Франко-малагасийские войны

Франко-малагасийские войны (фр. Expédition de Madagascar; малаг. Ady Hova-Frantsay) — собирательное название ряда французских военных вторжений на Мадагаскар между 1883 и 1896 годами, которые привели к свержению правящего монарха Королевства Имерина и установлению на Мадагаскаре французской колонии.

Предпосылки

Европейские колониальные власти, в особенности британские и французские, хотели контролировать Мадагаскар, богатый остров со стратегическим положением на морском пути в Индию. Но Мадагаскар оказалось трудно подчинить из-за его размера, враждебности среди местных жителей и неподходящего климата. Имерина удалось установить свою власть над большей частью Мадагаскара и успешно координировать сопротивление захватчикам. Используя конкуренцию между Британией и Францией монархия сохраняла свою независимость. Когда ненавидящая иностранцев королева Ранавалуна I получила власть в 1828 году, было подорвано британское влияние. Её сын стал королём под именем Радама II в 1861 году. В качестве принца, он предоставил секретные концессии Жозефу-Франсуа Ламберу, французскому предпринимателю. Этот так называемый договор с Ламбером оказался невыгодным Мадагаскару, и в 1863 году король был убит. Отмена концессий привела к конфликту с Францией.

Первая франко-малагасийская война

Франция напала на Мадагаскар в 1883 году с целью восстановить существовавшие ранее концессии. С подписанием договора Таматаве в январе 1886 года война прекратилась. Мадагаскар уступил Франции город Анциранана (до 1975 Диего-Суарес) на северном берегу острова и заплатил контрибуцию в 10 миллионов франков. Договор включал письмо с инструкциями, которое должно было прояснить договор, но которое не было представлено во французский парламент, когда он ратифицировал данный договор. Договор по существу давал Франции контроль над внешней политикой Имерины, и французское правительство использовало его для установления контроля над территорией Мадагаскара, но протекторат не был официально объявлен.

Вторая франко-малагасийская война

Условия договора возмутили премьер-министра Райнилайаривуни, но были приняты. Монархия оказывалась в качестве марионетки со слабым контролем со стороны правительства во главе с премьер-министром. Ситуация быстро изменилась, когда его бывший союзник, Британия, признали французский протекторат над Мадагаскаром в 1890 году, в обмен на британский контроль над Занзибаром как часть политики разделения сфер влияния в Африке. С открытием Суэцкого канала стратегическое положение Мадагаскара снизилось. Это привело премьер-министра к началу подготовки к конфликту. Он направил полковника Шервинтона, своего европейского военного советника, в Европу для покупки вооружений. Французская администрация решила установить полный протекторат над островом, в связи с чем эвакуировала своих граждан с Мадагаскара. Активная враждебность начала проявляться 12 декабря 1894 года, когда французская морская пехота захватила Тоамасина. Генерал Дюшен и его летучий отряд высадились в Махаджанга и прошли до столицы Антананариву, преодолев джунгли, мелкие реки, болезни и бездорожье. Королева Ранавалуна в действительности выигрывала от действий Франции и поддерживала свержение жесткого правления Райнилайаривуни. В конечном счете они достигли города и начали штурм в последнюю неделю сентября 1895 года.

Защитники размещались на главной дороге к столице и на юге города. Однако французский командир окружил город и начал ложную атаку на север города. Его основные силы атаковали восток города, командуя с холма откуда он мог обстреливать основные правительственные здания, включая дворец королевы. Три снаряда было выпущено по городу и малагасийская армия была разгромлена. Секретарь премьер-министра, Марк Рабибиоса, поднял белый флаг и вышел встретить французов. Генерал Дюшен вошел в город 1 октября и королева Ранавалуна подписала мирный договор, по которому Мадагаскар переходил под полный протекторат французского правительства. Его первый акт состоял в сложении с Райнилайаривуни полномочий премьер-министра. Мадагаскар был официально аннексирован Францией в 1896 году под надзором первого резидента генерала Лароша.

20 французских солдат погибло в бою и 6,000 умерло от малярии и других болезней до окончания второй Франко-малагасийской войны.

Конец монархии Имерины

После подавления восстания генерал Галлиени сверг королеву в 1897 году. 103-летняя династия Имерины прекратила своё существование. Королева Ранавалуна III была сослана на Реюньон и позднее в Алжир.

Отрывок, характеризующий Франко-малагасийские войны

– Мне говорили, что это бывает и ты верно слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, и я раба его, и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.
– Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.
– Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!
– Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.
– Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтоб нас разлучили…
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.
– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.