Франк, Эдит
| Эдит Франк | |
| Edith Frank | |
 | |
| Имя при рождении: |
Edith Holländer |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: |
Абрахам Холлендер |
| Мать: |
Роза Штерн |
| Супруг: | |
| Дети: | |
Эдит Франк (нем. Edith Frank; 16 января 1900 — 6 января 1945), урождённая Эдит Голлендер (нем. Edith Holländer) — мать Анны Франк, девочки, которая с 1942 по 1944 вела в оккупированном нацистской Германией Амстердаме свой знаменитый дневник, благодаря которому их семья стала одной из самых известных жертв немецкого национал-социализма.
В литературной версии дневника Анны Эдит была выведена под псевдонимом Нора Робин (нидерл. Nora Robin), но в официальной публикации её имя было изменено на Нора Аулис (нидерл. Nora Aulis).
Содержание
Биография
Ранняя жизнь
Эдит родилась в немецко-еврейской семье и была самой младшей из четырёх детей Абрахама Голлендера (1860—1928) и Розы Штерн (1866—1942), которые были видными людьми в еврейском обществе Ахена. Отец был успешным бизнесменом в производстве промышленного оборудования. У Эдит было два старших брата — Вальтер (1897—1968) и Юлиус (1894—1967), — и старшая сестра Беттина (1898—1914), которая умерла в 16 лет от аппендицита, когда Эдит было только 14 лет.
Свадьба
Она встретила своего мужа Отто Франка в 1924 году, и они обвенчались в его тридцать шестой день рождения 12 мая 1925 года в синагоге Ахена. Их первая дочь, Марго, родилась во Франкфурте 16 февраля 1926 года, а вслед за ней появилась и вторая дочь, Анна, которая родилась 12 июня 1929 года.
Эмиграция
После того, как Адольф Гитлер пришёл к власти в Германии и НСДАП победила на муниципальных выборах во Франкфурте в 1933 году, в Германии резко возрос Антисемитизм и начали вводится дискриминационные законы против еврейского населения. Из-за этого семья Франк в тот же год эмигрировала в Амстердам, где Отто основал фирму по производству пектина (которая позже превратилась в фирму по производству джемовых примесей «Опекта»). Братья Эдит Вальтер (1897—1968) и Юлиус (1894—1967) сбежали в США в 1938, а мать Роза Холлендер-Штерн уехала из Ахена в 1939 и переселилась к Франкам в Амстердаме.
Преследование и смерть
В 1940 нацисты вторглись в Нидерланды и начали преследовать евреев. Дети Эдит были отчислены из их школ и теперь должны были ходить только в школу для евреев, а её муж должен был передать бразды правления его бизнеса его голландским коллегам Йоханнсу Кляймену и Виктору Куглеру, которые затем помогли укрыться Франкам в одном из скрытых помещений в здании на набережной Принсенграхт 263, где располагалась их фирма, в 1942 году. Позже к ним примкнули их друзья супружеская чета ван Пельс вместе с их сыном и дантист Фриц Пфеффер. В убежище они скрывались два года, после чего 4 августа 1944 года в их убежище нагрянула полиция по доносу человека, который так и остался неизвестным.
Все восемь человек четыре дня содержались в тюрьме на улице Ветерингсханс, а затем были помещены в транзитный концентрационный лагерь Вестерборк, откуда 3 сентября они были депортированы в Освенцим. По жестокой иронии судьбы это был последний эшелон, увозивший голландских евреев в знаменитый лагерь смерти, после него депортация евреев из Вестерборка в Освенцим прекратилась. 30 октября, когда русские были приблизительно в ста километрах от лагеря, в женском отделении Освенцима-Биркенау была объявлена селекция. Всё отделение прошло осмотр у доктора Йозефа Менгеле, который отбирал ещё здоровых заключённых для отправки в другой лагерь. Анна и Марго были отделены от Эдит и в составе 634 женщин перевезены в Берген-Бельзен. Оставшихся заключёных должны были отправить в газовую камеру и поэтому они были собраны в больничном бараке. Благодаря помощи некой старосты греческого барака Эдит вместе со своей знакомой Розой де Винтер (с которой познакомилась ещё в Вестерборке) в составе 25 заключённых избежала этой участи и перебралась в другую часть лагеря. В начале зимы Эдит и Розу поместили в инвалидный барак, предназначенный для женщин, которые не могли работать. Условия в бараке были самыми ужасными. В один день Роза была вынуждена отвести Эдит в санитарный блок, потому что ту вовсю мучила лихорадка.
6 января 1945 года Эдит Франк скончалась от голода за 10 дней до своего 45-го дня рождения и за 20 дней до того, как Красная Армия освободила Освенцим.
Дневник
Когда Отто Франк начал редактировать дневник Анны, готовя его к первой публикации, то обнаружил множество нелестных комментариев Анны обо всех обитателях Убежища, в том числе и о самой Эдит, с которой у Анны в тот период сложились не лучшие отношения. Отто сократил эти комментарии для первого издания, в частности он убрал множество комментариев про Эдит, так как в таком виде дневник Анны шёл вразрез с воспоминаниями знакомых семьи. Если Анна описывала в тот период свою мать, как чёрствую и саркастичную, то остальные помнили Эдит Франк, как скромную женщину, которая пыталась общаться с её детьми-подростками, как с равными.
В 1999 году были найдены несколько страниц дневника, убранные Отто из первой публикации, и, как оказалась, не без причины. Согласно этим записям, Анна в какой-то момент обнаружила, как ей показалось, что Эдит очень любила Отто, в то время, как сам Отто, хоть и был предан жене, но в действительности не любил её. Считается, что после этого Анна стала по другому смотреть на мать и именно поэтому узница Освенцима Блюма Эвес-Эймден вспоминала, что дочери Франк и Эдит всегда держались вместе и были очень близки до того, как их разлучил очередной отбор (Блюма потеряла их из виду после того, как в октябре 1944 года она и её группа были отобраны для работ в исправительно-трудовом лагере в Верхней Силезии, причём отбор туда прошли и Марго с Эдит, но они отказались ехать, так как у Анны развилась к тому моменту чесотка).
Напишите отзыв о статье "Франк, Эдит"
Ссылки
- [lib.ru/INPROZ/FRANK_A/dnevnik_anny_frank.txt Дневник Анны Франк] (рус.)
- [shoa.com.ua/php/content/view/86/9/ «Милая Китти»]
- [shoa.com.ua/php/content/view/78/9/ Интервью с Евой Шлосс — сводной сестрой Анны Франк]
- [lib.ru/INPROZ/FRANK_A/ Франк, Эдит] в библиотеке Максима Мошкова
- Официальный сайт дома Анны Франк
- [www.annefrank.org/content.asp?pid=1&lid=2 Anne Frank Museum Amsterdam] (англ.)
| |||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Франк, Эдит
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
