Франкопан, Фран Крсто

Фран Крсто Франкопан
Fran Krsto Frankopan
Род деятельности:	поэт, политик
Дата рождения:	6 марта 1643(1643-03-06)
Место рождения:	Босильево, Хорватия
Подданство:	Священная Римская империя Священная Римская империя
Дата смерти:	30 апреля 1671(1671-04-30) (28 лет)
Место смерти:	Винер-Нойштадт, Австрия

Фран Крсто Франкопан, Франьо Крсто Франкопан (хорв. Fran Krsto Frankopan, 6 марта 1643 года — 30 апреля 1671 года) — хорватский политик, общественный деятель и поэт. Принадлежал к одному из самых влиятельных и знатных хорватских дворянских родов — Франкопанам. Казнён за участие в антигабсбургском заговоре Зринских-Франкопана.

Биография

Родился в Босильево, посёлке в Горском Котаре. Был главой дома Франкопанов и одним из самых влиятельных людей в стране. Фран Крсто Франкопан был одним из организаторов заговора Зринских-Франкопана, направленного против Габсбургов, во владения которых входила тогда Хорватия. В конце марта 1670 года Франкопан произнёс речь в Загребе, призывая горожан к восстанию, однако призыв не был поддержан широкими кругами хорватского общества. Видя, что заговор обречён на неудачу, Пётр Зринский и Фран Крсто Франкопан прибыли в Вену, чтобы добровольно предстать перед судом. Оба были взяты под арест и после длительного процесса по делу о государственной измене обоим был вынесен смертный приговор, который был приведен в исполнение 30 апреля 1671 года в Винер-Нойштадте.

Творчество

Поэтическое наследие Франа Франкопана было обнаружено лишь 200 лет спустя после его смерти. Он писал на кайкавском диалекте хорватского языка. Многие стихотворения были написаны им уже в тюрьме. Сборник «Сад забав» включает в себя стихотворения различных жанров: анакреонтическая поэзия, идиллия, стихи-раздумья, религиозная лирика. В сборнике «Песни молодецкие» приведены стихотворения, близкие по духу к народному фольклору. Фран Франкопан первым ввёл в лирику народный стих-десятисложник. Кроме создания собственных стихотворений, Франкопан занимался переводами на хорватский с других языков, в частности, в тюрьме он перевёл на хорватский Жоржа Дандена Мольера.

Память

После ликвидации Австро-Венгрии по окончании первой мировой войны останки Петра Зринского и Франа Крсто Франкопана были перенесены в крипту Загребского собора. В современной Хорватии Фран Крсто Франкопан почитается героем борьбы за свободу Хорватии. Портреты Франа Крсто Франкопана и Петра Зринского помещались на аверс купюры в 5 кун (ныне выведена из обращения).

Ссылки и источники

• Фрейдзон В. И. История Хорватии. Краткий очерк с древнейших времён до образования республики. — Санкт-Петербург: Алетейя, 2001. — 318 с. — ISBN 5-89329-384-3.
• [www.iskunstvo.info/edu/istorijaslavjanu4ebnikhorvatija.htm Московский Государственный Университет имени М. В. Ломоносова. Исторический факультет. Курс «История южных и западных славян»]
• [feb-web.ru/feb/ivl/vl4/vl4-3252.htm Хорватская литература]. // История всемирной литературы: В 8 томах. / АН СССР; Ин-т мировой лит. им. А. М. Горького.

Отрывок, характеризующий Франкопан, Фран Крсто

– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
Порядок какой то убивал его – Пьера, лишал его жизни, всего, уничтожал его.


От дома князя Щербатова пленных повели прямо вниз по Девичьему полю, левее Девичьего монастыря и подвели к огороду, на котором стоял столб. За столбом была вырыта большая яма с свежевыкопанной землей, и около ямы и столба полукругом стояла большая толпа народа. Толпа состояла из малого числа русских и большого числа наполеоновских войск вне строя: немцев, итальянцев и французов в разнородных мундирах. Справа и слева столба стояли фронты французских войск в синих мундирах с красными эполетами, в штиблетах и киверах.
Преступников расставили по известному порядку, который был в списке (Пьер стоял шестым), и подвели к столбу. Несколько барабанов вдруг ударили с двух сторон, и Пьер почувствовал, что с этим звуком как будто оторвалась часть его души. Он потерял способность думать и соображать. Он только мог видеть и слышать. И только одно желание было у него – желание, чтобы поскорее сделалось что то страшное, что должно было быть сделано. Пьер оглядывался на своих товарищей и рассматривал их.
Два человека с края были бритые острожные. Один высокий, худой; другой черный, мохнатый, мускулистый, с приплюснутым носом. Третий был дворовый, лет сорока пяти, с седеющими волосами и полным, хорошо откормленным телом. Четвертый был мужик, очень красивый, с окладистой русой бородой и черными глазами. Пятый был фабричный, желтый, худой малый, лет восемнадцати, в халате.
Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.