на неомарксизме «Франкфуртской школы», хотя её представители никогда не пропагандировали терроризма. В своих трудах члены РАФ также отталкиваются от идей марксизма-ленинизма. Кроме этого, заметны и маоистские тенденции. Поэтому РАФ порой называют террористами от неомарксизма. Современные исследователи считают такой подход слишком узким.

Члены РАФ испытывали ненависть к государственному аппарату ФРГ, к «системе», как они его называли. Они приписывали развитию западноевропейского общества нацистские тенденции, как это делали до них представители студенческой внепарламентской оппозиции, и считали, что национал-социалистское прошлое продолжает оказывать прямое влияние на современность ФРГ.

Активисты РАФ рассматривали национал-социалистическую диктатуру под углом зрения классовой борьбы и угнетения пролетариата. 1933 год считается в первую очередь годом «скрепления капитуляции пролетариата», а не началом диктатуры.

«Фашизм убил кадрового рабочего и обезоружил как раз не в борьбе, а давно и в концентрационных лагерях».

С точки зрения РАФ после конца войны Германия ничего не выиграла: наоборот — после 1945 года положение немецкого народа скорее ухудшилось, так как американская оккупационная власть завладела Западной Германией в качестве колонии.

«Нюрнбергский процесс был только на руку союзникам. В Потсдаме был оговорен с Советским Союзом, так как это было политически-пропагандистским соглашательством».

«Для оккупантов речь шла о том, чтобы после психологического воздействия техниками подавления воспитать в немцах демократию — то есть изменить культуру и, прежде всего, не только изменить, а сломить историческое понимание, сознание исторического существования и немецкой идентичности».

Представители первого поколения во главе с начинавшей свой профессиональный путь в качестве журналистки Ульрикой Майнхоф разработали теорию революционного радикализма.

Ульрика Майнхоф написала следующие строки в оправдание запуска в 1967 г. агитационных ракет на территорию расположения американских военных частей, имевшего целью призвать солдат к дезертирству и отказу от участия в войне во Вьетнаме:

«Развязывание войны во Вьетнаме осенью 1967 г. стало сигналом к эскалации насилия для левых движений по всему миру… Война, которую ведут США, носит подчёркнуто империалистический характер и должна служить подтверждением их мирового господства: в Азии, Африке, Европе и Южной Америке. Встаёт вопрос: может ли простое выражение протеста против этой войны говорить о демократическом самосознании? Убийства женщин и детей, снос больниц и школ, уничтожение посевных площадей и важнейших отраслей промышленности, которые будут происходить „до тех пор пока они не взмолятся о пощаде“ — всё это ставит вопрос об эффективности устраиваемых с разрешения полиции демонстраций, полиции, которая посылает свои вертолёты во Вьетнам и ни в коем случае не допустит того, чтобы демонстрации действительно повлияли на политику принятия решений…»

Весной 1971 г., за два месяца до совершения первого покушения с применением бомб — налёта на штаб-квартиру армии США в ФРГ (Франкфурт-на-Майне), который представители РАФ назвали ответом на начало применения силы во Вьетнаме, РАФ сформулировала «Концепцию ведения городской партизанской войны» (нем. Das Konzept Stadtguerilla). По образцу партизанских движений в Латинской Америке, в первую очередь Тупамарос в Уругвае, активисты РАФ намеревались вести подпольную вооружённую борьбу, иными словами «городскую партизанскую войну», против «системы», против «господствующего капиталистического режима» и «американского империализма».

В 1972 г. из-под пера Ульрики Майнхоф выходит третий боевой труд под заголовком «„Чёрный сентябрь“ в Мюнхене — к стратегии борьбы с империализмом» (Die Aktion des Schwarzen September in München — Zur Strategie des antiimperialistischen Kampfes).

В 1977 г. официально издана 600-страничная книга текстов РАФ «Texte: der RAF», составленная теоретическими работами РАФ и комментариями к проводившимся членами РАФ карательным процессам.

В мае 1982 г. в свет выходит программная книга РАФ под заголовком «Партизанская война, восстание и антиимпериалистический фронт» (Guerilla, Widerstand und antiimperialistische Front), известная также как «Майская программа» (Mai-Papier). После пятилетнего молчания книга была первым и до настоящего времени единственным программным трудом РАФ. В ней были учтены ошибки «Немецкой осени» и провозглашён новый лозунг «Партизанская война и восстание — фронт». Авторы описали западноевропейский антиимпериалистический фронт, которому, по их мнению, ещё предстояло возникнуть, и то, как в его рамках могла бы протекать координационная деятельность по разработке военных проектов.

Нужно подчеркнуть, что, как и большинство леворадикальных организаций тех лет, РАФ критиковал «советский ревизионизм» и ГДР. Восточногерманские власти и Штази также не испытывали симпатии к РАФ, хотя несколько террористов нашли убежище на территории ГДР.

Критика методов РАФ

Теория РАФ и методы воплощения её на практике во времена их появления подверглись критике со стороны некоторых левых интеллектуалов. Так, например, в своих дневниках Руди Дучке говорил о «глупости РАФ»:

«РАФ оставил за собой грязные следы повсюду. Похоже, что правительство, в частности коалиция ХДС и ХСС, женилась на РАФ, взяв в приданое всё его дерьмо, чтобы остановить классовую борьбу!»

После захвата активистами РАФ посольства ФРГ в Стокгольме Герберт Маркузе, чьи идеи самым непосредственным образом повлияли на студенческие движения, в интервью каналу ARD на вопрос, может ли РАФ призвать его в свои ряды и действуют ли террористы из глубоких политических убеждений, ответил:

«Я до сих пор считаю себя марксистом. Марксизм отвергает террор… индивидуальный или террор группы… как средство революционной борьбы. Если смотреть субъективно на деятельность РАФ, то можно прийти к выводу, что террористы считают свои действия политическими заявлениями. Если же смотреть объективно, то это совсем не так. В случае, если политическая акция влечёт за собой смерть невинных, то политическая акция, в её субъективном понимании, перестаёт быть таковой и превращается в преступление».

Глава Китайской Народной Республики Мао Цзэдун относился к РАФ с изрядной долей иронии. Лидер китайских коммунистов утверждал, что, решив создать Красную Армию, немецкие радикалы «перепутали Китай 1927-го и Германию 1972-го».

Известные члены РАФ

Первое поколение
Имя	Год рождения	Год смерти	Комментарий
Асдонк, Бригитта	1947		Один из основателей РАФ. Участвовала в большинстве экспроприаций, арестована в 1970 г., вышла на свободу в 1982 г.
Августин, Рональд	1949		Член РАФ первого поколения. Арестован в 1973 г., вышел на свободу в 1980 г.
Баадер, Андреас	1943	1977	Основатель и руководитель первого поколения РАФ. В 1970 г. бежал из-под ареста, участвовал в большинстве акций 1970—1972 гг., вновь арестован в 1972 г. Умер в 1977 г. в тюрьме «Штаммхайм».
Барц, Ингеборг	1948	между 1972 и 1975	Член РАФ первого поколения. Убита Баадером, когда захотела покинуть группу из-за идеологических разногласий.
Берберих, Моника	1942		Один из первых членов РАФ, участвовала в освобождении Баадера. Арестована в 1970 г., освобождена в 1988 г..
Беэр, Вольфганг	1953	1980	В РАФ с 1973 г., с 1974 по 1978 годы находился под арестом. В 1980 г. погиб в результате несчастного случая.
Гёргенс, Ирэн	1951		Член РАФ первого поколения. Участвовала в освобождении А. Баадера. С 1971 по 1977 г. — в заключении.
Грасхоф, Манфред	1946		Вступил в РАФ в 1970 г. В 1972 г. застрелил полицейского Ханса Экхарда. Приговорён к пожизненному заключению, помилован в 1991 г.
Грундманн, Вольфганг	1948		Вступил в РАФ в 1970 г. В 1972 г. вместе с М. Грасхофом был арестован за участи в террористической организации. Освобождён в 1976 г.
Грусдат, Эрик	1936		В РАФ первого поколения был ответственным за угоны автомобилей. За ограбления банков сидел с 1970 по 1973 годы.
Майнс, Хольгер	1941	1974	Изучал кинематографию в Берлине, присоединился к РАФ в 1970 году, став одним из лидеров и основным инициатором террористических атак. Арестован в июне 1972 года с Баадером и Распе во Франкфурте. Объявил голодовку во время своего заключения в Виттлихе, в знак протеста против жестокого обращения с заключенными германскими властями. Умер от голода в ноябре 1974 года, весом всего 39 фунтов при росте 183 сантиметра. Его смерть вызвала бурные протесты в Европе и во многом спровоцировала налёт РАФ на посольство Германии в Стокгольме шесть месяцев спустя.
Майнхоф, Ульрика	1934	1976	Журналистка. Основатель и вдохновитель РАФ, наряду с А. Баадером. Организация ею побега Баадера в 1970 году вынудило Майнхоф перейти на нелегальное положение. Автор программного документа РАФ «Концепция городской герильи». Арестована в июне 1972 года. Погибла 9 мая 1976 года в тюрьме при неясных обстоятельствах.
Малер, Хорст	1936		Считается одним из четырёх основателей РАФ (наряду с Баадером, Майнхоф и Энслинн). Адвокат на процессах РАФ 1970 и 1988 годов. Пытался претворить в жизнь свои марксистские идеи, став «городским партизаном». Инициатор обучения боевиков РАФ в лагере ФАТХ в Иордании. Арестован в 1970 году, вышел на свободу в 1980 году. В 1987 году получил разрешение на возобновление юридической практики. Изменил свои взгляды в сторону неонацизма и антисемитизма, за что в 2009 году вновь отправился за решётку.
Мёллер, Ирмгард	1947		Студентка-филолог, один из первых членов РАФ. Участник взрывов в полицейских участках и в штаб-квартире военной разведки армии США в Гейдельберге. Арестована в июле 1972 года и заключена в тюрьму строгого режима Штаммхайм вместе с другими членами группы. В ночь с 17 на 18 октября 1977 года, известную как «Ночь смерти в тюрьме Штаммхайм», по официальным данным, пыталась покончить жизнь самоубийством но осталась единственным выжившей той ночью. Вышла на свободу в 1994 году. В настоящее время живёт анонимно.
Распе, Ян-Карл	1944	1977	До 1961 года жил в ГДР, откуда бежал в ФРГ. Изучал социологию. Принадлежит к первому поколению РАФ (год вступления — 1970). Арестован в июне 1972 года вместе с Баадером и Майнсом. Погиб в тюрьме Штаммхайм в «Ночь смерти».
Энслин, Гудрун	1940	1977	Дочь священника, окончила Тюбингенский университет. Один из основателей и лидеров РАФ первого поколения, подруга А. Баадера. Первый арест в 1968 году. Участвовала в подготовке большинства взрывов начала 1970-х годов. Арестована вместе с Баадером. Умерла в один день с ним в тюрьме «Штаммхайм».
Второе поколение
Имя	Год рождения	Год смерти	Комментарий
Альбрехт, Сюзанна	1951		Участвовала в убийстве Юргена Понто и нападении в 1977 г. и нападении на Александра Хейга в 1979 г., в 1980 г. бежала в ГДР, в 1990 г. приговорена к 12 годам заключения, вышла на свободу в 1996 г.
Беккер, Верена	1952		Первоначально состояла в Движении 2 июня. В 1975 г. вступила в РАФ. Арестована в 1977 г. и приговорена к пожизненному заключению. Помилована в 1989 г. Вновь арестована в 2009 г. из-за вновь открывшихся обстоятельств в деле об убийстве З. Бубака и в 2012 г. приговорена к 4 годам лишения свободы.
Беэр, Хеннинг	1959		Брат Вольфганга Беэра, член РАФ второго поколения. С 1982 по 1990 годы скрывался в ГДР. В 1991 г. приговорён к 6 годам лишения свободы, помилован в 1995 г.
Боок (Ливальд), Вальтрауд	1951		Жена П.-Ю. Боока. Участвовала в различных акциях РАФ. Арестована в 1976 г. при налёте на Венский банк и в 1977 г. приговорена к 12,5 годам заключения. Вышла на свободу в 1987 г.
Боок, Петер-Юрген	1951		Член РАФ с 1974 по 1980 г., сконструировал ракетную установку для нападения на Федеральную прокуратуру в 1977 г. Участвовал в похищении и убийстве Юргена Понто и похищении Ханса Мартина Шлеера, готовил угон самолёта «Люфтганзы». Арестован в 1981 г., приговорён к пожизненному заключению. Помилован в 1998 г.
Дебус, Зигурд	1942	1981	Умер в результате голодовки в поддержку заключенных из РАФ. Членство самого Дебуса в РАФ не доказано.
Дельво, Карл-Хайнц	1952		участвовал в акции со взятием заложников в Стокгольме. В 1977 г. приговорён к пожизненному заключению, помилован в 1995 г.
Дюк фон, Элизабет	1951	1979	В 1975 была арестована за контрабанду оружия. Убита полицией во время второго ареста в 1979 г. в Нюрнберге.
Дюмляйн, Кристин	1949		Предположительно член РАФ второго поколения. Свыше 10 лет скрывалась в ГДР. В 1990 г. была ненадолго арестована, но за истечением срока давности обвинений ей так и не было предъявлено.
Монхаупт, Бригитта	1949		Изучала философию в Мюнхенском университете. Член Социалистического коллектива пациентов. Вступила в РАФ в 1971 году и после ареста его основателей в 1972 году и Зигфрида Хаага в 1976 году, стала лидером второго поколения террористов. В её активе «немецкая осень» 1977 года (серия государственных деятелей убийств и похищений банкиров и промышленников, вызвавшая панику в ФРГ), участие в угоне рейса 181 авиакомпании Lufthansa с целью освободить группу Баадера-Майнхоф из тюрьмы, 11 ноября 1982 была приговорена к пяти пожизненным заключениям за девять смертей. Она была освобождена условно-досрочно 25 марта 2007 года, после двадцати четырёх лет заключения.
Фолькертс, Кнут	1952		Участвовал в убийстве З. Бубака, убил полицейского. Дважды приговорен к пожизненному заключению, помилован в 1995 г.
Фридрих, Ральф Баптист	1946		Член РАФ с 1977 г., с 1980 г. скрывался в ГДР. Арестован в 1990 г., но позже освобождён.
Хааг, Зигфрид	1944		В 1972 защищал в суде А. Баадера, а позже — Хольгера Майнса. С 1975 г. руководитель второго поколения РАФ. Привлёк в организацию многих членов. Участвовал в захвате заложников в Стокгольме. Арестован в 1976 г. В 1987 условно освобождён.
Третье поколение
Имя	Год рождения	Год смерти	Комментарий
Гарвег, Буркхард	1968		Предположительно член РАФ третьего поколения. Примерно в 1990 г. перешёл на нелегальное положение. Вместе с Даниэлой Клетте, Эрнстом Фолькером Шаубом и другими совершил налёт на управление по исполнению наказаний в Вайтерштадте в 1993 г. До сих пор на свободе.
Грамс, Вольфганг	1953	1993	Лидер третьего поколения РАФ. Встречался с основателями РАФ в 1970-х, когда они ещё были в тюрьме, и провёл несколько акций протеста против негуманных условий содержания заключенных. Когда его имя было найдено в книге террориста, убитого полицией, был арестован на 153 дня, но выпущен из-под стражи в 1980 году. Вместе с Биргит Хогефельд осуществил несколько партизанских операций. 27 Июня 1993 он и Биргит были настигнуты антитеррористическим подразделением GSG 9 на вокзале Бад Кляйнен в северной части Германии. В ходе последовавшей перестрелки двое полицейских получили ранения и один погиб. Биргит был арестована, а Грамс убит выстрелом в лицо. Официальное расследование квалифицировало его смерть как самоубийство, но свидетели заявили, что он был убит полицией.

Аресты

До сих пор остаётся под стражей только один член РАФ — Биргит Хогефельд (с 1993 г.), но с августа 2009 г. она получила возможность ежедневно покидать тюрьму с условием, что ночевать по-прежнему будет в камере. В настоящий момент вышла на свободу. Ева Хауле провела в тюрьме 21 год и была освобождена досрочно 21 августа 2007 г. Хана Крабе находилась в заключении с 1975 по 1996 гг. Рольф Клеменс Вагнер, чьё активное участие в РАФ приходится на 1970-е гг., по прошествии 24 лет освободился из тюрьмы 9 декабря 2003 г. Приговорённая к пожизненному заключению Адельхайд Шульц, которая помимо участия в совершении других преступлений была причастна к похищению Шлейера, 1 февраля 2002 г. указом бундеспрезидента Йоханнеса Рау была помилована. Ввиду слабого здоровья в октябре 1998 г. Шульц была отпущена из-под стражи. В октябре 2001 г. пожизненное заключение, к которому Рольф Хайслер был приговорён в 1982 г., было заменено условным освобождением. В 2001 г. экс-террористка Андреа Клумп также были отпущена на свободу. Она оспаривает свою причастность к РАФ. 12 февраля 2007 г. Верховный земельный суд в Штутгарте вынес решение об освобождении 57-летней Бригитты Монхаупт из тюрьмы условно-досрочно. Решение 5-й уголовной палаты суда вступило в силу 27 марта 2007 г., в день, когда минуло 24 года пребывания Монхаупт в тюремном заключении. По прошествии 24-летнего срока отбытия пожизненного наказания, согласно нормам немецкого права, заключённый имеет право на ходатайство об условно-досрочном освобождении, если установлено, что он больше не представляет опасности для общества.

19 декабря 2008 года в Германии после 26 лет, проведённых в тюрьме, вышел на свободу бывший член «Фракции Красной армии» Кристиан Клар. Освобождение Клара планировалось на 3 января 2009 года, однако он вышел досрочно. Сообщается, что в тюрьме Клар работал, и оставшиеся дни были сокращены в счёт накопившегося отпуска.

Акции РАФ

• 1968, 2 апреля — взрыв в супермаркете Франкфурта-на-Майне.

• 1970 — серия ограблений («экспроприаций») банков.
• 1972, 11 мая — два взрыва в офицерском клубе 5-го армейского корпуса США во Франкфурте-на-Майне (1 человек погиб, 13 ранено). Начало так называемого «Майского наступления», ставшего кульминацией террористической деятельности РАФ.
• 1972, 12 мая — налёты на полицейские участки в Аугсбурге и Мюнхене. 5 человек ранено.
• 1972, 16 мая — покушение на федерального судью Вольфганга Будденберга (ранена его жена).
• 1972, 19 мая — взрывы в издательстве Акселя Шпрингера в Гамбурге, отличавшегося крайне правыми взглядами. 17 человек ранено.
• 1972, 24 мая — взрыв в штаб-квартире 7-й армии США в Гейдельберге. 3 погибших, 5 раненых.
• 1975, 24 апреля — захват посольства ФРГ в Стокгольме шестью членами РАФ. В результате операции шведской полиции погибли 2 террориста и 2 заложника.
• 1975, 21 декабря — захват штаб-квартиры ОПЕК в Вене.
• 1976, 27 июня — угон пассажирского самолёта в Энтеббе (Уганда). Совместно с НФОП. (См. «Операция „Энтеббе“»). Спорно, поскольку многие историки приписывают эту акцию Революционным ячейкам.
• 1977, 7 апреля — убийство генерального прокурора ФРГ Зигфрида Бубака (нем. Siegfried Buback) в Карлсруэ. Предположительно, в этой акции приняли участие четыре активиста РАФ — Кристиан Клар, Кнут Фолькертс, Гюнтер Зонненберг и Бригитта Монхаупт.
• 1977, 30 июля — неудачная попытка похищения главы «Dresdner Bank» Юргена Понто (нем. Jürgen Ponto), в результате которой банкир получил пять огнестрельных ранений и вскоре скончался. Операция проводилась в Оберурзеле, в ней приняли участие три члена Фракции Красной Армии — Сюзанна Альбрехт, Бригитта Монхаупт и Кристиан Клар.
• 1977, 5 сентября — в центре Кёльна произошло нападение и похищение президента Союза работодателей ФРГ, а также бывшего офицера СС Ханса Мартина Шлейера (Hans Martin Schleyer). При нападении гибнет вся его охрана (3 офицера полиции) и водитель. В дальнейшем заложник был убит (18 октября), его тело было обнаружено 19 октября на автостраде, ведущей в Мюлуз.
• 1977, сентябрь — угон авиалайнера компании «Lufthansa» в Могадишо (Сомали). Немецкое подразделение спецназа «GSG 9» взяло штурмом самолёт и освободило заложников.
• 1977, 22 сентября — перестрелка в одном из баров Утрехта, в ходе которой 46-летний нидерландский полицейский Ари Краненбург был застрелен членом Фракции Красной Армии Кнутом Фолькертсом (нем. Knut Folkerts)
• 1981, 11 мая — во Франкфурте-на-Майне убит министр экономики федеральной земли Гессен — Хайнц Херберт Карри.
• 1981, 31 августа — нападение на базу ВВС США в Рамштайне. 18 военнослужащих получили тяжёлые ранения.

• 1981, 15 октября — в Гейдельберге покушение на командующего Сухопутными силами в Европе американского генерала Фредерика Крезена. Генералу удалось выжить.
• 1985, зима — под Мюнхеном расстрелян председатель правления концерна МТУ — Эрнст Циммерман.
• 1985, лето — во Франкфурте, на американской военной базе, взорван начинённый взрывчаткой автомобиль. Двое военнослужащих погибли, более тридцати — ранены.
• 1986, 9 июля — около Мюнхена взрыв унёс жизнь члена правления концерна «Сименс» Карла Хайнца Бекуртса.
• 1986, 10 октября — в пригороде Бонна застрелен руководитель политического департамента МИД ФРГ Герольд фон Браунмаль.
• 1989, 30 ноября — террористический акт, повлёкший смерть главы «Дойче банка» Альфреда Херрхаузена.
• 1990, 27 июля — попытка покушения на статс-секретаря МИД ФРГ Ханса Нойзеля.
• 1991, 2 апреля — на окраине Дюссельдорфа застрелен председатель берлинского Попечительского ведомства Детлеф Карсен Роведдерт.
• 1993 — взрыв тюрьмы в Дармштадте.
• 2015 — попытка вооруженного нападения на бронированный фургон инкассации близ Бремена.

РАФ в культуре

В кинематографе

• Bambule (1970) — Фильм о заключённых женского исправительного учреждения. Сценарий Ульрики Майнхофф.
• «Потерянная честь Катарины Блюм» — кинофильм немецких режиссёров Фолькера Шлёндорфа и Маргареты фон Тротты. (ФРГ, 1975 г.) Экранизация одноимённого романа Генриха Бёлля 1974 года. В фильме отражена атмосфера паники в немецкой политике 1970-х годов по причине деятельности «Фракция Красной Армии», а также критикуется деятельность таблоидов и т. н. «жёлтой прессы».
• [www.imdb.com/title/tt0092004/ Stammheim — Die Baader-Meinhof-Gruppe vor Gericht] — художественный фильм, посвящённый процессу над лидерами РАФ. Премьера — 30 января 1986 г. Режиссёр: Райнхард Хауфф. В ролях: У. Тукур (Андреас Баадер), Т. Аффольтер (Ульрика Майнхоф), С. Вегнер (Гудрун Энслин), Г. Кремер (Карл Распе) и др.
• «Третье поколение» — художественный фильм, посвящённый террористической группе, напоминающей РАФ (в картине высказывается мысль о том, что деятельность подобных организаций играет на руку капиталистической системе, так как в моменты эскалации левого терроризма у неё появляется оправдание для дальнейшего проведения политики «закручивания гаек»). Режиссёр Райнер Вернер Фассбиндер. В главных ролях: Гарри Баэр, Харк Бом, Маргит Карстенсен, Эдди Константин. Премьера — 13 мая 1979 г.
• «Германия осенью» / «Deutschland im Herbst». (ФРГ, 1978 г.). Режиссёры и сценаристы: Райнер Вернер Фассбиндер, Фолькер Шлёндорфф, Александр Клюге и др. Документальный фильм-реконструкция о городской партизанской войне РАФ. Акции, похищения, похороны товарищей и др.
• «Свинцовые времена (фильм)» / «Die bleierne Zeit» — художественный фильм немецкого режиссёра Маргареты фон Тротты, снятый по её собственному сценарию в 1981 году. Драматические хроники жизни двух немецких сестер, чей характер действительно определяет их судьбу. Прообраз одной из сестер — Марианны — Гудрун Энсслин. В главных ролях: Ютта Лампе, Барбара Зукова, Рюдигер Фоглер, Люк Бонди. Фильм «Свинцовые времена» — обладатель «Золотого льва» Венецианского кинофестиваля.
• [www.imdb.com/title/tt0104082/ «Террорист-демократ»] — германско-шведский художественный фильм по одноимённому роману Яна Гийу. Сотрудник службы шведской разведки, «шведский Джеймс Бонд» Карл Хамильтон внедряется в группу RAF в Гамбурге, с целью предотвратить планируемый теракт в Стокгольме. Режиссёр Пер Берглунд. В ролях Стеллан Скарсгорд, Катя Флинт, Буркхард Дрест и др. Премьера — 21 августа 1992 г.
• «Тишина после выстрела» («Легенды Риты») — художественный фильм, посвящённый террористической группе напоминающей (в частности эпизод с побегом из тюрьмы) группу Баадера-Майнхоф. Режиссёр Фолькер Шлёндорф. В главных ролях Bibiana Beglau: Rita Vogt, Nadja Uhl: Tatjana, Martin Wuttke: Erwin Hull, Harald Schrott: Andreas Klein. Год выхода на экран — 2000.
• «Комплекс Баадера — Майнхоф» — художественный фильм, посвящённый группе Баадера — Майнхоф. Премьера — 18 сентября 2008 года (Германия). Режиссёр — Ули Эдель. В ролях: М. Бляйбтрой (Андреас Баадер), М. Гедек (Ульрика Майнхоф), Й. Вокалек (Гудрун Энслин), С. Лихт (Хорст Малер), Я. Й. Лиферс (Петер Хоман), А.-М. Лара (Петра Шельм), Н. Уль (Бригитта Монхаупт), Н.-Б. Шмидт (Карл Распе) и др.
• Документальный фильм «RAF» из цикла «Международный терроризм»
• «Красный террор» («Baader») — художественный фильм, посвящённый становлению РАФ. Режиссёр: Крис Рот. В главных ролях Фрэнк Гиринг, Лаура Тонке, Хиннерк Шонеманн. Премьера — 15 февраля 2002 г.
• «Кто, если не мы» (Wer wenn nicht wir) — драма, Германия 2011 г., 125 мин. Режиссёр и сценарист: Андрес Вайель, оператор: Юдит Кауфман. В ролях: Аугуст Диль (Бернард Веспер), Лена Лауцемис (Гудрун Энслин), Александр Фелинг (Андреас Баадер)и др. Продюсер: Томас Куфус. Производство: zero one film GmbH/Berlin совместно с deutschfilm GmbH/Berlin,München; Südwestrundfunk (SWR)/Stuttgart; Westdeutscher Rundfunk (WDR)/Köln; ARD Degeto Film/Frankfurt am Main. Участие в фестивалях: Берлин 2011, Москва 2011, Иерусалим 2011, SANFIC Сантьяго-де-Чили 2011, Кембридж 2011, [www.goethe.de/ins/ru/lp/prj/fddf/flm/www/ruindex.htm 8-й фестиваль немецкого кино] (Санкт-Петербург, Москва, Новосибирск). Германия начала 60-х: Бернвард Веспер, сын нацистского писателя Вилла Веспера, знакомится в Тюбинском университете с дочерью священника Гудрун Энсслин. Между Бернвардом и Гудрун вспыхивает страстное, изнуряющее обоих чувство. Молодая семья переезжает в Берлин и открывает собственное издательство. В Берлине они знакомятся с представителями радикально настроенной богемы. Ради одного из лидеров «левого фронта» — Андреаса Баадера — Гудрун бросает мужа и ребёнка и постепенно утверждается в среде террористов, в то время как Бернвард ищет утешение в наркотиках.
• «Малиновый рейх» — псевдо-пародийный фильм Брюса Лабрюса. Герои фильма считающие себя шестым поколением РАФ — провозглашают гей-революцию.

В музыке

• Песня группы «Электрические Партизаны» [www.youtube.com/watch?feature=player_detailpage&v=rrymt4vbvDE «Звезда и Автомат»]
• Песня немецкой панк-группы WIZO «RAF»
• Песня индастриал группы KMFDM «RAF OK»
• Проект Люка Хейнза [en.wikipedia.org/wiki/Baader_Meinhof_(album) «Baader Meinhof»]

В литературе

• Документальная повесть Андрея Столярова [play.google.com/store/books/details/%D0%90%D0%BD%D0%B4%D1%80%D0%B5%D0%B9_%D0%A1%D1%82%D0%BE%D0%BB%D1%8F%D1%80%D0%BE%D0%B2_%D0%9C%D1%8B_%D0%BD%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B4?id=18efCgAAQBAJ «Дайте миру шанс»].

Литература

• Майнхоф У. М. От протеста — к сопротивлению. Из литературного наследия городской партизанки. Изд-во: Гилея, 2004. (Серия «Час „Ч“. Современная мировая антибуржуазная мысль»). ISBN 5-87987-030-8.
• Том Вэйг Телемечтатели. Фракция Красной Армии, 1963—1994. Изд-во: Гродно: Гродненская типография, 2004. ISBN 985-6339-43-X.
• Гордиенко А. Н. Войны второй половины ХХ века. Мн., 1998. ISBN 985-437-507-2
• Jenkins J. P. [www.britannica.com/topic/Red-Army-Faction Red Army Faction (RAF)] // Britannica.

Ссылки

• [ru.indymedia.org/usermedia/image/13/large/03_baader_ensslin.jpg Фотография Гудрун Энслин и Андреаса Баадера ]
• [www.rafinfo.de/index.php RAFinfo] (нем.)
• [saint-juste.narod.ru/RAF_71.html «Концепция городской герильи» — программный документ РАФ]
• Ульрика Мария Майнхоф [www.scepsis.ru/library/id_660.html «Человеческое Достоинство»]
• Ульрика Мария Майнхоф [www.scepsis.ru/library/id_659.html «От протеста — к сопротивлению»]
• [mikeshuv.narod.ru/Istorija/Meller.html Ирмгард Меллер. «Как нас убивали»]
• [saint-juste.narod.ru/konkret.htm «Они хотят нас сломить. Беседа с политзаключёнными — бойцами RAF»]
• [fak2000.chat.ru/raf.htm Биргит Хогефельд. К ИСТОРИИ РАФ]
• Александр Тарасов.[saint-juste.narod.ru/meinhof701.htm «Капитализм ведет к фашизму — долой капитализм!»]
• Александр Тарасов. [saint-juste.narod.ru/vietman.htm «Вьетнам близко, или Партизанская война на берегах Рейна»]
• Александр Тарасов. [saint-juste.narod.ru/edelstein.htm Партизан-антифашистов опять называют бандитами]
• [leftdv.narod.ru/basik/RAF4.html Александр Колпакиди. «Краткий курс истории RAF»]
• [mikeshuv.narod.ru/Istorija/meyer2.html М. Шувалов Тиль Мейер — от террориста до агента Штази]
• [leftdv.narod.ru/basik/raf.html Материалы о РАФ. История Леворадикальных Дввижений]
• [german.imdb.com/title/tt0118493/ Todesspiel] на IMDB
• [www.gazeta.ru/news/lenta/2007/02/12/n_1034976.shtml «Немецкие власти решили освободить известную террористку»] 12 февраля 2007 года
• [news.bbc.co.uk/1/hi/world/europe/6314559.stm Who were the Baader-Meinhof gang?]
• Михаил Ларинов [scepsis.ru/library/id_1114.html «С освобождением, Бригитта Монхаупт!»]
• Сергей Нехамкин. [izvestiya.ru/retro/article1936276 «Германия: „дело Умлауфа“. О чём писали „Известия“ в этот день в 1981 году»].
• Дарья Базаркина [warianty.blogspot.com/2010/02/1970-xxi.html#more «Контртеррористическая политика в ФРГ по отношению к левацким террористическим организациям: совершенствование практических методов и изменения в законодательстве с начала 1970-х гг. до начала XXI в.»].
• Michael Sontheimer (перевод Дмитриева Андрея) «[radicalmos.livejournal.com/50503.html Террор „Фракции Красной Армии“ в 1977 году]»

Отрывок, характеризующий Фракция Красной армии

– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.

На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.


31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.


Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.


Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.


После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.

Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.


На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
Сперанский, всё еще смеясь, подал князю Андрею свою белую, нежную руку.
– Очень рад вас видеть, князь, – сказал он. – Минутку… обратился он к Магницкому, прерывая его рассказ. – У нас нынче уговор: обед удовольствия, и ни слова про дела. – И он опять обратился к рассказчику, и опять засмеялся.
Князь Андрей с удивлением и грустью разочарования слушал его смех и смотрел на смеющегося Сперанского. Это был не Сперанский, а другой человек, казалось князю Андрею. Всё, что прежде таинственно и привлекательно представлялось князю Андрею в Сперанском, вдруг стало ему ясно и непривлекательно.
За столом разговор ни на мгновение не умолкал и состоял как будто бы из собрания смешных анекдотов. Еще Магницкий не успел докончить своего рассказа, как уж кто то другой заявил свою готовность рассказать что то, что было еще смешнее. Анекдоты большею частью касались ежели не самого служебного мира, то лиц служебных. Казалось, что в этом обществе так окончательно было решено ничтожество этих лиц, что единственное отношение к ним могло быть только добродушно комическое. Сперанский рассказал, как на совете сегодняшнего утра на вопрос у глухого сановника о его мнении, сановник этот отвечал, что он того же мнения. Жерве рассказал целое дело о ревизии, замечательное по бессмыслице всех действующих лиц. Столыпин заикаясь вмешался в разговор и с горячностью начал говорить о злоупотреблениях прежнего порядка вещей, угрожая придать разговору серьезный характер. Магницкий стал трунить над горячностью Столыпина, Жерве вставил шутку и разговор принял опять прежнее, веселое направление.
Очевидно, Сперанский после трудов любил отдохнуть и повеселиться в приятельском кружке, и все его гости, понимая его желание, старались веселить его и сами веселиться. Но веселье это казалось князю Андрею тяжелым и невеселым. Тонкий звук голоса Сперанского неприятно поражал его, и неумолкавший смех своей фальшивой нотой почему то оскорблял чувство князя Андрея. Князь Андрей не смеялся и боялся, что он будет тяжел для этого общества. Но никто не замечал его несоответственности общему настроению. Всем было, казалось, очень весело.
Он несколько раз желал вступить в разговор, но всякий раз его слово выбрасывалось вон, как пробка из воды; и он не мог шутить с ними вместе.
Ничего не было дурного или неуместного в том, что они говорили, всё было остроумно и могло бы быть смешно; но чего то, того самого, что составляет соль веселья, не только не было, но они и не знали, что оно бывает.
После обеда дочь Сперанского с своей гувернанткой встали. Сперанский приласкал дочь своей белой рукой, и поцеловал ее. И этот жест показался неестественным князю Андрею.
Мужчины, по английски, остались за столом и за портвейном. В середине начавшегося разговора об испанских делах Наполеона, одобряя которые, все были одного и того же мнения, князь Андрей стал противоречить им. Сперанский улыбнулся и, очевидно желая отклонить разговор от принятого направления, рассказал анекдот, не имеющий отношения к разговору. На несколько мгновений все замолкли.
Посидев за столом, Сперанский закупорил бутылку с вином и сказав: «нынче хорошее винцо в сапожках ходит», отдал слуге и встал. Все встали и также шумно разговаривая пошли в гостиную. Сперанскому подали два конверта, привезенные курьером. Он взял их и прошел в кабинет. Как только он вышел, общее веселье замолкло и гости рассудительно и тихо стали переговариваться друг с другом.
– Ну, теперь декламация! – сказал Сперанский, выходя из кабинета. – Удивительный талант! – обратился он к князю Андрею. Магницкий тотчас же стал в позу и начал говорить французские шутливые стихи, сочиненные им на некоторых известных лиц Петербурга, и несколько раз был прерываем аплодисментами. Князь Андрей, по окончании стихов, подошел к Сперанскому, прощаясь с ним.
– Куда вы так рано? – сказал Сперанский.
– Я обещал на вечер…
Они помолчали. Князь Андрей смотрел близко в эти зеркальные, непропускающие к себе глаза и ему стало смешно, как он мог ждать чего нибудь от Сперанского и от всей своей деятельности, связанной с ним, и как мог он приписывать важность тому, что делал Сперанский. Этот аккуратный, невеселый смех долго не переставал звучать в ушах князя Андрея после того, как он уехал от Сперанского.
Вернувшись домой, князь Андрей стал вспоминать свою петербургскую жизнь за эти четыре месяца, как будто что то новое. Он вспоминал свои хлопоты, искательства, историю своего проекта военного устава, который был принят к сведению и о котором старались умолчать единственно потому, что другая работа, очень дурная, была уже сделана и представлена государю; вспомнил о заседаниях комитета, членом которого был Берг; вспомнил, как в этих заседаниях старательно и продолжительно обсуживалось всё касающееся формы и процесса заседаний комитета, и как старательно и кратко обходилось всё что касалось сущности дела. Он вспомнил о своей законодательной работе, о том, как он озабоченно переводил на русский язык статьи римского и французского свода, и ему стало совестно за себя. Потом он живо представил себе Богучарово, свои занятия в деревне, свою поездку в Рязань, вспомнил мужиков, Дрона старосту, и приложив к ним права лиц, которые он распределял по параграфам, ему стало удивительно, как он мог так долго заниматься такой праздной работой.


На другой день князь Андрей поехал с визитами в некоторые дома, где он еще не был, и в том числе к Ростовым, с которыми он возобновил знакомство на последнем бале. Кроме законов учтивости, по которым ему нужно было быть у Ростовых, князю Андрею хотелось видеть дома эту особенную, оживленную девушку, которая оставила ему приятное воспоминание.
Наташа одна из первых встретила его. Она была в домашнем синем платье, в котором она показалась князю Андрею еще лучше, чем в бальном. Она и всё семейство Ростовых приняли князя Андрея, как старого друга, просто и радушно. Всё семейство, которое строго судил прежде князь Андрей, теперь показалось ему составленным из прекрасных, простых и добрых людей. Гостеприимство и добродушие старого графа, особенно мило поразительное в Петербурге, было таково, что князь Андрей не мог отказаться от обеда. «Да, это добрые, славные люди, думал Болконский, разумеется, не понимающие ни на волос того сокровища, которое они имеют в Наташе; но добрые люди, которые составляют наилучший фон для того, чтобы на нем отделялась эта особенно поэтическая, переполненная жизни, прелестная девушка!»
Князь Андрей чувствовал в Наташе присутствие совершенно чуждого для него, особенного мира, преисполненного каких то неизвестных ему радостей, того чуждого мира, который еще тогда, в отрадненской аллее и на окне, в лунную ночь, так дразнил его. Теперь этот мир уже более не дразнил его, не был чуждый мир; но он сам, вступив в него, находил в нем новое для себя наслаждение.
После обеда Наташа, по просьбе князя Андрея, пошла к клавикордам и стала петь. Князь Андрей стоял у окна, разговаривая с дамами, и слушал ее. В середине фразы князь Андрей замолчал и почувствовал неожиданно, что к его горлу подступают слезы, возможность которых он не знал за собой. Он посмотрел на поющую Наташу, и в душе его произошло что то новое и счастливое. Он был счастлив и ему вместе с тем было грустно. Ему решительно не об чем было плакать, но он готов был плакать. О чем? О прежней любви? О маленькой княгине? О своих разочарованиях?… О своих надеждах на будущее?… Да и нет. Главное, о чем ему хотелось плакать, была вдруг живо сознанная им страшная противуположность между чем то бесконечно великим и неопределимым, бывшим в нем, и чем то узким и телесным, чем он был сам и даже была она. Эта противуположность томила и радовала его во время ее пения.
Только что Наташа кончила петь, она подошла к нему и спросила его, как ему нравится ее голос? Она спросила это и смутилась уже после того, как она это сказала, поняв, что этого не надо было спрашивать. Он улыбнулся, глядя на нее, и сказал, что ему нравится ее пение так же, как и всё, что она делает.
Князь Андрей поздно вечером уехал от Ростовых. Он лег спать по привычке ложиться, но увидал скоро, что он не может спать. Он то, зажжа свечку, сидел в постели, то вставал, то опять ложился, нисколько не тяготясь бессонницей: так радостно и ново ему было на душе, как будто он из душной комнаты вышел на вольный свет Божий. Ему и в голову не приходило, чтобы он был влюблен в Ростову; он не думал о ней; он только воображал ее себе, и вследствие этого вся жизнь его представлялась ему в новом свете. «Из чего я бьюсь, из чего я хлопочу в этой узкой, замкнутой рамке, когда жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями открыта мне?» говорил он себе. И он в первый раз после долгого времени стал делать счастливые планы на будущее. Он решил сам собою, что ему надо заняться воспитанием своего сына, найдя ему воспитателя и поручив ему; потом надо выйти в отставку и ехать за границу, видеть Англию, Швейцарию, Италию. «Мне надо пользоваться своей свободой, пока так много в себе чувствую силы и молодости, говорил он сам себе. Пьер был прав, говоря, что надо верить в возможность счастия, чтобы быть счастливым, и я теперь верю в него. Оставим мертвым хоронить мертвых, а пока жив, надо жить и быть счастливым», думал он.


В одно утро полковник Адольф Берг, которого Пьер знал, как знал всех в Москве и Петербурге, в чистеньком с иголочки мундире, с припомаженными наперед височками, как носил государь Александр Павлович, приехал к нему.
– Я сейчас был у графини, вашей супруги, и был так несчастлив, что моя просьба не могла быть исполнена; надеюсь, что у вас, граф, я буду счастливее, – сказал он, улыбаясь.
– Что вам угодно, полковник? Я к вашим услугам.
– Я теперь, граф, уж совершенно устроился на новой квартире, – сообщил Берг, очевидно зная, что это слышать не могло не быть приятно; – и потому желал сделать так, маленький вечерок для моих и моей супруги знакомых. (Он еще приятнее улыбнулся.) Я хотел просить графиню и вас сделать мне честь пожаловать к нам на чашку чая и… на ужин.
– Только графиня Елена Васильевна, сочтя для себя унизительным общество каких то Бергов, могла иметь жестокость отказаться от такого приглашения. – Берг так ясно объяснил, почему он желает собрать у себя небольшое и хорошее общество, и почему это ему будет приятно, и почему он для карт и для чего нибудь дурного жалеет деньги, но для хорошего общества готов и понести расходы, что Пьер не мог отказаться и обещался быть.
– Только не поздно, граф, ежели смею просить, так без 10 ти минут в восемь, смею просить. Партию составим, генерал наш будет. Он очень добр ко мне. Поужинаем, граф. Так сделайте одолжение.
Противно своей привычке опаздывать, Пьер в этот день вместо восьми без 10 ти минут, приехал к Бергам в восемь часов без четверти.
Берги, припася, что нужно было для вечера, уже готовы были к приему гостей.
В новом, чистом, светлом, убранном бюстиками и картинками и новой мебелью, кабинете сидел Берг с женою. Берг, в новеньком, застегнутом мундире сидел возле жены, объясняя ей, что всегда можно и должно иметь знакомства людей, которые выше себя, потому что тогда только есть приятность от знакомств. – «Переймешь что нибудь, можешь попросить о чем нибудь. Вот посмотри, как я жил с первых чинов (Берг жизнь свою считал не годами, а высочайшими наградами). Мои товарищи теперь еще ничто, а я на ваканции полкового командира, я имею счастье быть вашим мужем (он встал и поцеловал руку Веры, но по пути к ней отогнул угол заворотившегося ковра). И чем я приобрел всё это? Главное умением выбирать свои знакомства. Само собой разумеется, что надо быть добродетельным и аккуратным».
Берг улыбнулся с сознанием своего превосходства над слабой женщиной и замолчал, подумав, что всё таки эта милая жена его есть слабая женщина, которая не может постигнуть всего того, что составляет достоинство мужчины, – ein Mann zu sein [быть мужчиной]. Вера в то же время также улыбнулась с сознанием своего превосходства над добродетельным, хорошим мужем, но который всё таки ошибочно, как и все мужчины, по понятию Веры, понимал жизнь. Берг, судя по своей жене, считал всех женщин слабыми и глупыми. Вера, судя по одному своему мужу и распространяя это замечание, полагала, что все мужчины приписывают только себе разум, а вместе с тем ничего не понимают, горды и эгоисты.
Берг встал и, обняв свою жену осторожно, чтобы не измять кружевную пелеринку, за которую он дорого заплатил, поцеловал ее в середину губ.
– Одно только, чтобы у нас не было так скоро детей, – сказал он по бессознательной для себя филиации идей.
– Да, – отвечала Вера, – я совсем этого не желаю. Надо жить для общества.
– Точно такая была на княгине Юсуповой, – сказал Берг, с счастливой и доброй улыбкой, указывая на пелеринку.
В это время доложили о приезде графа Безухого. Оба супруга переглянулись самодовольной улыбкой, каждый себе приписывая честь этого посещения.
«Вот что значит уметь делать знакомства, подумал Берг, вот что значит уметь держать себя!»
– Только пожалуйста, когда я занимаю гостей, – сказала Вера, – ты не перебивай меня, потому что я знаю чем занять каждого, и в каком обществе что надо говорить.
Берг тоже улыбнулся.
– Нельзя же: иногда с мужчинами мужской разговор должен быть, – сказал он.
Пьер был принят в новенькой гостиной, в которой нигде сесть нельзя было, не нарушив симметрии, чистоты и порядка, и потому весьма понятно было и не странно, что Берг великодушно предлагал разрушить симметрию кресла, или дивана для дорогого гостя, и видимо находясь сам в этом отношении в болезненной нерешительности, предложил решение этого вопроса выбору гостя. Пьер расстроил симметрию, подвинув себе стул, и тотчас же Берг и Вера начали вечер, перебивая один другого и занимая гостя.
Вера, решив в своем уме, что Пьера надо занимать разговором о французском посольстве, тотчас же начала этот разговор. Берг, решив, что надобен и мужской разговор, перебил речь жены, затрогивая вопрос о войне с Австриею и невольно с общего разговора соскочил на личные соображения о тех предложениях, которые ему были деланы для участия в австрийском походе, и о тех причинах, почему он не принял их. Несмотря на то, что разговор был очень нескладный, и что Вера сердилась за вмешательство мужского элемента, оба супруга с удовольствием чувствовали, что, несмотря на то, что был только один гость, вечер был начат очень хорошо, и что вечер был, как две капли воды похож на всякий другой вечер с разговорами, чаем и зажженными свечами.
Вскоре приехал Борис, старый товарищ Берга. Он с некоторым оттенком превосходства и покровительства обращался с Бергом и Верой. За Борисом приехала дама с полковником, потом сам генерал, потом Ростовы, и вечер уже совершенно, несомненно стал похож на все вечера. Берг с Верой не могли удерживать радостной улыбки при виде этого движения по гостиной, при звуке этого бессвязного говора, шуршанья платьев и поклонов. Всё было, как и у всех, особенно похож был генерал, похваливший квартиру, потрепавший по плечу Берга, и с отеческим самоуправством распорядившийся постановкой бостонного стола. Генерал подсел к графу Илье Андреичу, как к самому знатному из гостей после себя. Старички с старичками, молодые с молодыми, хозяйка у чайного стола, на котором были точно такие же печенья в серебряной корзинке, какие были у Паниных на вечере, всё было совершенно так же, как у других.


Пьер, как один из почетнейших гостей, должен был сесть в бостон с Ильей Андреичем, генералом и полковником. Пьеру за бостонным столом пришлось сидеть против Наташи и странная перемена, происшедшая в ней со дня бала, поразила его. Наташа была молчалива, и не только не была так хороша, как она была на бале, но она была бы дурна, ежели бы она не имела такого кроткого и равнодушного ко всему вида.
«Что с ней?» подумал Пьер, взглянув на нее. Она сидела подле сестры у чайного стола и неохотно, не глядя на него, отвечала что то подсевшему к ней Борису. Отходив целую масть и забрав к удовольствию своего партнера пять взяток, Пьер, слышавший говор приветствий и звук чьих то шагов, вошедших в комнату во время сбора взяток, опять взглянул на нее.
«Что с ней сделалось?» еще удивленнее сказал он сам себе.
Князь Андрей с бережливо нежным выражением стоял перед нею и говорил ей что то. Она, подняв голову, разрумянившись и видимо стараясь удержать порывистое дыхание, смотрела на него. И яркий свет какого то внутреннего, прежде потушенного огня, опять горел в ней. Она вся преобразилась. Из дурной опять сделалась такою же, какою она была на бале.
Князь Андрей подошел к Пьеру и Пьер заметил новое, молодое выражение и в лице своего друга.
Пьер несколько раз пересаживался во время игры, то спиной, то лицом к Наташе, и во всё продолжение 6 ти роберов делал наблюдения над ней и своим другом.
«Что то очень важное происходит между ними», думал Пьер, и радостное и вместе горькое чувство заставляло его волноваться и забывать об игре.
После 6 ти роберов генерал встал, сказав, что эдак невозможно играть, и Пьер получил свободу. Наташа в одной стороне говорила с Соней и Борисом, Вера о чем то с тонкой улыбкой говорила с князем Андреем. Пьер подошел к своему другу и спросив не тайна ли то, что говорится, сел подле них. Вера, заметив внимание князя Андрея к Наташе, нашла, что на вечере, на настоящем вечере, необходимо нужно, чтобы были тонкие намеки на чувства, и улучив время, когда князь Андрей был один, начала с ним разговор о чувствах вообще и о своей сестре. Ей нужно было с таким умным (каким она считала князя Андрея) гостем приложить к делу свое дипломатическое искусство.
Когда Пьер подошел к ним, он заметил, что Вера находилась в самодовольном увлечении разговора, князь Андрей (что с ним редко бывало) казался смущен.
– Как вы полагаете? – с тонкой улыбкой говорила Вера. – Вы, князь, так проницательны и так понимаете сразу характер людей. Что вы думаете о Натали, может ли она быть постоянна в своих привязанностях, может ли она так, как другие женщины (Вера разумела себя), один раз полюбить человека и навсегда остаться ему верною? Это я считаю настоящею любовью. Как вы думаете, князь?
– Я слишком мало знаю вашу сестру, – отвечал князь Андрей с насмешливой улыбкой, под которой он хотел скрыть свое смущение, – чтобы решить такой тонкий вопрос; и потом я замечал, что чем менее нравится женщина, тем она бывает постояннее, – прибавил он и посмотрел на Пьера, подошедшего в это время к ним.
– Да это правда, князь; в наше время, – продолжала Вера (упоминая о нашем времени, как вообще любят упоминать ограниченные люди, полагающие, что они нашли и оценили особенности нашего времени и что свойства людей изменяются со временем), в наше время девушка имеет столько свободы, что le plaisir d'etre courtisee [удовольствие иметь поклонников] часто заглушает в ней истинное чувство. Et Nathalie, il faut l'avouer, y est tres sensible. [И Наталья, надо признаться, на это очень чувствительна.] Возвращение к Натали опять заставило неприятно поморщиться князя Андрея; он хотел встать, но Вера продолжала с еще более утонченной улыбкой.
– Я думаю, никто так не был courtisee [предметом ухаживанья], как она, – говорила Вера; – но никогда, до самого последнего времени никто серьезно ей не нравился. Вот вы знаете, граф, – обратилась она к Пьеру, – даже наш милый cousin Борис, который был, entre nous [между нами], очень и очень dans le pays du tendre… [в стране нежностей…]
Князь Андрей нахмурившись молчал.
– Вы ведь дружны с Борисом? – сказала ему Вера.
– Да, я его знаю…
– Он верно вам говорил про свою детскую любовь к Наташе?
– А была детская любовь? – вдруг неожиданно покраснев, спросил князь Андрей.
– Да. Vous savez entre cousin et cousine cette intimite mene quelquefois a l'amour: le cousinage est un dangereux voisinage, N'est ce pas? [Знаете, между двоюродным братом и сестрой эта близость приводит иногда к любви. Такое родство – опасное соседство. Не правда ли?]
– О, без сомнения, – сказал князь Андрей, и вдруг, неестественно оживившись, он стал шутить с Пьером о том, как он должен быть осторожным в своем обращении с своими 50 ти летними московскими кузинами, и в середине шутливого разговора встал и, взяв под руку Пьера, отвел его в сторону.
– Ну что? – сказал Пьер, с удивлением смотревший на странное оживление своего друга и заметивший взгляд, который он вставая бросил на Наташу.
– Мне надо, мне надо поговорить с тобой, – сказал князь Андрей. – Ты знаешь наши женские перчатки (он говорил о тех масонских перчатках, которые давались вновь избранному брату для вручения любимой женщине). – Я… Но нет, я после поговорю с тобой… – И с странным блеском в глазах и беспокойством в движениях князь Андрей подошел к Наташе и сел подле нее. Пьер видел, как князь Андрей что то спросил у нее, и она вспыхнув отвечала ему.
Но в это время Берг подошел к Пьеру, настоятельно упрашивая его принять участие в споре между генералом и полковником об испанских делах.
Берг был доволен и счастлив. Улыбка радости не сходила с его лица. Вечер был очень хорош и совершенно такой, как и другие вечера, которые он видел. Всё было похоже. И дамские, тонкие разговоры, и карты, и за картами генерал, возвышающий голос, и самовар, и печенье; но одного еще недоставало, того, что он всегда видел на вечерах, которым он желал подражать.
Недоставало громкого разговора между мужчинами и спора о чем нибудь важном и умном. Генерал начал этот разговор и к нему то Берг привлек Пьера.


На другой день князь Андрей поехал к Ростовым обедать, так как его звал граф Илья Андреич, и провел у них целый день.
Все в доме чувствовали для кого ездил князь Андрей, и он, не скрывая, целый день старался быть с Наташей. Не только в душе Наташи испуганной, но счастливой и восторженной, но во всем доме чувствовался страх перед чем то важным, имеющим совершиться. Графиня печальными и серьезно строгими глазами смотрела на князя Андрея, когда он говорил с Наташей, и робко и притворно начинала какой нибудь ничтожный разговор, как скоро он оглядывался на нее. Соня боялась уйти от Наташи и боялась быть помехой, когда она была с ними. Наташа бледнела от страха ожидания, когда она на минуты оставалась с ним с глазу на глаз. Князь Андрей поражал ее своей робостью. Она чувствовала, что ему нужно было сказать ей что то, но что он не мог на это решиться.