Франко Дзеффирелли

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Франко Дзефирелли»)
Перейти к: навигация, поиск
Франко Дзеффирелли
Franco Zeffirelli

2008, Москва
Имя при рождении:

Джанфранко Корси

Дата рождения:

12 февраля 1923(1923-02-12) (101 год)

Место рождения:

Флоренция, Италия

Гражданство:

Италия Италия

Профессия:

кинорежиссёр, сценарист, театральный режиссёр, режиссёр оперы, телепродюсер

Награды:

Фра́нко Дзеффире́лли (итал. Franco Zeffirelli, настоящее имя — Джанфранко Корси, итал. Gianfranco Corsi; род. 12 февраля 1923, Флоренция)[1] — итальянский художник, режиссёр театра и кино, продюсер, сценарист, дважды номинировавшийся на премию «Оскар», получивший премию BAFTA, пять раз завоевавший премию Давида ди Донателло, дважды — премию «Эмми».





Биография

Дзеффирелли родился во Флоренции, при рождении получил имя Джанфранко Корси и был незаконнорождённым сыном торговца текстилем Отторино Корси и его любовницы Аделаиды Гароси. Когда ему исполнилось шесть лет, его мать умерла, и он вырос под патронатом британской диаспоры, где и познакомился с так называемыми «Скорпионшами» (итал. Scorpioni), позднее вдохновившими его на создание автобиографического фильма «Чай с Муссолини» в 1999 году.

В 1941 году он закончил Академию изящных искусств и по совету своего отца поступил в Флорентийский университет для изучения изобразительного искусства и архитектуры[2].

Во время Второй мировой войны был партизаном до встречи с Британскими солдатами 1-го Гвардейского полка, став их переводчиком. В послевоенные годы он вернулся в Университет Флоренции для продолжения обучения, но когда он увидел фильм «Генрих V», то обратил своё внимание к театру.

Дзеффирелли является гомосексуалом[3].

Творческая карьера

Работал оформителем сцены в театре Флоренции. В 1947 году режиссёр Лукино Висконти, оказавший большое влияние на работу Дзеффирелли[4], пригласил его участвовать в съёмках фильма «Земля дрожит» в качестве своего ассистента. Затем Дзеффирелли работал с такими режиссёрами, как Витторио де Сика и Роберто Росселлини.

В 1953 году осуществил на сцене театра Ла Скала постановку оперы Джоаккино Россини «Золушка», имевшую большой успех. В 1960-е годы занимался театральными постановками в Лондоне и Нью-Йорке. Написал либретто к опере Самюэля Барбера «Антоний и Клеопатра[en]» и в качестве режиссёра в 1966 году осуществил её премьерную постановку, приуроченную к открытию нового здания театра «Метрополитен-опера[en]».

После этого Дзеффирелли всецело посвятил себя кинематографу: один за другим он снял два фильма по пьесам Шекспира: «Укрощение строптивой» со звёздами Элизабет Тейлор и Ричардом Бёртоном (1967) и «Ромео и Джульетта» с дебютантами Оливией Хасси и Леонардом Уайтингом (1968). После успешных киноадаптаций пьес Шекспира он обратился к религиозной тематике, сняв фильм «Брат Солнце, сестра Луна», посвящённый жизни Франциска Ассизского и затем — мини-сериал «Иисус из Назарета». Последний имел большой успех в прокате и часто демонстрировался по телевидению в последующие годы. Переключившись на современную тематику, он снял фильмы «Чемпион» (1979) и «Бесконечная любовь», которая подверглась серьёзной критике.

В 1980-х Дзеффирелли работал над кино-адаптациями классических опер: один за другим на экраны вышли «Паяцы», «Сельская честь», «Травиата» и «Отелло», в съёмках которых участвовали такие певцы, как Пласидо Доминго, Тереза Стратас, Елена Образцова, Хуан Понс и Катя Ричарелли.

В 1990 году Дзеффирелли вновь обратился к Шекспиру, сняв «Гамлета» с Мелом Гибсоном в главной роли. Признание критиков получила его экранизация романа Шарлотты Бронте «Джейн Эйр».

Дзеффирелли нередко брал на главные роли молодых начинающих актёров, однако далеко не все они смогли продолжить свою карьеру: Леонард Уайтинг (Ромео, «Ромео и Джульетта»), Грэм Фолкнер (Франциск, «Брат Солнце, сестра Луна»), и Мартин Хевит («Бесконечная любовь») оставили кинобизнес, не будучи в состоянии получить главные роли подобного уровня у других режиссёров. В то же время, актрисы Оливия Хасси (Джульетта, «Ромео и Джульетта») и Брук Шилдс («Бесконечная любовь») успешно продолжили свои карьеры.

Театральные работы

Как художник оформлял театральные постановки своего учителя Лукино Висконти — «Трамвай „Желание“», «Три сестры» и др. В качестве режиссёра ставил на сцене как оперы, так и драматические спектакли.

Драматический театр
Оперный театр

Фильмография

Режиссёр

Сценарист

Документальные фильмы

Премии и награды

Напишите отзыв о статье "Франко Дзеффирелли"

Примечания

  1. Псевдоним часто неправильно пишут как Дзефирелли.
  2. Donadio, Rachel. [www.nytimes.com/2009/08/19/arts/music/19zeffirelli.html?_r=1&hp Maestro Still Runs the Show, Grandly], The New York Times (18 августа 2009). Проверено 18 августа 2009.
  3. [www.glbtq.com/arts/zeffirelli_f.html Франко Дзеффирелли на glbtq.com]
  4. [movies.yahoo.com/movie/contributor/1800025046/bio Franco Zeffirelli Biography]. Yahoo! Movies. Проверено 18 августа 2009. [www.webcitation.org/65Xge6nBr Архивировано из первоисточника 18 февраля 2012].
  5. [www.quirinale.it/elementi/DettaglioOnorificenze.aspx?decorato=250404 Grande Ufficiale Ordine al Merito della Repubblica Italiana Sig. Gian Franco Corsi in arte Zeffirelli] (итал.)
  6. [www.quirinale.it/elementi/DettaglioOnorificenze.aspx?decorato=277960 Medaglia d’oro ai benemeriti della cultura e dell’arte. Franco Zeffirelli]  (итал.)

Ссылки

  • [romeo-juliet-club.ru/article.html О Франко Дзеффирелли (биография, статьи, фотографии etc)]
  • www.inoekino.ru/author.php?id=1625
  • www.peoples.ru/art/cinema/producer/zeffirelli/
  • Юткевич С. И. [rus-shake.ru/criticism/Yutkevich/Italian_Shakespeare/ Шекспир по-итальянски («Укрощение строптивой» и «Ромео и Джульетта» Франко Дзеффирелли)] // [rus-shake.ru/criticism/Yutkevich/Shakespeare_Cinema Шекспир и кино]. — М.: Наука, 1973. — С. 122–141.
  • [text.newlookmedia.ru/?p=1873#more-1873 «Интервью»] // Новый Взгляд : газета. — М., 2008. — № 27. — С. 02.
  • [ponasenkov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=23&Itemid=51 Евгений Понасенков. Незаконнорожденный законодатель Франко Дзеффирелли]

Отрывок, характеризующий Франко Дзеффирелли

– С тобой, Машенька, пришла посидеть, – сказала няня, – да вот княжовы свечи венчальные перед угодником зажечь принесла, мой ангел, – сказала она вздохнув.
– Ах как я рада, няня.
– Бог милостив, голубка. – Няня зажгла перед киотом обвитые золотом свечи и с чулком села у двери. Княжна Марья взяла книгу и стала читать. Только когда слышались шаги или голоса, княжна испуганно, вопросительно, а няня успокоительно смотрели друг на друга. Во всех концах дома было разлито и владело всеми то же чувство, которое испытывала княжна Марья, сидя в своей комнате. По поверью, что чем меньше людей знает о страданиях родильницы, тем меньше она страдает, все старались притвориться незнающими; никто не говорил об этом, но во всех людях, кроме обычной степенности и почтительности хороших манер, царствовавших в доме князя, видна была одна какая то общая забота, смягченность сердца и сознание чего то великого, непостижимого, совершающегося в эту минуту.
В большой девичьей не слышно было смеха. В официантской все люди сидели и молчали, на готове чего то. На дворне жгли лучины и свечи и не спали. Старый князь, ступая на пятку, ходил по кабинету и послал Тихона к Марье Богдановне спросить: что? – Только скажи: князь приказал спросить что? и приди скажи, что она скажет.
– Доложи князю, что роды начались, – сказала Марья Богдановна, значительно посмотрев на посланного. Тихон пошел и доложил князю.
– Хорошо, – сказал князь, затворяя за собою дверь, и Тихон не слыхал более ни малейшего звука в кабинете. Немного погодя, Тихон вошел в кабинет, как будто для того, чтобы поправить свечи. Увидав, что князь лежал на диване, Тихон посмотрел на князя, на его расстроенное лицо, покачал головой, молча приблизился к нему и, поцеловав его в плечо, вышел, не поправив свечей и не сказав, зачем он приходил. Таинство торжественнейшее в мире продолжало совершаться. Прошел вечер, наступила ночь. И чувство ожидания и смягчения сердечного перед непостижимым не падало, а возвышалось. Никто не спал.

Была одна из тех мартовских ночей, когда зима как будто хочет взять свое и высыпает с отчаянной злобой свои последние снега и бураны. Навстречу немца доктора из Москвы, которого ждали каждую минуту и за которым была выслана подстава на большую дорогу, к повороту на проселок, были высланы верховые с фонарями, чтобы проводить его по ухабам и зажорам.
Княжна Марья уже давно оставила книгу: она сидела молча, устремив лучистые глаза на сморщенное, до малейших подробностей знакомое, лицо няни: на прядку седых волос, выбившуюся из под платка, на висящий мешочек кожи под подбородком.
Няня Савишна, с чулком в руках, тихим голосом рассказывала, сама не слыша и не понимая своих слов, сотни раз рассказанное о том, как покойница княгиня в Кишиневе рожала княжну Марью, с крестьянской бабой молдаванкой, вместо бабушки.
– Бог помилует, никогда дохтура не нужны, – говорила она. Вдруг порыв ветра налег на одну из выставленных рам комнаты (по воле князя всегда с жаворонками выставлялось по одной раме в каждой комнате) и, отбив плохо задвинутую задвижку, затрепал штофной гардиной, и пахнув холодом, снегом, задул свечу. Княжна Марья вздрогнула; няня, положив чулок, подошла к окну и высунувшись стала ловить откинутую раму. Холодный ветер трепал концами ее платка и седыми, выбившимися прядями волос.
– Княжна, матушка, едут по прешпекту кто то! – сказала она, держа раму и не затворяя ее. – С фонарями, должно, дохтур…
– Ах Боже мой! Слава Богу! – сказала княжна Марья, – надо пойти встретить его: он не знает по русски.
Княжна Марья накинула шаль и побежала навстречу ехавшим. Когда она проходила переднюю, она в окно видела, что какой то экипаж и фонари стояли у подъезда. Она вышла на лестницу. На столбике перил стояла сальная свеча и текла от ветра. Официант Филипп, с испуганным лицом и с другой свечей в руке, стоял ниже, на первой площадке лестницы. Еще пониже, за поворотом, по лестнице, слышны были подвигавшиеся шаги в теплых сапогах. И какой то знакомый, как показалось княжне Марье, голос, говорил что то.
– Слава Богу! – сказал голос. – А батюшка?
– Почивать легли, – отвечал голос дворецкого Демьяна, бывшего уже внизу.
Потом еще что то сказал голос, что то ответил Демьян, и шаги в теплых сапогах стали быстрее приближаться по невидному повороту лестницы. «Это Андрей! – подумала княжна Марья. Нет, это не может быть, это было бы слишком необыкновенно», подумала она, и в ту же минуту, как она думала это, на площадке, на которой стоял официант со свечой, показались лицо и фигура князя Андрея в шубе с воротником, обсыпанным снегом. Да, это был он, но бледный и худой, и с измененным, странно смягченным, но тревожным выражением лица. Он вошел на лестницу и обнял сестру.
– Вы не получили моего письма? – спросил он, и не дожидаясь ответа, которого бы он и не получил, потому что княжна не могла говорить, он вернулся, и с акушером, который вошел вслед за ним (он съехался с ним на последней станции), быстрыми шагами опять вошел на лестницу и опять обнял сестру. – Какая судьба! – проговорил он, – Маша милая – и, скинув шубу и сапоги, пошел на половину княгини.


Маленькая княгиня лежала на подушках, в белом чепчике. (Страдания только что отпустили ее.) Черные волосы прядями вились у ее воспаленных, вспотевших щек; румяный, прелестный ротик с губкой, покрытой черными волосиками, был раскрыт, и она радостно улыбалась. Князь Андрей вошел в комнату и остановился перед ней, у изножья дивана, на котором она лежала. Блестящие глаза, смотревшие детски, испуганно и взволнованно, остановились на нем, не изменяя выражения. «Я вас всех люблю, я никому зла не делала, за что я страдаю? помогите мне», говорило ее выражение. Она видела мужа, но не понимала значения его появления теперь перед нею. Князь Андрей обошел диван и в лоб поцеловал ее.
– Душенька моя, – сказал он: слово, которое никогда не говорил ей. – Бог милостив. – Она вопросительно, детски укоризненно посмотрела на него.
– Я от тебя ждала помощи, и ничего, ничего, и ты тоже! – сказали ее глаза. Она не удивилась, что он приехал; она не поняла того, что он приехал. Его приезд не имел никакого отношения до ее страданий и облегчения их. Муки вновь начались, и Марья Богдановна посоветовала князю Андрею выйти из комнаты.
Акушер вошел в комнату. Князь Андрей вышел и, встретив княжну Марью, опять подошел к ней. Они шопотом заговорили, но всякую минуту разговор замолкал. Они ждали и прислушивались.
– Allez, mon ami, [Иди, мой друг,] – сказала княжна Марья. Князь Андрей опять пошел к жене, и в соседней комнате сел дожидаясь. Какая то женщина вышла из ее комнаты с испуганным лицом и смутилась, увидав князя Андрея. Он закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Жалкие, беспомощно животные стоны слышались из за двери. Князь Андрей встал, подошел к двери и хотел отворить ее. Дверь держал кто то.
– Нельзя, нельзя! – проговорил оттуда испуганный голос. – Он стал ходить по комнате. Крики замолкли, еще прошло несколько секунд. Вдруг страшный крик – не ее крик, она не могла так кричать, – раздался в соседней комнате. Князь Андрей подбежал к двери; крик замолк, послышался крик ребенка.
«Зачем принесли туда ребенка? подумал в первую секунду князь Андрей. Ребенок? Какой?… Зачем там ребенок? Или это родился ребенок?» Когда он вдруг понял всё радостное значение этого крика, слезы задушили его, и он, облокотившись обеими руками на подоконник, всхлипывая, заплакал, как плачут дети. Дверь отворилась. Доктор, с засученными рукавами рубашки, без сюртука, бледный и с трясущейся челюстью, вышел из комнаты. Князь Андрей обратился к нему, но доктор растерянно взглянул на него и, ни слова не сказав, прошел мимо. Женщина выбежала и, увидав князя Андрея, замялась на пороге. Он вошел в комнату жены. Она мертвая лежала в том же положении, в котором он видел ее пять минут тому назад, и то же выражение, несмотря на остановившиеся глаза и на бледность щек, было на этом прелестном, детском личике с губкой, покрытой черными волосиками.
«Я вас всех люблю и никому дурного не делала, и что вы со мной сделали?» говорило ее прелестное, жалкое, мертвое лицо. В углу комнаты хрюкнуло и пискнуло что то маленькое, красное в белых трясущихся руках Марьи Богдановны.

Через два часа после этого князь Андрей тихими шагами вошел в кабинет к отцу. Старик всё уже знал. Он стоял у самой двери, и, как только она отворилась, старик молча старческими, жесткими руками, как тисками, обхватил шею сына и зарыдал как ребенок.

Через три дня отпевали маленькую княгиню, и, прощаясь с нею, князь Андрей взошел на ступени гроба. И в гробу было то же лицо, хотя и с закрытыми глазами. «Ах, что вы со мной сделали?» всё говорило оно, и князь Андрей почувствовал, что в душе его оторвалось что то, что он виноват в вине, которую ему не поправить и не забыть. Он не мог плакать. Старик тоже вошел и поцеловал ее восковую ручку, спокойно и высоко лежащую на другой, и ему ее лицо сказало: «Ах, что и за что вы это со мной сделали?» И старик сердито отвернулся, увидав это лицо.

Еще через пять дней крестили молодого князя Николая Андреича. Мамушка подбородком придерживала пеленки, в то время, как гусиным перышком священник мазал сморщенные красные ладонки и ступеньки мальчика.
Крестный отец дед, боясь уронить, вздрагивая, носил младенца вокруг жестяной помятой купели и передавал его крестной матери, княжне Марье. Князь Андрей, замирая от страха, чтоб не утопили ребенка, сидел в другой комнате, ожидая окончания таинства. Он радостно взглянул на ребенка, когда ему вынесла его нянюшка, и одобрительно кивнул головой, когда нянюшка сообщила ему, что брошенный в купель вощечок с волосками не потонул, а поплыл по купели.


Участие Ростова в дуэли Долохова с Безуховым было замято стараниями старого графа, и Ростов вместо того, чтобы быть разжалованным, как он ожидал, был определен адъютантом к московскому генерал губернатору. Вследствие этого он не мог ехать в деревню со всем семейством, а оставался при своей новой должности всё лето в Москве. Долохов выздоровел, и Ростов особенно сдружился с ним в это время его выздоровления. Долохов больной лежал у матери, страстно и нежно любившей его. Старушка Марья Ивановна, полюбившая Ростова за его дружбу к Феде, часто говорила ему про своего сына.