Франсе, Жан

Жан Франсе (фр. Jean Françaix; 23 мая 1912, Ле-Ман — 25 сентября 1997, Париж) — французский композитор.

Сын музыковеда, директора консерватории в Ле-Мане, и преподавательницы вокала. Начал сочинять музыку в шестилетнем возрасте, а фортепианная миниатюра, сочинённая им в 8 лет, была опубликована. С юных лет занимался композицией под руководством Нади Буланже. В 1923 году работа юного композитора удостоилась лестного отзыва Мориса Равеля. В 1930 г. Франсе окончил Парижскую консерваторию по классу фортепиано Изидора Филиппа, к 1932 году относится первое его сочинение, завоевавшее успех и популярность, — Концертино для фортепиано с оркестром.

В 1933 г. написал два балета для Леонида Мясина — «Пляж» и «Школа танцев» (итал. Scuola di ballo, по мотивам Луиджи Боккерини), в 1935 г. — балет «Голый король» (фр. Le Roi nu) для Сержа Лифаря. Как оперный композитор дебютировал в 1938 г. «Хромым бесом» (фр. Le diable boiteux, по А. Р. Лесажу), исполненным под управлением его наставницы Буланже. Наиболее монументальным сочинением Франсе является оратория «Апокалипсис по святому Иоанну» (фр. L’Apocalypse selon Saint Jean; 1939), впервые исполненная под руководством Шарля Мюнша в оккупированном Париже в 1942 году. Кроме того, Жану Франсе принадлежат многочисленные инструментальные концерты (по большей части камерные) и другая инструментальная музыка — лёгкая, изящная, примыкающая к неоклассицизму.

Создал оркестровку полного цикла 24-х Прелюдий Ф. Шопена (1969).

Ссылки

• [www.jeanfrancaix.com/ Мемориальный сайт]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Франсе, Жан

От Шевардинского редута, на котором стоял Наполеон, флеши находились на расстоянии версты, а Бородино более чем в двух верстах расстояния по прямой линии, и поэтому Наполеон не мог видеть того, что происходило там, тем более что дым, сливаясь с туманом, скрывал всю местность. Солдаты дивизии Дессе, направленные на флеши, были видны только до тех пор, пока они не спустились под овраг, отделявший их от флеш. Как скоро они спустились в овраг, дым выстрелов орудийных и ружейных на флешах стал так густ, что застлал весь подъем той стороны оврага. Сквозь дым мелькало там что то черное – вероятно, люди, и иногда блеск штыков. Но двигались ли они или стояли, были ли это французы или русские, нельзя было видеть с Шевардинского редута.
Солнце взошло светло и било косыми лучами прямо в лицо Наполеона, смотревшего из под руки на флеши. Дым стлался перед флешами, и то казалось, что дым двигался, то казалось, что войска двигались. Слышны были иногда из за выстрелов крики людей, но нельзя было знать, что они там делали.
Наполеон, стоя на кургане, смотрел в трубу, и в маленький круг трубы он видел дым и людей, иногда своих, иногда русских; но где было то, что он видел, он не знал, когда смотрел опять простым глазом.
Он сошел с кургана и стал взад и вперед ходить перед ним.
Изредка он останавливался, прислушивался к выстрелам и вглядывался в поле сражения.
Не только с того места внизу, где он стоял, не только с кургана, на котором стояли теперь некоторые его генералы, но и с самых флешей, на которых находились теперь вместе и попеременно то русские, то французские, мертвые, раненые и живые, испуганные или обезумевшие солдаты, нельзя было понять того, что делалось на этом месте. В продолжение нескольких часов на этом месте, среди неумолкаемой стрельбы, ружейной и пушечной, то появлялись одни русские, то одни французские, то пехотные, то кавалерийские солдаты; появлялись, падали, стреляли, сталкивались, не зная, что делать друг с другом, кричали и бежали назад.